Второе осложнение с властями, правда юмористического свойства, но таившее в себе не меньшую опасность, произошло по моей оплошности.
В женевской буржуазной газете появился очередной обзор боевых действий на Тихом океане. Такие обзоры военных событий публиковались регулярно во всех крупных газетах мира. В упомянутой статье, в частности, говорилось о захвате японцами острова Рождества, который занимал ключевую стратегическую позицию на Тихом океане и давал возможность японской авиации и флоту наносить оттуда удары непосредственно по территории Соединенных Штатов. Действительно, остров Рождества на Тихом океане — важная опорная база. Но в данном случае автор обзора просто ошибся: одноименный остров, занятый японцами, находился не в Тихом, а в Индийском океане.
Как специалист-географ, я счел нужным внести ясность в этот вопрос, дабы читатели не были сбиты с толку. Поместил заметку в другой газете, указав автору на его ошибку. На следующий день меня срочно вызвал редактор газеты, он был очень испуган: «Что вы наделали? Зачем вы дали нам заметку об острове Рождества? Разве вы не знали, кто автор последнего военного обзора?» Выяснилось, что им был офицер швейцарского генерального штаба. Моя заметка, естественно, шокировала его. Что ж удивительного: генштабист не должен ошибаться в таких элементарных вещах! Но я на самом деле не знал, кто был и какой пост занимал автор злосчастной статьи. Тогда я только посмеялся над происшедшим. А спустя некоторое время всерьез пожалел, что обидел лицо, занимавшее высокое положение.
После того случая власти стали проявлять повышенный интерес к Геопрессу. Чинили препятствия, скажем, в получении специальной кальки, без которой нельзя вычерчивать карты. Найти ее во время войны было не просто даже в нейтральной Швейцарии. Затем ко мне домой пожаловал чиновник финансового ведомства и поинтересовался, откуда и какие доходы получает Геопресс. Прежде подобного не случалось. Все бумаги о приходах-расходах у нас были в порядке, и чиновник, извинившись, откланялся.
Все это было неспроста. Очевидно, кто-то из друзей обиженного генштабиста нажал на рычаги власти, и к Геопрессу решили присмотреться. На счастье, это продолжалось недолго. Вскоре я почувствовал, что от меня наконец отвязались.
Вот так и бывает: малейший просчет или просто случай, который и предвидеть-то немыслимо (вроде «острова Рождества»), и возникают серьезнейшие осложнения в конспиративной работе.
Нас главным образом берегло то, что мы работали в неоккупированной гитлеровцами стране (разумеется, плюс строжайшая конспирация). К тому же швейцарские власти, особенно население, как я уже говорил, по многим причинам были настроены антинацистски, симпатизировали борьбе Объединенных Наций. Это создавало более спокойные условия для работы. Вместе с тем, опасаясь агрессии, швейцарское правительство заигрывало с Германией. Угрозой вторжения гитлеровцы иногда добивались того, что им было нужно. Время от времени они стучали, что называется, кулаком по столу. Концентрировали войска на швейцарских границах, создавали натянутость в дипломатических отношениях, распускали слухи о подготовке вторжения в Швейцарию. В такие дни местные фашисты всякий раз проявляли лихорадочную активность.
Особенно напряженное положение возникло в июне 1942 года, когда мировая пресса обнародовала совместное англо-американо-советское коммюнике об открытии второго фронта в Европе. У правительства конфедерации имелись серьезные опасения, что нацисты оккупируют страну, если союзники высадят десант на побережье Франции. Швейцарской разведкой были получены секретные сведения, подтверждающие слухи о вторжении.
Наши источники в Германии также сообщали, что оккупация Швейцарии в случае открытия второго фронта не исключена. Значит, нам предстоит очень трудная работа в условиях подполья: она требует предварительной подготовки, иных методов.
Обстановка продолжала оставаться накаленной и в августе 1942 года. У швейцарских границ совершали передвижения германские части. Я доложил об этом в Центр. Ответная директива была такова: в случае немецкой оккупации вести работу методами подполья. Встревоженный Директор спрашивал, готовы ли мы к этому, где думаем установить радиостанции, кто из нас сможет жить при нацистах по своим документам, выполняя роль связных, и т. п.
Опасность, нависшая над нашей организацией, не оставляла времени на размышления. Надо было срочно готовить людей к переходу на нелегальное положение, искать явочные квартиры, инструктировать связных, установить опознавательные пароли, научить моих непосредственных помощников — Пакбо и Сиси — шифрованию, успеть сделать еще многое другое.
Центр почти ежедневно запрашивал, как идет подготовка к переходу в подполье, и вместе с тем просил не ослаблять работу по сбору и пересылке оперативной информации, так как большое летнее наступление немцев на Востоке уже началось.
Летом 1942 года на южном крыле советско-германского фронта создалась крайне тяжелая обстановка. Под натиском превосходящих сил противника, главные удары которого были направлены на Сталинград и Кавказ, войска Красной Армии отходили на восток, оказывая врагу упорное сопротивление.
Военная инициатива на какое-то время опять перешла в руки гитлеровских генералов. Как и почему это случилось, общеизвестно, поэтому нет смысла специально останавливаться на разборе причин, вызвавших опасную ситуацию.
Наша швейцарская группа продолжала собирать информацию, связанную с развернувшимся на юге наступлением врага. Центр с особым вниманием относился к нашим сигналам.
Директор дал указание посылать все срочные радиограммы с пометкой «молния», с тем чтобы в Центре их обрабатывали в первую очередь. Как и прежде, вся информация записывалась мной на немецком языке и отправлялась в эфир под тем же псевдонимом Дора. Наши радисты не знали, кто скрывается под этим вымышленным именем. Я был им известен как Альберт. Но с июля 1942 года Директор, в виде исключения, раскрыл мое основное конспиративное имя Джиму. Это было продиктовано тем, что Лена, помогавшая мне в шифровании большого количества телеграмм, заболела, слегла в постель, и я, не справляясь с работой, вынужден был привлечь к этому делу Джима. Передаваемый ему текст он отправлял в эфир в своем шифре. Отныне Джиму стали известны оба мои псевдонима и содержание части информации.
В июле, когда на воронежском и ворошиловградском направлениях советские войска вели тяжелые оборонительные бои с армиями фельдмаршала Бока, мы передали в Центр информацию о некоторых изменениях в оперативных планах верховного командования фашистской Германии. Луиза сообщала о том, что немцы намереваются сперва достичь рубежа Дона и Волги, потом нанесут удар с севера, между Ленинградом и Москвой. Если обе операции пройдут успешно, в дальнейшем будет предпринято наступление южной и северной групп армий с задачей охватить Москву большим кольцом. Однако Луиза считала, опираясь на мнение офицеров швейцарского генштаба, что у ОКВ не хватит резервов — ни людских, ни материальных, — чтобы осуществить такую гигантскую операцию по окружению Москвы. Эти сомнения осведомленного нашего источника имели основания, учитывая возрастающую стойкость Красной Армии и приобретенный ею опыт. Но все-таки вермахт был еще крепок и при благоприятной ситуации мог нанести очень сильные удары стратегического значения. И если планам гитлеровцев победоносно закончить «восточный поход» в 1942 году не суждено было осуществиться, то это произошло лишь истому, что в боях под Сталинградом Красная Армия надломила мощь вермахта, развеяв по ветру радужные надежды немецкого генералитета. Известно, что битва на Волге явилась поворотным пунктом всей второй мировой войны.
Но летом 1942 года Гитлер еще лелеял мечту взять реванш за поражение под Москвой. Предпринимая новое наступление, он рассчитывал рано или поздно растоптать ненавистную ему столицу большевиков. Сейчас это известно из многих документов и книг по истории войны. Мы же знали о замыслах нацистов еще тогда, получая подтверждения из разных источников.
Австриец Грау раздобыл, в частности, новое доказательство далеко идущих планов противника, на этот раз из финских дипломатических кругов. В июне мне передали по цепочке, через Лонга и Пакбо, информацию о том, что Гитлер недавно побывал в Финляндии, где встречался с Маннергеймом. Визит фюрера был вызван тем, что в связи с прекращением Германией поставок продовольствия финской армии правители Финляндии якобы пригрозили Берлину заключением сепаратного мира с СССР. Это, очевидно, очень обеспокоило Гитлера. По словам нашего финского информатора, присутствовавшего на беседе двух диктаторов, фюрер рассказал Маннергейму о некоторых своих военных планах; он говорил, что главным сейчас является стратегическое наступление немецкой армии в направлении Астрахань, Сталинград с целью отрезать Кавказ от центральных областей России и захватить нефть Баку; Гитлер также высказал мысль, что надеется предпринять новое наступление на Москву.
