– Я могу заняться любовью прямо здесь. На золоте.
Ее голос прозвучал так глухо, что можно было подумать, что жизнь едва теплится в ней. Несколько мешков развязалось, и Элмаз лежала на толстом слое золота. Она растянулась на животе, как ребенок на песке, оттопырила зад, когда Малко потянул за суконный пояс, чтобы раздеть ее. Она шевельнулась, рукой подкладывая золото под живот, чтобы ему было удобнее. Малко мгновенно разделся. Когда он дотронулся до ее обнаженной кожи, Элмаз дернулась и выгнулась еще больше. Ему казалось, что миллионы огненных иголочек внезапно выросли на коже. Недолго думая, он проник в нее одним движением.
Она изогнулась, как покрытая кошка. Под пальцами заскрежетало золото, и она застонала все тем же безжизненным голосом.
Малко не продолжал. Так же грубо, как он овладел ею, он отстранился, выждал несколько секунд и снова проник в нее, на этот раз немного выше. Элмаз рванулась всем своим телом, чтобы сбросить его. Но ее колени увязли в золоте, а он крепко держал ее за талию. Ничто в мире не могло оторвать его от ягодиц, которыми он только что овладел.
Элмаз урчала. Он закрыл ей рот свободной рукой. Пещерный человек вернулся. Двое других, наверху, больше не могли не догадываться, чем вызвана эта передышка. Он продолжал грубо ласкать ее, вдавливая в золото до тех пор, пока не кончил. Она осталась лежать под ним изогнутой, будто бы жалея, что изнасилование завершилось. Малко стыдливо признался сам себе, что он только что проделал то, о чем мечтал с первой же встречи с юной принцессой.
Он освободился и созерцал ее несколько минут, полураздетую, лежащую на груде золота. На молочно-белых ягодицах сверкало несколько крупинок золота. Неосуществимая мечта швейцарского банкира.
Медленно Элмаз поднялась, надела брюки и повернулась к нему.
– Как хорошо, – прошептала она.
На такое были способны немногие женщины. Рядом с этой причудой ванны из молока ослицы, которые принимала Клеопатра, казались развлечением прислуги.
Когда Малко взял два мешка, они показались ему более легкими... Но это продолжалось недолго. Через несколько минут по телу вновь разлился свинец усталости.
– Поднимайтесь, – сказал он Элмаз. – Я справлюсь один. Им нужно помочь наверху.
Прежде чем ступить на лестницу, она долгим взглядом обвела пещеру. Малко положил в сетку то, чем можно было покрыть всю крышу его замка в Лицене... Но от Эфиопии до Австрии было слишком далеко. К тому же дорога была полна ловушек. Золота было настолько много, что оно обесценивалось. У него сложилось впечатление, что он таскает цемент. Еще полтора часа, подсчитал он. Затем останется только перетащить его в грузовик. Но при его усталости этот путь превращался в восхождение на Голгофу.
* * *
Сара Массава была похожа на зомби. Шатаясь под тяжестью мешка, лежащего у нее на плечах, она взбиралась по холму рядом с Малко.
– У нас всего три часа, – сказала она. – Это нереально. Мы не успеем.
Малко думал почти то же самое. Он тащил два мешка. Все содержимое пещеры лежало на развалинах итальянского форта. Теперь нужно было мотаться между грузовиком и вершиной холма. Адский труд. Да еще в сумерках. Ночь была светлой. Луна сияла. Ветеринар Джек вышел из кустов, прошел мимо них, ничего не видя, взял мешок и повернул назад. Он походил на автомат. За пять часов он, должно быть, похудел на пять килограммов. Его руки были изранены. И все из-за веревки. Кожа на ладонях была содрана. Но у него больше не было желания даже жаловаться.
Сара продвигалась вперед зигзагами: мешок давил на плечи. Малко спрашивал себя, как она вообще может идти. В свою очередь, он взял два мешка и устремился вниз по тропинке, ведущей к грузовику. Земля скользила под ногами, колючки впивались в тело, ничего не было видно, а мешок с золотом неудержимо клонил к земле. Тем но менее, нужно было продолжать, не останавливаясь. На полпути он встретил Мореан, жену Джека, которая поднималась практически на четвереньках. Она толкнула его, словно слепой зверь.
В каждой ходке было триста метров, причем половину из них нужно было проделать под тяжестью золота. Через пятьдесят метров Малко волок мешки, будучи не в силах поднять их. Через сто метров он был вынужден останавливаться каждые десять метров, чтобы перевести дух. Его ударила по лицу ветка акации, и царапина страшно болела.
Между ребер вздумал поселиться вулкан. Каждую минуту Малко ждал, что он взорвется. Наконец он вынырнул из зарослей и увидел огромный грузовик, стоящий в тени. Американец полулежал на спальном месте «вольво», держа «Калашников» на коленях.
– Быстрее! – крикнул он. – Мы не успеем! Скорее же!
Малко положил оба мешка в кузов грузовика, где они казались смехотворно маленькими. Проклиная ЦРУ. Затем вновь отправился в путь. Он встретил Элмаз. Она громко всхлипывала, сгибаясь под своей поклажей, но у него не хватило смелости остановиться и утешить ее. Он знал, что тогда у него не хватит сил продолжить путь.
Это был кошмар. На них ополчились насекомые, яростно кусая их в лодыжки, грудь, лицо, шею. Они шли на штурм безжалостно, не давая себе передышки.
Через три ходки Малко превратился в зомби, двигался как автомат. Он даже не чувствовал, как ломит спину от усталости, а только мысленно считал оставшиеся мешки, стервенея от одной мысли, что уходит время, посматривая на небо, пытаясь различить первый отблеск рассвета. Рассвет означал конец их мучениям.
Это была нечеловеческая задача, но само слово «нечеловеческий» больше не имело для них смысла. Они походили на узников ГУЛАГа, без устали переносящих куски соли, которые жгли им руки на таких крутых склонах, что они могли катиться по ним до самого основания. Но здесь не было стражи, только джунгли с колючками, комарами и грязью.
Внезапно Малко на полном ходу столкнулся с Сарой, которую не заметил, и уронил ее поклажу. Не отдавая себе отчета, они набросились друг на друга, словно чужие. Затем успокоились и разошлись каждый в свою сторону, даже не попросив друг у друга прощения.
Затем он встретил Элмаз, лежащую на мешке золота поперек дороги. Она плакала от усталости и не могла говорить. Теперь у нее уходило более четверти часа на каждую ходку, а передвигалась она на четвереньках, утопая в грязи. Просто чудо, что ее не укусила змея или паук... Что касается Малко, то он передвигался, сжав плотно зубы, подстегиваемый сухим голосом Дика Брюса всякий раз, когда он подходил к «вольво».
Лишь один американец не потерял чувства времени. Из своей кабины он считал все мешки, загружаемые в «вольво». Он мог почти точно предсказать, сколько времени им понадобится, чтобы заполнить его. Но время шло, и темп их работы замедлялся. Они ненавидели золото, которым восхищались еще несколько часов назад.
Малко увидел, как ветеринар с ненавистью, с какой бросаются на врага, пинает мешок, упавший с его плеча.
Их врагом стало золото. Безликим, немым и инертным, безжалостно, без устали сосущим их энергию. До тех пор, пока они не помрут. Врагом, с которым они были тесно связаны. Отрешенные от реальности, они молчали, перебрасываясь лишь короткими замечаниями, когда это было крайне необходимо... Малко, прилегший на спину, почувствовал, как Мореан наступает на него, словно он был деревом.
Они сонно двигались, не ощущая больше укусов насекомых. При подъеме они цеплялись за толстый красный латерит, словно муравьи. При спуске они пытались катиться по инерции, используя силу тяжести. Если бы не эти ужасные колючки акации! Как только они немного расслаблялись, ветка била по лицу, сдирая кожу, норовя выколоть глаза. И снова нужно было передвигаться, согнувшись пополам, тащить мешок, перекладывая его из руки в руку, втягивая голову в плечи, словно затравленный зверь, видя перед собой лишь землю, сверкающую после тех, кто шел впереди.
* * *
– Ну хватит! Надо уезжать.
В тишине резко прозвучал голос Дика. Уже почти рассвело. Малко бросил оба мешка в нагруженный кузов и остался стоять. Руки у него болтались.
Значение слов, сказанных американцем, не сразу дошло до его воспаленного мозга. Как раненая гусеница, он заполз в кабину и услышал голос Дика:
– Малко, вести придется вам. Я не могу.
Хорошо, что пришлось ждать остальных. Сара подошла последней. По ее мнению, на руинах итальянского форта оставалось не менее пятнадцати мешков. Триста килограммов золота. Более миллиона долларов.
Американец покачал головой, примирившись с судьбой.
– Не страшно. У нас нет больше времени.
Ценность вещей больше не имела для них значения. Следующая африканка, которая придет бросить свой челе в расщелину, найдет золото. Это будет означать, что со времени сотворения мира ее деревне впервые выпала удача.
Элмаз рухнула на правое сиденье, покрытая пылью. Изможденная, она дышала как паровоз. Плюхнулась и тут же уснула. Ветеринар и его жена с трудом перелезли через борт грузовика и растянулись на мешках золота вместе с Сарой. Малко собрал всю волю в кулак и повернул ключ зажигания.
