— На колени, — скомандовал Стерн за его спиной. — И чтобы я мог видеть твои руки.
Уайлд медленно опустился на колени, сложив руки за головой. Марита напротив него сделала то же самое. Глаза ее были наполнены ужасом.
— Ты всегда был разумным человеком, Джонас. Думаю, тебе нужно снять пальто. Делай это очень медленно. Хорошо. Положи его на койку. Теперь пиджак. Спасибо. Сначала займись женщиной, Мэтсис.
Мэтсис убрал пистолет и вошел в кабину. На нем был коричневый свитер, синие шотландские штаны, завязанные спереди черным шнурком, и туфли на резиновой подошве. Его плечи были широкими, руки длинными. Казалось, он обладает недюжинной силой. Казалось также, что его голова слишком мала для такой могучей особи. Его мелкие, четкие черты можно было бы назвать красивыми, если бы не маленький, узкогубый рот, придававший лицу жестокое выражение. У него были кудрявые золотистые волосы до плеч. В голубых глазах стоял холод.
Он заломил Марите руки за спину и связал их нейлоновой веревкой. Марита открыла рот, и Стерн улыбнулся:
— Люк закрыт, и снаружи будет мало что слышно. Кроме того, сейчас почти шторм. Если ваш визг и услышат, его примут за крик чайки. И потом, Мэтсис не любит шума.
Марита посмотрела на Уайлда. Мэтсис схватил ее за плечи, рывком усадил на койку. Потом пихнул в грудь, чтобы она легла. Она завалилась на бок, как брошенная кукла. Мэтсис связал ей щиколотки, затем обыскал медленно, тщательно, методично. Он даже сорвал платок с ее головы и запустил пальцы в волосы.
— Твой затылок у меня на мушке, Джонас, — предупредил Стерн. — Ты знаешь мою меткость.
Уайлд ничего не ответил. Мэтсис связал ему запястья и щиколотки и поместил на другую койку. Пока его обыскивали, он смотрел на Мариту. В комнате вдруг запахло гвоздиками.
— Ну, Мэтсис, по-моему, это было совсем не трудно, — заметил Стерн. — И выполнено без всякого шума, никакой опасности. Думаю, нам следует отправиться прямо сейчас. Мы поймаем течение с южной стороны острова, как если бы направлялись к Бресту, а когда стемнеет, сменим курс на Англию и пройдем с западной стороны. Полагаю, мы достигнем Лайма-Бей к рассвету. Джонас постарался устроить так, что девушку не начнут разыскивать раньше этого. — Он нагнулся над Уайлдом: — Судно, к сожалению, придется принести в жертву. Вот, Джонас, я даже хочу поучиться у тебя.
Стерн погасил свет, и двое мужчин вышли на палубу, закрыв за собой люк. Занавески были красными, и в каюте было очень темно.
Уайлд прислушивался.
Он был окружен шумами: судно скрипело, снасти хлопали, когда шлюпка ныряла вслед за якорем; в трюме бурлила вода, стонал ветер, а в трех дюймах от его головы билось море. Воздух был тяжелым.
— Джонас, — мягко сказала Марита.
— Мне нужно перед тобой извиниться.
Он услышал шелест ее дыхания. Удивительно, что она еще могла улыбаться.
— Ты извинился, когда не убил меня, Джонас. Ты хочешь, чтобы я закричала? Я могла бы наделать много шуму, пока они не заткнут мне рот.
— Он же сказал, что при таком ветре даже если кто-нибудь и услышит твой крик, то скорее всего примет его за птичий, не говоря уж о том, что все равно будет непонятно, откуда он. И тебя обязательно убьют. Лучше подождать.
На палубе раздался звук шагов и послышался скрип лебедки. Все еще отягощенная якорем, «Реджина А» накренилась направо. Дежурный на пирсе, да и любой рыбак-фанатик, находившийся неподалеку на берегу, сочли бы этот день не лучшим временем для выхода в море. Но все они знали «Реджину А» и понимали, что Джон Балвер и его команда справятся с судном в любой ситуации.
Зазвенела якорная цепь, и послышался гулкий удар, когда она прошла сквозь полуклюзы. Уайлд слушал, как снасти с щелканьем вставали в свои ячейки. Главный парус тихонько скрипнул при поднятии. «Реджина А» еще больше накренилась, вставая на нужный курс. Она двигалась медленно, по широкой дуге, мимо лодочной станции, направляясь к выходу из гавани. Теперь они уже могли почувствовать морскую зыбь. Плавание началось. Последнее плавание Уайлда. Это звучало как заглавие какой-нибудь книжки.
— Джонас, что они собираются с нами сделать?
— Боюсь, зададут тебе несколько вопросов. Им придется. Они ничего о тебе не знают и не знают, насколько много ты о них знаешь.
— Это я понимаю. Какие методы использует Стерн?
— Понятия не имею. Мне никогда не приходило в голову задавать ему вопросы на сей счет. Но он специалист.
— Меня тренировали не отвечать на вопросы, — сказала Марита задумчиво. — Но было бы лучше знать метод заранее. А потом они затопят яхту? Но сначала им нужно будет подплыть достаточно близко к Англии, чтобы успеть высадиться. Это даст нам несколько часов.
— Нет, — сказал Уайлд. — Мы будем мертвы задолго до затопления яхты. Они убьют нас, как только узнают то, что им нужно или как только придут к заключению, что ты не собираешься им ничего говорить. Они подождут, пока судно не будет видно из Гернси, а затем позволят нам погрузиться на дно Ла-Манша. И мы пробудем там очень долго. Этот метод я часто использовал сам. Отсутствие тела всегда затрудняет расследование.
— Значит, нужно выбраться отсюда как можно скорее.
— Да, — согласился Уайлд без особого оптимизма.
— Джонас, Стерн поймал тебя в ловушку, потому что ты его не подозревал. Потому что вы с ним работали вместе столько лет. Потому что он твой друг.
— Да, — снова согласился Уайлд.
— Но теперь-то все разъяснилось, Джонас. И у тебя есть то преимущество, что ты очень хорошо его знаешь. Ты знаешь, что он сделает, как он отреагирует.
— Стерн научил меня всему, что я знаю, — сказал Уайлд. — Стерн и Балвер.
— Ты не должен сдаваться, Джонас. Ты не должен дать себя победить. Я попытаюсь найти в себе силы и не отвечать на вопросы, только если буду уверена, что ты собираешься их уничтожить, Джонас. Ты можешь скатиться с этой койки?
— Да, но яхту тряхнет, и они спустятся вниз.
— Если бы ты только мог добраться до палубы, Джонас, тогда… — Марита замолчала, потому что открылся люк.
Ласковое, легкое дыхание свежего воздуха ворвалось в каюту. «Реджина А», теперь чувствительная, как скаковая лошадь высочайшего класса, вздрогнула, едва Мэтсис спрыгнул из люка в каюту. Он наклонился над Маритой, схватил ее за воротник свитера и рывком посадил. Затем отпустил и ударил кулаком в лицо. Девушка опять упала на койку; кровь тонкой струйкой текла по ее подбородку. Мэтсис прислонился к стене. Марита смотрела на него, тяжело дыша, ее самообладание улетучилось из-за внезапности удара. Через несколько минут Мэтсис нагнулся, запустил пальцы в ее волосы и стащил с койки. Она упала вперед, он поймал ее и ударил об стену. Марита попыталась повернуться, встать на колени, но Мэтсис ударил ее в живот. Она задохнулась и осела. Мэтсис толкнул ее голову назад, ее вырвало, и она упала. Голова ее ударилась о пол. Мэтсис оставил ее лежать, скрючившись на полу. Он улыбнулся Уайлду и вылез из каюты.
Вскоре спустился Стерн. Сев на койку, он скомандовал:
— Повернитесь. Я не могу разговаривать со спиной.
Марита очень медленно приподнялась. Ее плечи задевали ящик под койкой, и она села лицом к нему, ноги согнуты в коленях, голова в нескольких дюймах от лица Уайлда. Она коротко, прерывисто дышала, ее рот казался сплошной кровавой раной. Кровь капала по подбородку, пачкая свитер.
— Как вас зовут?
Марита облизала губы. Ее зубы тоже были алыми от крови. Она попробовала кровь на вкус и нахмурилась.
— Марита Костич, — ответила она хрипло.
— Вы из Югославии?
— Я гражданка Америки.
— И работаете на американскую разведку?
— Я гостила у моего дяди.
— Ваша маленькая беседа с Мэтсисом была, так сказать, просто наградой для него. Он разделил со мной опасности этого предприятия и полностью заслужил маленький бонус. Так получилось, что ему нравится бить женщин. Но он совершенно не умеет добывать информацию. Конечно, он еще очень молод. Искусством задавать вопросы можно овладеть, только задавая вопросы. Думаю, сначала мне следует объяснить вам, что меня тревожит. Мы объединим нашу информацию, не правда ли? Моя задача состоит в том чтобы ликвидировать организацию в том виде в котором она сейчас существует. До этого утра я предполагал что она решается устранением Рэйвенспура, Балвера и, в конце концов Уайлда, если Америка не сможет должным образом защитить Сталица.
Тогда из всех важных членов группы остается только Кэннинг, а Кэннинга мы предпочли пока что оставить в живых. Необходимо только было устранить его с места проведения операции, где он мог войти в контакт с Уайлдом или Рэйвенспуром. Поэтому ему позвонили в понедельник днем и послали в Глазго. Кэннинг ведь очень нервный человек, не подходящий для разведки. Он слишком легко действует. Казалось бы, вы со мной согласитесь, что я вполне мог рассчитывать на гладкое осуществление задуманного. Но Джонас уверил меня, что вы совершенно точно являетесь неотъемлемой и очень важной частью организации. Честно говоря, до вторника я ничего о вас не слышал. Таким образом, получается, что могут существовать и другие важные члены организации, о которых я ничего не знаю. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне, так ли это.
