Все время, сколько ходил на завод, я шел именно этой дорогой, мимо этого обелиска, мимо стены с фигурами, но особенно они запомнились в тот день, когда в городе с утра пошел долгожданный снег, сыпал и сыпал, но еще дул и ветер, вздымал этот снег, переносил его с места на место, и от снежного мельтешения, от этой легкой вьюги фигуры на стене, казалось, двигались куда-то вперед — в пространство.
Обелиск был установлен после большого, первого такого праздника в истории Челябинского кузнечно-прессового. Восьмую пятилетку коллектив завода закончил досрочно: к первому октября 1970 года…
Хотя тот праздник был первым в истории завода, но теперь уже не последним.
Вот тексты телеграмм, поступивших на завод.
«Москва Правительственная Челябинск ЧКПЗ директору завода Богданову секретарю парторганизации Яшину председателю завкома Неустроеву секретарю комитета комсомола Воробьевой
Сердечно поздравляем Вас и коллектив завода присуждением ТРЕТЬЕЙ денежной премии итогам социалистического соревнования второго квартала 1974 года тчк Желаем дальнейших успехов досрочному завершению плана третьего квартала выполнению социалистических обязательств достойной встречи Дня машиностроителей и 50-летия автомобильной промышленности тчк Минавтопром Тарасов председатель ЦК профсоюза Драгунов».
«Москва Правительственная Челябинск ЧКПЗ Богданову секретарю парторганизации Яшину председателю завкома Неустроеву секретарю комитета комсомола Воробьевой
Сердечно поздравляем коллектив завода и Вас присуждением ВТОРОЙ денежной премии сумме двадцать две тысячи пятьсот рублей итогам социалистического соревнования третьего квартала 1975 года тчк Желаем новых трудовых достижений в социалистическом соревновании в честь 25 съезда КПСС Минавтопром Поляков ЦК профсоюза рабочих машиностроения Драгунов».
А вот выписка из материалов для Книги трудовой славы Обкома союза работников машиностроения:
«21 ноября коллектив Челябинского ордена Октябрьской Революции кузнечно-прессового завода досрочно выполнил задание девятой пятилетки. Изготовлено сверхплановой продукции на 13 миллионов 230 тысяч рублей. Выдано 383,3 тысячи тонн горячих штамповок, 10,7 миллиона различных колес и 489 тысяч тонн рессор. Больше 80 процентов прироста продукции получено за счет роста производительности труда».
Становление Челябинского кузнечно-прессового связывают с 1968 годом. Действительно, за это время, за семь без малого лет, завод вырос в четыре раза. Достаточно сказать, что если раньше он давал за год 30 тысяч тонн поковок, то теперь дает более 100 тысяч тонн. А значение его для автомобильной промышленности страны понятно хотя бы из такого факта: всего в стране за год в среднем выпускается 400 тысяч тонн рессор, а рессорный цех Челябинского кузнечно-прессового выдает в год 108 тысяч тонн, то есть, выходит, что каждый четвертый автомобиль, бегающий по дорогам страны, смонтирован на рессорах этого завода.
Тогда сама жизнь, время заставили обратить внимание на кузнечно-прессовый завод в Челябинске. В стране стремительными темпами начала развиваться автомобильная промышленность. Намечалась реконструкция Московского имени Лихачева, Горьковского и других автозаводов, вовсю развертывалось строительство КамАЗа и завода в Тольятти, перестраивал свою работу и Миасский автозавод… А в Челябинске, в одном из крупнейших промышленных центров, все еще существовал такой отстающий завод, как кузнечно-прессовый. Завод, систематически не выполняющий государственного задания, но и таящий в своих недрах большие резервы.
Единственное, что могло вывести его из прорыва, из тупика, в котором он оказался, — это переход на условия работы новой экономической реформы. Это отлично понимали и в Ленинском райкоме партии, и в Челябинском обкоме КПСС. Взоры обратились к Николаю Петровичу Богданову: он долго работал на ЧТЗ, впоследствии был тесно связан с автомобильной промышленностью… А завод имени Колющенко, директором которого он был в последнее время, первым в области перешел на новую экономическую систему. Учитывалась и гибкость мышления Богданова, так необходимая современному руководителю. Принципиальность коммуниста. Учитывались, думаю, и чисто человеческие, что ли, черты его личности: обстановка на заводе сложилась крайне трудная, и в отношениях с людьми предстояло проявить много выдержки, настойчивости, такта и щепетильности.
В наше время часто на страницах газет и журналов пишут и спорят о том, каким должен быть руководитель, чтобы шагать в ногу с веком? Кто он? Одиночка-сверхчеловек, всем указывающий и всех поправляющий? Или такой же член коллектива, как и все остальные, доступный для окружающих, открытый?
Эти вопросы волновали и меня, и я не упускал случая поговорить о директоре.
Алексей Павлович Иванилов говорил:
— При нем дышать стало легче, словно воздуха на заводе прибавилось… Если идешь к директору с дельным предложением, то уже наперед знаешь — поддержка тебе обеспечена. Что интересно… Если он сразу суть предложения понять не может, то так прямо и говорит: пока не могу разобраться, надо подумать. А иногда скажет: ты в этом деле лучше разбираешься, попробуй на свой риск, еще раз сам все взвесь.
Один день я полностью провел во втором кузнечном цехе, и потом, под вечер, разговорился с Николаем Ивановичем Хвостинцевым, слесарем и секретарем цеховой партийной организации. Между делом спросил:
— А как вы относитесь к директору завода?
— О-о, его у нас любят. Он всем помогает, с ним привыкли советоваться. Если идет по заводу, то здоровается с каждым. Это же надо подумать! На заводе несколько тысяч человек. Просто так махать головой — и то устанешь, — тут, словно спохватившись, Николай Иванович справедливости ради добавил: — но есть у директора недостаток. Спина у него слишком широкая, и кое-кто за нее прячется. Но ничего, достанем, — и он кому-то невидимому погрозил пальцем.
По опыту я давно уяснил, что лучше всего личность руководителя проясняется, если проанализировать его отношения с партийной организацией, и решил специально поговорить об этом с секретарем парткома завода Александром Матвеевичем Яшиным.
Секретарь-машинистка в приемной парткома, сверяясь с лежащим перед ней списком, названивала по телефону, предупреждая людей о каких-то будущих семинарах и лекциях.
Посмотрела на меня, улыбнулась: я стал здесь уже почти что своим человеком.
— Раздевайтесь, пожалуйста. Александр Матвеевич скоро придет.
И слегка развела руками, давая понять, что сочувствует.
Но он, и правда, пришел вскоре. Еще заслышав звук его размашистых шагов в коридоре, я поднялся навстречу.
Высокий, порозовевший с улицы, видимо, чем-то довольный, Яшин распахнул дверь кабинета и широко повел рукой:
— Прошу.
Я вошел в просторный кабинет, обставленный строго, по-деловому: с большим письменным столом, с телефонами на тумбочке, с длинным полированным столом для членов парткома и с рядами стульев для часто собиравшегося здесь народа…
Подождав, пока Яшин разденется и повесит пальто на вешалку, я задал давно висевший на кончике языка вопрос:
— Скажите, с Богдановым вам легко работать или как?
Он даже и не задумался:
— Легко. И, знаете, интересно.
Прошелся по кабинету, поправил ладонями на голове волосы и сел за стол.
— Партийному работнику всегда бывает легко находить взаимопонимание с хозяйственным руководителем, если последний за экономическими вопросами, за планом не забывает о людях, — продолжал секретарь парткома. — А Богданов не то, чтобы просто не забывает, он работу с людьми выдвигает на первый план. Любит он людей, честное слово, и глаз у него на хорошего, дельного человека очень цепкий. Да и тех, кто спотыкается, он по-своему, этак легонько умеет поправить — без шума и крика. Все это очень важно… Обстановка на нашем заводе всегда была крайне сложная, и старые директора с головой уходили в хозяйственные вопросы. На все наши предложения в лучшем случае отвечали в таком духе: ну, вы там решайте, действуйте — дескать, мешать не будем. Получаюсь какое-то разграничение: администрация занималась своими опросами, а мы — тоже своими. Естественно, ничего хорошего из этого не выходило. Одного директора в прошлые времена коммунисты даже в партком не избрали из-за пренебрежительного отношения к работе с людьми завода… Сами понимаете, каково ему после этого было сидеть в директорском кресле.
Сам Яшин — давний партийный работник. А в последний раз секретарем парткома избрали как раз месяца через три после назначения Богданова директором завода.
— Встретились мы, поговорили… Сразу нашли общий язык. С тех пор всегда вместе бьем в одну точку: администрация, партийная организация, профсоюз и комсомол.
