заискивающе улыбнувшись, положил на стол перед секретаршей Зиной шоколадку.
– Здрасьте, Зиночка! Как настроение у руководства?
– Спасибо, Олег Владимирович, – кокетливо ответила Зина, пряча шоколадку в стол, – Павел Михайлович вас ждет.
Еще раз улыбнувшись Зине, Гудасов вошел в генеральский кабинет.
Кабинет был пуст.
– Павел Михайлович… – позвал Гудасов.
Тишина.
Гудасов подошел к письменному столу и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, стал с делано скучающим видом рассматривать лежащие на столе документы.
Неожиданно позади него раздался скрип двери. Гудасов быстро обернулся. Из комнаты отдыха вышел Плужников.
– Извини, Олежка, – сказал, позевывая, генерал. – Задремал чуток, всю ночь не спал.
– Здравия желаю, товарищ генерал! – гаркнул Гудасов.
– «Товарищ» – это верно, – сказал Плужников, обнимая Гудасова, – а вот «генерала» мы оставим для простых подчиненных. Садись. Чай будешь?
– Спасибо, – сказал Гудасов, присаживаясь на стул напротив генерала, – я только позавтракал.
– Я девятого мая на могиле отца твоего был… – с грустью в голосе начал Плужников.
– Я тоже хотел заехать, – заерзал на стуле Гудасов, – да дел невпроворот было. Как раз делегация иностранная приехала – весь день с ними провозился: балет, банкет – все как обычно.
– Да… Хороший батька у тебя был. Светлая память… – Плужников потянулся за папиросами и, прикурив, продолжил: – Помню вот в сорок третьем…
– Вы же бросили? – перебил его Гудасов.
– Точно, бросил, – сказал Плужников и потушил папиросину. – А у меня к тебе дело, Олег. Ты ведь в пятидесятом году у генерала Кубина служил?
Гудасов вздрогнул.
– Да… а что? – скрывая волнение, спросил он.
– Как бы мне, – прищурился генерал, – восстановить список лиц, кто тогда имел доступ к его архивам?
* * *
– Сопляк! Мальчишка! – орал в телефонную трубку Сидоров так, что шторы-маркизы в его кабинете дрожали как осиновые листы. – Какой из тебя генерал?! Чуть что – сразу в панику! Мне результаты нужны. Вот и прижми Плужникова, пока он тебя не прижал. И без результатов мне не звони!
Сидоров швырнул трубку.
На него с висевшего на стене портрета, прищурив один глаз, хитро смотрел Хрущев.
Сидоров нервно забарабанил пальцами по столу.
– Егор Петрович! – раздался голос секретаря из селектора. – Участники совещания собрались.
Сидоров, еще раз взглянув на портрет, принял такую же ответственную позу, как и у первого секретаря ЦК на холсте, и величественным тоном позволил:
– Пусть заходят…
* * *
Гудасов все еще неподвижно стоял посредине конспиративного номера в отеле «Националь» и сжимал в руке телефонную трубку, из которой противным писком доносились короткие гудки. Руки Гудасова вспотели, в голове крутились крики Сидорова.
Наконец он положил трубку на рычаг, подошел к бару и налил полный стакан виски. Медленно поднес его к дрожащим губам… и со злостью швырнул стакан в стену.
* * *
Плужников закончил свой доклад и сел на место.
– Значит, говорите, транспортной тележкой баки резали? – переспросил Сидоров и окинул взглядом длинный стол, за которым сидели Романский, Царев, Онегин, Закарпович, Недолин, Юнгель, еще несколько военных и штатских специалистов.
– Ну кто мог предположить такое? – развел руками Царев.
– Мог, – строго сказал Сидоров. – И должен был. Надеюсь, директор завода уже привлечен к ответственности?
Онегин встал и, искренне переживая, сказал:
– Я ц-целиком п-признаю свою в-вину и г-готов п-понести н-наказание.
– А я бы вообще передал Волжанский завод товарищу Юнгелю, – влез с предложением Закарпович. – И маршал Недолин нас поддерживает. Наш лунный проект…
– С вашим лунным проектом разбирайтесь сами, – перебил его Романский. – А проект «Восток» теперь курирую я. Так что давайте я сам разберусь, кому чего передавать и как и кого наказывать.
– Ты разберешься… – язвительно прошипел Сидоров. – Только про сроки, порученные тебе партией и правительством, не забывай!
– Мы как раз хотели согласовать второй испытательный пуск по программе «Восток», – вмешался Царев. – Теперь уже с животными на борту.
– А чего со мной согласовывать? – неожиданно доброжелательно отреагировал Сидоров. – Вон товарищ Романский теперь это курирует – с ним и согласовывайте.
И, вновь бросив взгляд на портрет Хрущева и приняв его позу, закончил:
– Все! Все свободны.
Кабинет опустел. С Сидоровым остался лишь один Закарпович.
– Может, все-таки вам переговорить с Никитой Сергеевичем насчет Волжанского завода? – плаксиво заговорил он. – Передали б Юнгелю…
– Дурак ты! – осадил его Сидоров. – Если завод забрать, с них взятки гладки. По объективным причинам их проект «Восток» закрыт, и все. А мне надо, чтоб Романский дело провалил. Понял, академик?
* * *
Волжанск, помимо сложного технологического производства, всегда славился своим пивом. Буквально в ста метрах от пивзавода прямо на набережной вокруг палатки были расставлены высокие круглые столики. Там почти всегда продавалось самое свежее неразбавленное пиво.
Олейников и барыга уже выпили по кружке и допивали по второй. Стоящий напротив них Потный даже не притронулся, лишь исподлобья сверлил Олейникова желтоватыми глазами.
– Шатун – мужик серьезный, – весело отхлебывая пиво, разъяснял Олейникову белобрысый. – Чуть что…
И барыга, сделав страшное лицо, чиркнул ребром ладони по горлу:
– Цацкаться не будет! Я вот…
– Пасть заткни! – резко осадил его Потный и, повернувшись к Олейникову, спросил: – Ну, так в чем цимус-то?
Олейников сделал глоток, оглянулся по сторонам и немного сипловатым голосом сказал:
– Мозоли будоражить в мастерской никакой хотелки нет – и так на зоне натягался.
– Слезу давишь? – ехидно спросил Потный.
– Дело хочу предложить, – пояснил Олейников.
– Так о деле и базарь!
– У вас в городе один богатый фраерок имеется…
– Много у нас фраерков… – зевнул Потный. – Да все уже на учете.
– Все, да не все, – хитро улыбнулся Олейников. – Да и со всеми его сравнивать, как шашлык по-карски с баландой.
– Не томи, дядя. Называй, – с наигранным безразличием сказал Потный.
– Тебе не буду. Мне гарантии человека авторитетного нужны. Я ведь долю хочу, а не подарок тебе ко Дню взятия Бастилии сделать. Для того мне Шатун и нужен. А если вам без интереса, то и без вас моторы найдутся. Только не пеняй потом, что Шатун узнает, кто его с такой мазы сорвал…
* * *
Через полчаса трофейный мотоцикл с Олейниковым и Потным подъехал к двухэтажному желтому дому с белыми колоннами, окруженному невысоким забором. Сочетание архитектуры старой боярской усадьбы, большой красочной вывески на фасаде «Детский сад СВЕТЛЯЧОК» и разбросанных по двору металлических каруселей, песочниц и расписных грибков с целью их визита показалось Олейникову неожиданным.
– Учти, – заявил Потный, слезая с мотоцикла, – к Шатуну по имени-отчеству надо – Семен Аркадьевич, он так любит.
– То есть его уже перевели в старшую группу? – улыбнулся Петр.
– Иди за мной, – прохрипел в ответ Потный, направляясь к маленькой железной двери в торце здания.
«СТОРОЖ», – прочел Олейников намалеванную масляной краской на двери
