— Что случилось. Дуг?
— Мы нашли швейцара, который в тот день работал в «Эриа». Он у вас в кабинете.
Уже два дня как они прочесывали весь квартал, чтобы найти этого Чарли, известного наркомана, который исчез, как только получил вызов из полиции.
— Прекрасно! — сказал Мак-Карти. — Его надо потрясти до того, как он обратится к адвокату. Я буду через десять минут.
* * *
Белокурый здоровяк с большими усами робко сидел на краешке стула в кабинете Джеральда Мак-Карти под присмотром двух инспекторов ФБР. Один из офицеров протянул шефу картонную папку с досье.
— Леонард Габриски, по кличке «Чарли». Дважды судим. Хулиганские действия и наркотики. Осужден условно.
Капитан Мак-Карти взглянул на него как на слизняка, вылезающего из-под полена, и проговорил профессиональным тоном:
— Мистер Габриски, мы расследуем убийство двух человек, один из которых — агент ФБР. По крайней мере, один из убийц находился в «Эриа» как раз перед тем, как было совершено преступление, и он мог пройти туда только с вашей помощью. Вас, таким образом, можно заподозрить в сообщничестве...
Леонард Габриски вскочил со стула, побледнев.
— Я тут ни при чем! — воскликнул он. — Я не могу отвечать за всех свихнувшихся, которые приходят в клуб. Ведь это я позвал полицейских, когда увидел драку.
Капитан Мак-Карти вопросительно взглянул на своего заместителя, который кивнул головой, подтверждая сказанное.
— Почему вы не явились, когда вас вызывали?
Леонард Габриски опустил голову.
— Я испугался. Я думал, что со мной будут говорить по другому поводу. У меня тут были небольшие грехи.
— Мне плевать на ваши грехи! Мне нужно найти этих типов, и вы мне поможете.
Да, инспектор.
— Перестаньте называть меня «инспектор»! Меня зовут капитаном Мак-Карти. Идите сюда.
Леонард Габриски поднялся и подошел к столу. Мак-Карти показал ему три портрета-робота, нарисованные по описанию Шарнилар Хасани.
— Вам о чем-нибудь говорят эти физиономии?
Леонард Габриски утвердительно закивал головой.
— Конечно! Их было трое, хотя приглашение было на двоих. Но у них был очень свирепый вид, и я не решился их остановить.
— Приглашение? На чье имя?
— Имени не было, — объяснил Леонард Габриски. — Хозяева «Эриа» посылали приглашения в виде толстой голубой облатки в коробочке из черного бархата. Нужно было бросить ее в стакан с водой. Облатка таяла, а внутри было приглашение в целлофане, без имени.
— А кому их посылали? — спросил Мак-Карти.
— У меня нет списка, но он есть в клубе.
— А вид этих трех типов вас не удивил?
— Нет, конечно. Это был вечер экзотики, и у них был экзотический вид.
— Черт возьми, — проворчал Мак-Карти. — Просто банда дегенератов!.. Вы ничего больше не заметили?
— Нет. Но я запомнил одного из них. Такой высокий тип. Он хорошо говорил по-английски — таким тихим голосом, а голова у него немного опущена вперед, как у птицы. Он мне сунул двадцать долларов за приятеля, у которого не было приглашения...
Капитан Мак-Карти встал.
— Вы сейчас поедете с моими ребятами. Мне срочно нужен этот список приглашенных.
Как только трое мужчин вышли из комнаты, он сразу закурил. Со времени смерти Уолтера Кортни он не находил себе места. Когда из штаб-квартиры ФБР в Вашингтоне ему без всяких объяснений прислали приказ охранять Шарнилар Хасани, он и предположить не мог, что все обернется трагедией. И до сих пор ему было неизвестно, почему Вашингтон хотел обеспечить защиту молодой миллиардерши.
* * *
Серый «шевроле» остановился недалеко от Метрополитен-музея на Пятой авеню. Двое агентов ФБР меланхолически рассматривали фасад старого тридцатиэтажного здания из красного кирпича. Отсюда открывался прекрасный вид на парк, и это был один из самых шикарных квартала Нью-Йорка.
— Тут квартиры должны стоить миллиона два долларов, — заметил Дуглас Франкенхаймер.
— А может, и больше, — вздохнул его спутник Гедеон Шуберт. — Ты можешь начать экономить.
Он сунул под нос консьержке в галунах свою бляху сотрудника ФБР.
— Мистер Голам Солтанех.
— Он вас ждет?
— Нет. Это сюрприз, — проговорил Дуглас Франкенхаймер. — На каком он этаже?
— На шестнадцатом, но...
Двое полицейских уже были в лифте. Внутри все было отделано бронзой и деревом — остатки старой нью-йоркской роскоши. Когда они поднялись, дверь единственной квартиры на шестнадцатом этаже была уже открыта: швейцар позвонил в квартиру. Их встретил сутуловатый старик с седыми волосами, хитрыми глазами и крупным носом. Он провел их в роскошную гостиную, обставленную мебелью в стиле Людовика XV, с несколькими картинами известных мастеров на стенах. Слегка оробевшие полицейские присели па краю гобеленовых кресел. Хозяин, казалось, нервничал, был удивлен и тотчас же зажег сигарету.
Дуг Франкенхаймер достал портреты-роботы незнакомцев и протянул их Голаму Солтанеху.
— Вы не знаете этих людей? — спросил он.
Голам Солтанех внимательно рассмотрел фотороботы и положил их на стол.
— Почему вы задаете мне этот вопрос, господа?
— Вы знаете их? — настаивал Дуглас Франкенхаймер.
— Нет. Но почему вы их разыскиваете?
— В связи с делом об умышленном убийстве, заговоре и пытках...
Старый иранец слегка побледнел, покачал головой и поднялся.
— Господа, мне очень жаль, что не могу вам помочь. Я никогда не видел этих людей.
Полицейские не шевельнулись. Дуглас Франкенхаймер не спускал глаз с рук пожилого господина, которые слегка дрожали. Он знал, что едва они выйдут. Голам Солтанех тут же позвонит своему адвокату. Иранец был респектабельной персоной, и его нельзя было запугивать как бродягу. Однако его волнение показывало, что, возможно, он говорит неправду. Оставалось только немного поблефовать.
Со времени происшествия на Гудзон-стрит прошла неделя. Этот визит стал эпилогом кропотливого расследования на основе списка, полученного в «Эриа». Сотрудники ФБР методично просмотрели все приглашения, посланные на «экзотический» вечер, выделяя при этом всех подозрительных. Разумеется, оставались еще пробелы, но среди тех, кто был еще не проверен, только Голам Солтанех имел связи с Ираном.
Дуглас Франкенхаймер сказал предельно официальным тоном:
— Господин Солтанех, неделю назад эти трое людей были на вечере в дискотеке «Эриа».
Иранец прервал его, улыбнувшись.
— Я не посещаю такие места. Для этого я староват. Мне скоро будет шестьдесят семь лет...
Это было очевидно... Но Дуглас Франкенхаймер не дал себя сбить с толку и продолжал:
— Возможно, — сказал он, — но один из этих трех пришел туда с посланным вам приглашением. Если это не вы ему дали, нам нужно будет опросить ваш персонал.
Гедеон Шуберт, наблюдавший за Солтанехом, заметил растерянность в его взгляде, но тот быстро взял себя в руки. Он положил руку на сердце.
— Господа, — сказал он, — это невозможно. Я не пони маю... Это какая-то ошибка... Может быть, его украли из почты...
Кто-нибудь другой поверил бы его искреннему тону, но только не Дуглас Франкенхаймер. Вздохнув, он поднялся.
— Господин Солтанех, мне очень жаль, но я полагаю, вам придется пройти с нами для более обстоятельной беседы. Речь идет об убийстве, в частности полицейского, об ужасном увечье, нанесенном молодой женщине. Это не простое нарушение правил дорожного движения.
Он замолчал и про себя помолился. С теми фактами, которыми он располагал, можно было всего лишь допросить старого иранца, и то с его согласия. Капитан Мак-Карти устно разрешил им пойти немного дальше, чем позволялось. Но если Солтанех позвонит своему адвокату, то они рискуют быть обвиненными в применении недозволенных приемов... И вызвать скандал. Старый иранец, побледнев, казалось, превратился в статую. В комнате на какое-то мгновение воцарилась напряженная тишина. Несмотря на свои подозрения, Дуглас Франкенхаймер плохо представлял себе, каким образом этот усталый старый человек мог бы оказаться связанным с жестоким нападением у «Эриа». Однако профессия научила его опасаться всех и всего.
Внезапно Солтанех откинулся в кресле, прижав руку к груди. Дуглас Франкенхаймер, едва не чертыхаясь, с испугом нагнулся к нему, решив, что с иранцем случился сердечный приступ. Если тот преставится у них на руках, то это наверняка будет означать для них отставку. Но иранец по-своему понял его жест и, подняв голову, пробормотал:
— Господа, я вас прошу, я вас прошу, не уводите меня! Я вам все скажу.
Если бы Франкенхаймеру объявили, что он выиграл в гарлемской лотерее, он ликовал бы меньше. Но надо было ковать железо, пока горячо... Пододвинув стул поближе к старику, он спросил:
— Где вы встречали этих людей?
— Здесь, — признал иранец слабым голосом. — Они приходили сюда две недели назад.
