Минуту спустя стук по стеклу повторился. Человек, стоявший на улице, казалось, был раздражен, стучал не опасаясь.
— Тебе что от меня надо? — услышал я вдруг мужской голос, как мне показалось, принадлежащий моему незнакомцу. Фраза была сказана так громко и четко, что я смог ее разделить на слова и уловить смысл. — Я не хочу тебя видеть! Мы — враги навсегда! Прощай! — форточка со звоном захлопнулась.
Я прижался к забору. Ждал. Вот скрипнула калитка. Шагов не было слышно, но угадывалось, что человек здесь, совсем рядом. Я сжался, готовый к прыжку… Но человек будто растаял. Его не было видно, исчезло и ощущение его присутствия. Может быть, он тоже что-то почувствовал и, затаившись, ждет меня?
Заморосил дождь. Набежал ветер, рванул вдоль забора, зашумел голыми ветвями деревьев. И хлынул настоящий ливень.
Я ударил ботинком по забору, метнулся на дорогу, лег. Руками уперся в грязь. Ждал… Слушал… Расчет был прост: заставить затаившегося человека выдать свое присутствие. Никакого эффекта. Я встал и, понимая, что делаю глупость, шаг за шагом исследовал тротуар, забор… Никого не было.
В гостиницу я вернулся промокший до нитки, грязный и злой. Крылов в соседней комнате спал. Я развесил одежду, лег в постель, надеясь понять исчезновение человека, но не успел положить голову на подушку, как сразу всё исчезло: тревоги, подозрения.
Наутро, едва проснувшись, я торопливо рассказал Крылову о своем ночном приключении. Теперь я был убежден в причастности незнакомца к какой-то группе.
Крылов в белой рубашке с засученными рукавами, какой-то домашний, весь «гражданский», выслушал рассказ и рассмеялся:
— У тебя, Володя, как у Дон-Жуана, главные события происходят ночью!.. Ну, хорошо, хорошо, не обижайся. Надо будет за этим человеком понаблюдать. Слишком часто попадается он нам с тобой на глаза…
Прошла неделя. Человек, которого я провожал домой, регулярно, в одно и то же время посещал маленький, находящийся неподалеку кабачок. Бывал он там недолго, несколько минут. Заказывал рюмку полынной водки, закусывал сыром и возвращался домой. По всей вероятности, это была привычка «любителя абсента», как я прозвал своего незнакомца. Больше никаких сведений получить не удалось. Наблюдения за его домиком тоже оказались безрезультатными.
— Мне нужно еще раз с ним встретиться! — уговаривал я Крылова. Крылов прикинул все возможные, желательные и нежелательные последствия и разрешил.
Я мог бы вызвать этого человека и произвести допрос. Мог бы прийти к нему домой. Но гораздо уместней в создавшейся обстановке был другой вариант: склонить его на нашу сторону не силой власти, а силой человеческой благодарности. И Крылов согласился.
Вечером, около семи часов, я пришел к кабачку. На мне было серое демисезонное пальто, серая шляпа. Ничем особым от прохожих я не отличался, разве только они были спокойны, а я взволнован. Самое трудное — неопределенность. Даже набросав десяток вариантов, нелегко решить, с какой фразы начнется разговор. Как этот разговор вести? Да и удастся ли вообще поговорить?
Наконец, уже знакомая, чуть сгорбленная фигура спустилась по лесенке в кабачок, расположенный в подвале двухэтажного дома. Это был он. Немного помедлив, я вошел в зал, постоял, как бы осматриваясь, и, дождавшись, когда «любитель абсента» выберет столик, направился туда же. Маленькая рюмка полынной водки была уже подана. Я попросил разрешения занять место и заказал кружку пива. Сосед встретился глазами со мной, кивнул головой, видимо не узнавая. Выпил, сильно сморщившись, подышал в сторону. Узнал ли он меня?
— Помогает от язвы? — спросил я.
Сосед уставился мне в лицо. Нет, не узнал! В глазах застыло недоумение.
— Я говорю: от болезни помогает?
— А вы-ы… доктор?
Да как вам сказать…
— Льэчусь своим способ, — ответил сосед и, съев кусочек сыра, поднялся.
— Погодите, я вас провожу. И вообще, вы же знаете, по вечерам ходить в городе опасно. Тем более вам… С вашей болезнью… — Наскоро допив пиво, я поднялся вслед за ним.
— Теперь я узнал вас, — заговорил мужчина, как только мы оказались на улице. — Я вам благодарен… Большое спасиба… Не думайте, что я плохой человек. Я честный человек. Более того, я хотел к вам прийти. Да, да… Я вам хочу сказать одну вещь… Это как называется? Услуга, да?
— Я вас слушаю.
— Извините, я не могу с вами долго идти по улице. Это мне опасно. Слушайте внимательно. Я скажу и уйду…
— Да, да, говорите!
— Тот бандит, который убежал… где он скрывается — я не знаю. Но-о… может узнать одна женщина… Она вам расскажет. Она хорошо к вам отнесется. Ее зовут Грета Липски. Живет на улице Магдалены, дом четырнадцать. Застать ее можно утром… Больше я ничего не знаю, и вы меня ни о чем не спрашивайте. До свиданья.
Ill
В управлении как назло был обед. Странно это звучит: на улице вечер, люди готовятся спать, а здесь обеденный перерыв. В коридорах тишина. Кабинеты закрыты. «Что же делать? Идти в гостиницу, рассказать скорее Крылову…»
Я взбежал на третий этаж. Крылова в номере не было. А до конца обеда целых полчаса… Обедал ли я сегодня? Ах, разве тут до еды! Аппетит внезапно пропал.
Снова бегу в управление. Влетел в кабинет Дуйтиса и начал торопливо рассказывать. Дуйтис молчал и слушал. Лицо его оставалась равнодушным и как бы сердитым. Когда я кончил, он поднял бровь, спокойно сказал:
— Что ж, разберемся…
«Только и. всего?!»… Я был в недоумении…
Однако Дуйтис тут же попросил зайти Жольдаса, и в его присутствии я повторил разговор с «любителем абсента».
Жольдас слушал, покусывая губы, согласно кивая головой. Руки его слегка подрагивали. Он, по-видимому, думал то жe, что и я: «Нужно действовать, не мешкая ни минуты!»
Только из чувства реальности он не предложил отправиться к Грете тотчас же. Ему, как и мне, предстояла теперь ночная пытка: чтобы действовать, нужно дождаться утра.
Ночью в гостинице, вновь и вновь размышляя о событиях дня, я вдруг понял, почему так холодно выслушал Дуйтис мое сообщение. В сущности ничего пока еще нет. Одни гипотезы. Что скажет Грета? А если ничего не скажет? И почему именно она может знать? Кто она? Имеет какую-то связь с организацией? Тогда вряд ли чего добьешься…
Наутро вместе с Жольдасом я вошел в небольшой деревянный домик. Молоденькая красивая девушка в переднике, расшитом национальным орнаментом, хлопотала на кухне. На плите все жарилось, варилось и кипело одновременно.
Девушка была смущена. Но кто был смущен больше — она или двое молодых мужчин, — это следовало еще установить. Во всяком случае она нашлась первой. Как только мы представились, показав ей свои удостоверения, и я уже хотел приступить было к делу, Грета воскликнула:
— Нет, нет! Раздевайтесь, вешайте пальто и проходите в. комнату. А я пока управлюсь с плитой, иначе все подгорит.
Мы вошли в опрятную комнатку, сели за стол. Не успели обменяться впечатлением, которое произвела на лас хозяйка дома, как она появилась в дверях. Теперь Грета была совсем другая. Без передника, в нарядном платье.
Расставила чашки, принесла чайник. Присела к столу.
— Мы пришли к вам за помощью, — начал я.
Пожалуйста, если смогу…
Она говорила совсем без акцента.
— Вы, конечно, слышали, что недавно сбежал бандит. Не знаете ли вы, где он находится?
Грета удивленно выпрямилась. Внимательно посмотрела на меня, потом на Жольдаса. В глазах ее нетрудно было прочесть колебание.
— Можно задать вам вопрос? — голос ее подрагивал.
— Да, конечно.
М-м… откуда вам известно, что я могу знать?
«Вот оно!» Я, конечно же, предполагал возможность
такого вопроса и заранее приготовил ответ. Но, увидев Грету, понял, что он не годится: говорить правду нельзя, а врать — не хотелось. Услышав ее вопрос, я замялся, ожидая, что девушка догадается сама. Так и вышло.
— Хорошо, я вас понимаю. Это служебная тайна. Я расскажу все, что знаю. Позавчера ко мне подошел Варма и спросил, где находится Крюгер. Я очень испугалась. Я его мало знаю. Видела несколько раз. И он почему-то догадался, что я его знаю. Может быть потому, что я часто бываю у Рейтеров? Этого человека я тоже встречала там. Потом у него с Рейтером была ссора. И Рейтер с тех пор не хочет слышать о Лукасе.
— Простите, сначала вы сказали Варма, теперь Лукас, что это значит? — воскликнул Жольдас.
— Рейтер иногда называет Варму Лукасом. Я не знаю, что это значит…
— Как он выглядит?
— Высокий такой… слегка сутулый… худой…
Я взглянул на Жольдаса.
— Он не болен? Ни на что не жаловался?
— Да, выглядит он плохо. Болезненно…
— И о чем он вас спрашивал?
— Он подошел ко мне и сказал: «Ты знаешь, где находится Крюгер?» Я испугалась и крикнула: «Нет, не знаю!» И пошла. А он крикнул вслед: «Ты знаешь, знаешь!..» Он был страшен…
