Ознакомительная версия.
Дронго ничем не выдал своей радости. Наконец-то он узнает, ради чего его посылали в командировку. Даже Альфред Греве был лишь частью этой операции. Даже провал столь ценного агента не должен отвлекать его от сверхзадачи.
Однако сама встреча с представителем ЦРУ также не могла заменить дела, ради которого он добровольно шел на свой арест. Сверхзадача была настолько засекречена, что о ней знали только Дмитрий Алексеевич и тот человек, который передаст от него привет. Даже полковник Родионов не был посвящен в детали этой операции, даже сам Дронго.
— Кстати, — заметил Риггс, доставая трубку, — вы написали, что в Нью-Йорке встречались с Любарским, вашим связным, и Бетельманом.
— По работе, да, верно.
— А не по работе?
— Там все указано. Я ничего не скрывал. У меня в Нью-Йорке живет друг. И я там познакомился с одной молодой женщиной. Их имена и адреса есть в моих показаниях. Все, с кем я встречался в Нью-Йорке, там указаны.
— Верно, — кивнул Риггс, — только вы не знаете главного: кто убил Любарского?
Он внутренне напрягся. Несмотря на прошедшие месяцы, он по-прежнему помнил Лону и ее взгляд, брошенный на него перед отъездом. И «жучок», прикрепленный к столу, тоже помнил.
— Мистер Риггс, — устало сказал он, — я уже ничему не удивляюсь в своей жизни. Так кто убил этого старика?
— Ваш друг Эльдар. Кажется, его так звали, — ровным голосом сообщил англичанин.
— Не может быть! — Дронго задыхался. Значит, «жучок» в аэропорту поставила не Лона, а его бывший школьный товарищ, чтобы подслушать их разговор.
— Вы действительно ничего не знали? — участливо спросил Риггс, внимательно глядя на него. — Он всегда работал на КГБ. Управление «К», как и ваша Мария Грот. На его совести двое убитых в Дели. Но у нас не было доказательств. А сейчас есть. Почерк один и тот же. Выстрелы в сердце и в голову для надежности. Это был ваш друг, Дронго. Американцы уже потребовали его выезда из страны.
— Зачем вы мне рассказали? — тоскливо спросил Дронго. — Не нужно было этого делать.
— Нужно, — кивнул Риггс, — у вас не должно быть никаких иллюзий. Вы были хорошим экспертом в ООН, когда боролись с преступниками, а разведка — грязное дело. Здесь «предают только свои», так, кажется, говорят французы? Всегда помните об этом. — Риггс кивнул на прощание, убрал трубку и вышел из комнаты.
Это был обычный короткий зимний день. Поздно рассвело. Тепла не было. Только стужа и немного снега. И еще совсем чуть-чуть дул противный ветер.
На этот раз не было никакой охраны, никаких мер предосторожности. Просто Риггс предложил ему выехать за город, и они поехали вдвоем в автомобиле. Риггс вел машину и почти не смотрел на Дронго, словно забыв о его существовании. Делать вид, что ничего не происходит, было невозможно, и Дронго старался незаметно оглядеться, пытаясь вычислить ведущееся за ним наблюдение. Но ничего обнаружить не удавалось. Риггс вел автомобиль мягко, не торопясь, добросовестно Останавливаясь на предупредительные сигналы машин.
— Куда мы едем? — не выдержал Дронго.
— Я же вам говорил, за город.
— Вы всерьез хотите меня уверить, что это воскресный пикник?
— Это деловая поездка, — сухо отозвался Риггс.
— А если я сбегу?
— Нет.
— Что, нет?
— Не убежите. И потом, для чего? Куда? К кому? Вам гораздо выгоднее сидеть здесь. Или интереснее — это одно и тоже.
— А если я все-таки попытаюсь сбежать? — снова полюбопытствовал Дронго. Англичанин мягко затормозил.
— Пожалуйста. Можете бежать. Уверяю вас, за нами нет никакого наружного наблюдения.
Полминуты они просидели молча.
— Будем считать, что вам удался этот трюк, — беззлобно произнес Дронго, — поедем дальше.
Риггс кивнул, включая зажигание.
— Как вы спите по ночам? — спросил он. — Кошмары не мучают? — А вы считаете, они должны меня мучить?
— Я задал вопрос, — терпеливо напомнил Риггс.
— Не мучают. Подозреваю, что ваши психологи анализируют мое поведение даже во сне.
— А вот я плохо сплю по ночам, — вздохнул собеседник, — никакие лекарства не помогают.
— У вас нечистая совесть, — пошутил Дронго.
— Очень возможно, — серьезно ответил Риггс.
— Вы так и не сказали, куда мы едем.
— Извините. У нас сегодня важная встреча. Американцы прислали своего представителя. Нет, это не Бремнер. Он рангом повыше. Вместе с ним будет шеф нашего ведомства. Видите, я предельно откровенен с вами.
— Спасибо. Значит, сегодня я увижу миссис Стеллу Римингтон?
— Подозреваю, что вы даже читали ее досье, — рассмеялся Риггс.
— Вы так прячете своих руководителей спецслужб, как будто они нелегалы.
Это, кстати, сугубо британская черта. Нигде в мире давно нет ничего подобного.
— Нигде в мире нет такой разведки и контрразведки, как наша, — невозмутимо прервал англичанин.
— Господи! И вы еще на что-то претендуете. Да после Кима Филби и Гордона Лондейла вас нужно было закрывать за непрофессионализм.
— Не могу согласиться. Вы же здесь, у нас.
— А вы считаете меня фигурой, равной им обоим?!
— Во всяком случае, вы один из лучших профи, с кем я встречался за свою жизнь.
— Благодарю за комплимент. Вы тоже.
— Это не комплимент. Осторожнее, сейчас резкий поворот. Я давно хотел у вас спросить: что вы думаете насчет ситуации у вас в России?
— У них в России. Вы же знаете мое подлинное имя. Я гражданин соседней страны.
— Ладно, не переигрывайте. Я просто воспользовался условной терминологией. Как вы считаете, политика России действительно может резко измениться?
— А как вы сами думаете?
— У вас дурная привычка отвечать вопросом на вопрос. Если не хотите, не отвечайте.
— Пожалуйста. Думаю, что не очень изменится.
— Почему?
— Существуют геополитические интересы, которые просто не могут исчезнуть.
— Вы в это так верите? А поддержка санкций против Ирака? Тогда Россия примкнула к коалиции объединенных западных держав.
— Какие-то уступки общественному мнению Запада, несомненно, будут. Но спецслужбы, армия, ВПК перестраиваться не могут и не будут, даже если во главе их поставить демократа Сахарова или Ростроповича.
— Второй, кажется, музыкант? — спросил англичанин.
— Да. Во времена Брежнева лишили советского гражданства. А первый уже три года как умер.
— Об этом я помню. Так вы считаете, что все может остаться по-прежнему?
— Вы неумный человек, господин Риггс. Как, по-вашему, для чего я здесь? — спросил Дронго. — Неужели мне просто захотелось попутешествовать за их счет?
— Мы об этом и говорим.
Риггс включил музыку. Послышалась песня из знаменитого фильма «Кабаре».
Лайзе Минелли пела о том, что тигра нельзя превратить в ягненка и, если любви нет, все кончено.
«Прощай, мой господин», — повторила певица.
— Потрясающая женщина, — восхитился Дронго.
— Простите, не понял.
— Ужасно люблю этот фильм. Смотрел его раз десять.
— Как можно тогда понимать решение ваших спецслужб о выдаче своей западной агентуры, особенно в бывшей Германии?
— Только как ненужный балласт. — Дронго был более чем искренен.
— Угу. Не думал, что вы так честно ответите. Значит, лучшие кадры вы сохранили?
— У меня фатальное желание снова спросить: «А как вы думаете?» — Оба усмехнулись.
— Мы довольно долго едем, — осторожно заметил Дронго.
— Еще минут десять. А что вы думаете насчет нового министра госбезопасности Баранникова?
— Он из милиции. А там уже давно свои идеалы. Кроме того, работал в Закавказье. В той обстановке остаться честным человеком в системе МВД практически невозможно. Он, конечно, не будет работать на западные спецслужбы. У него свое понятие об офицерской чести. Хотя деньги за услуги, думаю, возьмет. Такая была система.
— Он сможет реформировать КГБ?
— Вы хотите знать правду или вам нужен удобный ответ?
— Мне нужен удобный ответ.
— Он не сможет.
— А правда?
— Не захочет.
— Спасибо. Вы более откровенны, чем я ожидал.
— Вы тоже. Я не предвидел, что вы спросите об этом у меня. Просто вы мне более симпатичны, чем Олвинг.
— Интересно, почему?
— Он маленького роста и чувствует свою ущербность. В разговоре со мной постоянно проявляет злость.
— А если он просто не любит русских шпионов?
— А вы любите? Тем не менее вы говорите со мной нормально. Нет, у него комплекс неполноценности. Подозреваю, что наш разговор записывается на пленку, и он нас слышит. Тем хуже для него.
Риггс рассмеялся, не пытаясь возражать.
— А что вы думаете о Примакове?
— Этот тем более не будет реформировать разведку. Наоборот, он сделает все, чтобы ее укрепить. И, конечно, в нужный момент он и Баранников просто сдадут Ельцина. Причем Примаков будет главной фигурой, которую все почему-то недооценивают. Или для начала попробует сделать первую попытку, подставив Баранникова или еще кого-нибудь из ближайшего окружения Ельцина.
Ознакомительная версия.
