Портрет вновь проясняется. Свободно владеющий многими языками включая, наряду с его родным испанским, русский, французский и английский, Санчес использует свою советскую подготовку как трамплин для достижения более совершенной техники. После его высылки из Москвы он в течение нескольких месяцев напряженно занимался повышением квалификации, по некоторым сведениям, под руководством кубинца Че Гевары. Он усвоил науку обращения со всеми видами оружия и взрывчатых материалов. Не было такого пистолета, которого он не сумел бы разобрать и вновь собрать с закрытыми глазами. Не было такого взрывчатого вещества, которое он не определил бы по запаху и на ощупь и не знал бы, как его взорвать дюжиной разных способов. Он был готов к делу и выбрал Париж в качестве базы своих операций. Стало известно, что есть человек, которого можно нанять для убийства там, где другие отказались.
Вновь портрет тускнеет из-за отсутствия документов, фиксирующих дату рождения, равно как других данных… Сколько же Карлосу лет? Сколько пораженных мишеней можно приписать ему и сколько следует считать мифом? Корреспонденты, аккредитованные в Каракасе, не сумели раскопать где бы то ни было в стране какой бы то ни было документ о рождении некоего Ильича Рамиреса Санчеса. С другой стороны, в Венесуэле десятки тысяч Санчесов, сотни из них носят имя Рамирес, но нет ни одного, который при этом был бы еще Ильичом. Появилось ли это имя позднее или намеренно опущено Карлосом, что еще раз доказывает его осторожность? Все сходятся на том, что убийце от тридцати пяти до сорока лет. В точности никто не знает.
ТРАВЯНИСТЫЙ ХОЛМ В ДАЛЛАСЕ?
Неоспоримым, однако, остается тот факт, что прибыль, полученная убийцей от нескольких первых дел, позволила ему создать организацию, которой могли бы позавидовать аналитики по оперативным вопросам из «Дженерал моторс». Это капитализм в его самом эффективном варианте, когда преданность и службу в равной мере стимулируют страх и вознаграждение. Последствия непослушания наступают незамедлительно — смерть, — но так же скоро приходит и награда за службу — щедрая премия и крупные суммы на расходы. Похоже, что организация выискивает исполнителей повсюду. И этот весьма обоснованный слух порождает очевидный вопрос. Откуда поступила первоначальная прибыль? Кто были первые жертвы?
Одна из тех, что стала предметом самых многочисленных толков, имела место тринадцать лет тому назад в Далласе. Сколько бы версий убийства Джона Ф. Кеннеди ни обсуждалось, ни одна из них не дала удовлетворительного объяснения облачку дыма, поднявшемуся над травянистым холмом в трехстах ярдах от президентского кортежа. Дым попал на пленку, два полицейских радиопередатчика зафиксировали звук (или звуки). Но ни стреляных гильз, ни следов найдено не было. Фактически единственная информация относительно пресловутого травянистого холма была признана к делу не относящейся, похоронена в недрах проводимого ФБР в Далласе расследования и не включена в отчет комиссии Уоррена. Информация эта исходила от свидетеля К. М. Райта из Северной Каролины, который на поставленный вопрос ответил следующее:
— Черт, там поблизости был только один сукин сын, старый тряпичник Билли, он стоял оттуда в двух сотнях ярдов.
Билли, о котором идет речь, был пожилым далласским бродягой; который часто попрошайничал в местах, посещаемых туристами. Тряпичником его прозвали за обыкновение обматывать свои башмаки лохмотьями, чтобы вызвать сочувствие простаков. Согласно сообщению наших корреспондентов, свидетельство Райта так и не было обнародовано.
Но вот полтора месяца назад один арестованный ливанский террорист раскололся на допросе в Тель-Авиве. Стремясь избежать казни, он заявил, что располагает информацией об убийце Карлосе. Израильская разведка направила отчет об этом в Вашингтон. Наши корреспонденты в Капитолии располагают фрагментами из него.
«Ответ: Карлос был в Далласе в ноябре 1963 года. Он выдавал себя за кубинца и готовил Освальда. Он стоял за этим. Это была его операция.
Вопрос: Какие у вас доказательства?
Ответ: Я слышал, как он говорил об этом. Он был на небольшом возвышении за бордюром. К ружью у него была прикреплена ловушка для стреляных гильз.
Вопрос: Об этом ничего не сообщалось. Почему его не заметили?
Ответ: Его могли видеть, но никто его не узнал. Он был одет как старик, в потертое пальто, а ботинки у него были обернуты холстиной, чтобы не оставлять следов».
Конечно, информация этого террориста не является доказательством, но и пренебрегать ею не следует. Особенно когда дело касается мастера убийств, знатока искусных трюков, который сделал признание, столь удивительно подтверждающее одно неизвестное и неопубликованное свидетельство об эпизоде национального кризиса, который не был расследован. К этому следует отнестись серьезно. Как и многие другие лица, причастные — даже весьма отдаленно — к трагическим событиям в Далласе, тряпичник Билли несколько дней спустя был найден мертвым. Причина смерти — чрезмерная доза наркотиков. Он был известен как старый пьяница, потреблявший дешевое вино, но никогда не пользовался наркотиками. Он не мог себе этого позволить.
Был ли Карлос человеком с травянистого холма? Какое необыкновенное начало необыкновенной карьеры! Если Даллас был его операцией, то сколько же миллионов долларов он мог за нее получить? Наверняка более чем достаточно для того, чтобы создать сеть информаторов и солдат, составляющую целый мир.
Миф чересчур материален. Карлос вполне может быть чудовищем из плоти и огромного количества крови.
Мари положила журнал:
— Так что за игра?
— Ты закончила? — Джейсон обернулся от окна.
— Да.
— Похоже, было много всяких свидетельств. Теорий, предположений, уравнений.
— Уравнений?
— Если что-нибудь произошло здесь, а результат проявился в другом месте, значит, одно с другим связано.
— Ты имеешь в виду соотношение, — сказала Мари.
— Хорошо, пусть будет соотношение. Там ведь все это есть?
— В известной мере да. Вряд ли это официальная сводка. Тут много гипотез, слухов, информации из вторых рук.
— Но все же есть факты.
— Данные.
— Ладно, данные. Это вернее.
— Что за игра? — повторила Мари.
— Название простое: ловушка.
— Ловушка на кого?
— На меня. Я хочу, чтоб ты задавала мне вопросы. Про то, что здесь сказано. Какая-нибудь фраза, название города, слух, фрагмент… данные. Что угодно. Послушаем мои ответы. Ответы вслепую.
— Дорогой, это не доказывает…
— Начинай! — скомандовал Джейсон.
— Хорошо. — Мари подняла номер «Потомак Куотерли». — Бейрут.
— Посольство, — ответил он, — глава отделения ЦРУ выдает себя за атташе. Застрелен на улице. Триста тысяч долларов.
Мари посмотрела на него.
— Я припоминаю, — начала было она.
— Я — нет, — перебил ее Джейсон, — продолжай.
Она опять заглянула в журнал.
— Баадер — Майнхофф.
— Штутгарт, Регенсбург, Мюнхен. Два убийства и одно похищение, ответственность взял на себя Баадер. Гонорар от… — Борн остановился, потом с удивлением прошептал: — Источник в Соединенных Штатах. Детройт… Уилмингтон, Делавэр.
— Джейсон, что такое…
— Дальше. Пожалуйста.
— Имя. Санчес.
— Имя Ильич Рамирес Санчес, — повторил он, — это Карлос.
— Почему Ильич?
Борн задумался.
— Не знаю.
— Это русское имя, не испанское. Мать его была русской?
— Нет… да. Его мать. Это должна быть его мать… я думаю. Не уверен.
— Новгород.
— Шпионская школа. Связи, шифры, радиоволны. Санчес ее закончил.
— Джейсон, ты это прочитал!
— Я этого не читал! Пожалуйста, пойдем дальше.
Мари вернулась к началу статьи:
— Тегеран.
— Восемь убийств. Ответственность поделена — Хомейни и ООП. Гонорар два миллиона. Источник: советский юго-западный сектор.
— Париж, — быстро сказала Мари.
— Все контракты проходят через Париж. Контракты… Убийства.
— Чьи убийства? Чьи контракты?
— Санчес… Карлос.
— Карлос. Значит, это его контракты, его убийства. К тебе они никакого отношения не имеют.
— Контракты Карлоса, — сказал Борн как бы в изумлении, — ко мне… никакого отношения… — едва слышно повторил он.
— Ты же сказал это, Джейсон. Все это не имеет к тебе никакого отношения!
— Нет! Неправда! — вскричал Борн, резко приподнявшись в кресле и глядя на нее в упор. — Наши контракты, — добавил он спокойно.
— Ты сам не знаешь, что говоришь!
— Я просто отвечаю! Наугад! Вот зачем мне надо было в Париж! — Он повернулся, подошел к окну. — В этом и состоит вся игра. Мы же договорились, что нам не нужна ложь, мы ищем правду, так ведь? Может быть, мы ее нашли, может быть, игра ее раскрыла.
