Плавская, Мармина, Смардаш, Бровников ввалились в купе Гоглидзе и Белкина, куда чуть позже пришли Зинштейн и Холодова. Режиссер устроил что-то вроде читки сценария, по ходу раздав артистам реплики и тут же внося дополнения и правки. Белкин поставил на стол две бутылки вина, и работа пошла веселее.
Чуть позже на шум заглянул Браун с бутылкой бурбона. И был встречен аплодисментами. Его чествовали как героя побоища в ресторане, где он выступил заступником дипломатов и спасителем чести принимающей стороны. Стало еще веселее.
Когда Щепкин заглянул в купе, его изумленному взору предстала картина дружеского застолья, совмещенного с активной работой. Впервые столкнувшись с людьми творчества, он с удивлением узнал, как на самом деле протекает процесс создания фильма.
…— И тогда отчаявшаяся Мария пишет письмо князю Урусову, где признаётся в чувствах к нему. Но, не дождавшись ответа и вопреки строгому запрету отца, она, увлекаемая страстью, сама идет в порт. И там узнаёт, что крейсер, на котором служил князь, был потоплен японцами в Цусимском сражении. Убитая горем Мария решает покончить с собой, чтобы воссоединиться с любимым. Она выходит на крутой обрыв и хочет броситься в пучину океана… Георгий Дмитриевич, не знаете, во Владивостоке есть крутой обрыв?
— Найдем, — отмахнулся Гоглидзе, одной рукой обнимая Плавскую, а второй наливая в бокалы вина. — Что угодно найдем! А нет — организуем!
— И что тут происходит, господа? — осведомился капитан.
Зинштейн посмотрел на него и горделиво выпятил грудь. Но ответить не успел, голос подала Диана:
— А у нас тут чтение сценария! Сережа почти написал его! Между прочим, главная роль отдана мне!
Щепкин отметил веселый тон Холодовой, оценил ее гордость, а также тот факт, что сидит она вплотную к режиссеру, касаясь его ноги своим бедром, отчего бедный Зинштейн пошел красными пятнами. Еще капитан отметил несколько грустный взгляд Плавской. Видимо, на главную роль претендовала именно она. Но свое огорчение скрывала. Да и Гоглидзе не давал грустить. Дон Жуан, тоже мне!
— Очень увлекательная история! — продолжила Диана. — Я в восторге! И все мы!
Зинштейн покраснел еще больше, поправил волосы и с некоторым вызовом сказал:
— Я, конечно, на лавры Шекспира не претендую. Но сюжет вышел интересным. И лирическая линия превалирует, что очень важно. Не хочу, чтобы вышла очередная банальщина с мордобоем и фальшивыми слезами.
— И очень хорошо! — с жаром воскликнула Диана. — Так хочется красивой любви!
— И драмы, которая заставит зрителей переживать по-настоящему! — вдруг вставила Плавская.
Она чуть смутилась, когда на нее все посмотрели, но, встретив ободяющие взгляды Дианы и Зинштейна, осмелела.
— К сожалению, не все понимают это, — со вздохом произнесла Диана и со значением посмотрела на Щепкина.
— Это замечательно! — с воодушевлением поговорил тот и кивнул Гоглидзе с Белкиным. — Простите, я отвлеку этих господ. Надо обсудить финансовые дела и обговорить подробности организации съемок. Продолжайте, Сергей Михайлович!
Щепкин завел офицеров в свое купе, закрыл дверь, указал обоим на диван и вполголоса спросил:
— У вас все готово?
— Да, — кивнул Белкин.
— Да, — повторил Гоглидзе.
— Техника заряжена, люди предупреждены?
— Сделано и проверено. Люди ждут сигнала. Подтверждение пришло.
— Хорошо, — капитан посмотрел в окно, потом на часы. — Японцы в ресторан не выходили?
— Пока нет. Они обычно обедают там, а завтракают у себя, — ответил ротмистр.
— Угу… Ладно, тогда ждем. — Он побарабанил пальцами по двери, вдруг вспомнил. — Да, а где эти… художник и костюмер?
Белкин ехидно улыбнулся:
— Думаю, тоже к съемкам готовятся. В купе художника.
— Зинштейн показывал рисунки этого Григория, — добавил Гоглидзе. — Ничего так. Но людей больше не рисует, для этого режиссер другого художника найдет.
— Данные по группе пока не пришли. Видимо, в Екатеринбурге… Значит, так… сейчас идите обратно. В двенадцать назначаю проверку. А в обед вытащите всех в ресторан. Не сразу, но так, чтобы японцев там еще застать. Пусть видят нас, лишнее алиби не помешает.
— А уходить как будем? — спросил Белкин.
— Просто. Как уходят перепившие или переевшие. С шумом, тостами… или тихо, — капитан посмотрел на офицеров, кашлянул. — Братцы, это наш шанс. Сбоя быть не должно. Очень не хочется пилить до Владивостока и играть в синема по-серьезному. Там нам будет сложнее.
— Постараемся, командир, — серьезно проговорил Гоглидзе. — Хотя против Владивостока я ничего не имею. Никогда там не был.
— Закончим дело — езжай, наслаждайся. Хоть крабов лови, хоть фильмы снимай. — Щепкин усмехнулся, открыл дверь и выглянул в коридор. — Идите, творческие люди. И Диану вызовите сюда. А то она что-то слишком сильно увлеклась процессом.
Диана явилась минут через десять. Вид гордый, на губах улыбка, в правой руке бокал с вином, в левой четки. Она спокойно встретила испытующий взгляд Щепкина, села рядом с ним, посмотрела прямо в его глаза и горячим шепотом проговорила:
— Слушаю вас, господин начальник.
Капитан несколько секунд испытующе смотрел на девушку, взял из ее руки бокал, поставил на стол.
— Ты не увлеклась ролью?
Диана вскинула бровь, чуть изогнула губы. На ее языке это значило: «Что-то не так?»
— Бедный Сережа скоро совсем потеряет голову. Кто же фильм снимать будет?
Диана улыбнулась, положила пальцы на его запястье.
— А ты ревнуешь, Вася? Неужели и впрямь ревнуешь?
Щепкин продолжал смотреть на девушку, не спеша отвечать.
— Что, ничуть? — верно истолковала молчание Диана. — Совсем? Как жаль.
Она убрала руку, взяла бокал со стола, сделала маленький глоток.
— Мне правда жаль. Господи, Василий, как же мне не хватает твоих чувств. Если бы знал…
Тон Дианы как-то не подходил к ее улыбке, и Щепкин ощутил, что девушка говорит совершенно серьезно. Он попробовал сгладить момент шуткой.
— Сейчас все чувства отданы делу. Как-то не хватает их на остальное.
— Если бы только сейчас. Если бы я знала…
— Что?
Диана хотела что-то сказать, но вдруг передумала, бросила на капитана чуть растерянный и какой-то отчаянный взгляд и глубокого вздохнула.
— Ничего. Все в порядке, мой дорогой капитан. Конечно, дело прежде всего. Юбер аллес, как говорят в далекой и враждебной Германии. Что ты хотел узнать?
Перемена в поведении Холодовой была хорошо заметна, но Щепкин не стал заострять на этом внимание, сменил тему.
— У нас все готово. Как только поезд дойдет до точки, начинаем.
— Я тоже готова. Задачу знаю — поднять панику, помешать пассажирам подойти к… месту. Отвлечь внимание, если кто-то полезет вперед.
— И посмотри, кто проявит особое любопытство, — добавил капитан. — Я все же не исключаю, что в поезде есть кто-то из агентов японцев.
Диана мягко улыбнулась.
— Значит, все скоро закончится… А я вдруг захотела посмотреть на Владивосток.
— Еще одна! — проворчал Щепкин. — Что вас туда тянет? То Георгий рвется на край света, теперь ты.
— Романтика, мой капитан, — пояснила Диана и огорченно добавила: — Тебе это не понять. Ты же прагматик. В порыв, в чувства не веришь. Не любил никогда, значит, не знаешь, что такое — мечта увидеть что-то далекое…
Щепкин помрачнел, отвел взгляд. Диана говорила так, словно знала о его сне. Или просто интуитивно почувствовала его внутреннюю боль. Хотя это все бред.
— Давай сперва разберемся с делом, — промолвил он. — А потом уж поговорим о чувствах, порывах и романтике.
Он помолчал, глядя на девушку. Она совершенно не похожа на Акину ни внешностью, ни характером. Но вот взгляд сейчас у нее такой же, как у Акины, когда та расставалась с ним. И в голосе такие же нотки.
— В ресторане задержи всех как можно дольше. Дверь мы блокировать не будем, пусть вылезают, если хотят.
— Это будет несложно, — кивнула Диана. — Все увлечены сценарием, обсуждают. Даже Джек горит желанием поучаствовать. Готов даже внести деньги…
— Сколько угодно. Да, кстати, — вспомнил капитан. — А что это гример с художником не с вами? Роман у них, что ли?
Диана пожала плечами.
— Я же говорила — увлеклись друг другом. Чем-то Скорин поразил Ольгу. Но они должны подойти. Зинштейн их ждет. Ты подозреваешь Скорина?
— Да нет… ничего такого. Для порядка интересуюсь. Кстати, мы в глазах артистов и остальных выглядим не менее подозрительно. Они-то давно поняли, что мы не специалисты в синема.
Холодова улыбнулась, протянула бокал Щепкину. Тот отрицательно качнул головой.
— Хорошее вино. Нет, Вася, для них вы — источник средств, денежные мешки, так сказать. И организаторы. Вас уважают, чтят, даже боятся… да-да, Виолетта мне призналась, что у нее мурашки от твоего взгляда. Хотя я думаю, она просто положила на тебя глаз. Но никаких подозрений. Поверь.
