звезды. Наступила ночь.
3
Группенфюрер СС Артур Небе просматривал сводку происшествий за сутки. Через несколько минут она должна быть отправлена на Александерплатц для ознакомления с ней рейхсфюрера Гиммлера. Потом она пойдет дальше и ляжет на стол Гитлера. Но первым в рейхе ее читает все же Артур Небе, один из лучших криминалистов германской полиции вот уже в течение пятнадцати лет. Когда-то он мечтал занять пост министра внутренних дел, но его обошел этот выскочка Гиммлер. И вообще многие обошли Артура Небе: и Гейдрнх, и Мюллер, и даже мальчишка Шелленберг… А ведь в тридцать первом не кто иной, как Небе отдал в распоряжение нацистов прусскую полицию, и это в те дни, когда у коммунистов была своя боевая организация и нацистов били на всех перекрестках. Только вместе с полицией им удалось устоять… Кто знает, была ли бы власть в руках у Гитлера, если б не помощь в те трудные годы всесильного начальника крипо!
А он так и остался в своем кресле. Мечты о карьере пришлось оставить. Но недовольство зрело. В последние годы оно превратилось в злость. Правда, он никогда не терял головы и не давал злости увлечь себя на опасный путь, но что сделаешь: Гитлер не оценил его по заслугам. И если удастся план Остера, то милому фюреру еще придется об этом пожалеть.
И все же Небе сделал ошибку, что позволил Остеру себя убедить. Зачем он выдал бумаги этому курьеру Эккерта? Уже утром Небе пожалел об этом. У него даже было желание отдать приказ об аресте Кранке, но потом решил не спешить. В Стокгольм срочно вылетел один из его людей — гауптштурмфюрер Линдер. Он должен был обеспечить наблюдение за Кранке в течение всего пребывания его в Стокгольме. Что-то во всей этой истории не нравилось Небе. Если Эккерт работает на англичан, то зачем он посылает курьера в Швецию? Гораздо проще было бы послать его в Швейцарию или Рим. В Швейцарии сидели Аллен Даллес — американский разведчик и полковник Грэйс — человек адмирала Годфри, начальника военно-морской разведки Великобритании. В Риме англичане пристроились при папском престоле, чтобы наблюдать одновременно за Муссолини и Гитлером. Так почему же Эккерт посылает своего человека в Стокгольм?
Остер объяснял это тем, что Эккерт торопится передать Черчиллю его сообщение о предстоящем взрыве Гибралтарской скалы. Но ведь это только сообщение, а не какие-либо документы. Сообщение можно передать и по радио… Может быть, Эккерт хотел таким образом запутать в свои сети Остера и Небе? Но они и так уже пошли на сотрудничество с ним. Остер, наверное, даже готов дать подписку и быть осведомителем английской разведки, отказавшись от лестного положения участника внутригерманского сопротивления.
Больше всего Небе боялся одного: чтобы Эккерт не оказался человеком русской разведки. Тогда конец. В случае провала Гиммлер еще может простить флирт с англичанами, но с русскими… Впрочем, даже в этом случае трудно будет доказать его участие…
Зазуммерил черный телефон. Небе быстро схватил трубку: это аппарат прямой связи с рейхсфюрером. Тихий голос Гиммлера вызвал у начальника крипо учащенное дыхание.
— Это вы, Небе? Вот теперь слышу, что вы… Что случилось с вашим голосом? Приезжайте ко мне, я давненько вас уже не видел. Вот у меня сидит Рейнгард, он тоже жаждет глянуть, насколько вы изменились после последней нашей встречи… Ха-ха… Итак, я вас жду.
Каждый вызов к Гиммлеру — это риск. Небе прекрасно знал, чем иногда кончаются такие вызовы. Человек едет к рейхсфюреру, а через десять минут в его бумагах уже роются следователи шефа гестапо Мюллера. Человек пьет с рейхсфюрером рейнское, а в этот момент в подвалах Александерплатц готовятся «снаряды» для его допроса. Человек прощается с любезно улыбающимся рейхсфюрером, а в коридорах уже стоят люди, которым отдан приказ о его аресте. Гиммлер любит подобного рода «шуточки». Пока адъютант готовит папку с бумагами для доклада, Небе прячет кое-какие документы. Теперь можно ехать. Ведь не раз бывало, что человека арестовывали только после того, как в его кабинете были найдены улики. Небе не любит их оставлять. Более того, в случае его ареста сразу же будут ликвидированы офицерами его личной охраны два-три чиновника криво, которые могли бы чем-нибудь навредить шефу.
Теперь можно ехать. Ох, не нравятся Небе визиты к рейхсфюреру… Если б можно было обойтись без них!
Гиммлер сидел за своим столом, нахохлившись, как большая взъерошенная птица. Рейхсфюрер даже в помещении не снимает фуражку — по его разумению, это придает ему более официальный и строгий вид. Рейхсфюрер любит, когда подчиненных сковывает ужас при взгляде на своего шефа. Кое-кто таким путем уже сделал карьеру. Напротив рейхсфюрера, вытянув длинные ноги, расположился в кресле Рейнгард Гейдрих — начальник СД, восходящая звезда гестапо. Лошадиное лицо его неподвижно.
Небе вскидывает руку в нацистском приветствии. Гиммлер лениво шевелит пальцами.
— Вот и вы… Садитесь, Небе… Сегодня вы прекрасно выглядите. Ну-с, какие новости?
Пока Небе докладывает, Гейдрих разглядывает пробор начальника крипо. Взгляд у него тусклый, мертвый. Начальник СД отличается рвением к службе и полнейшим отсутствием жалости. Всех людей вне их положения и заслуг он рассматривает лишь с одной точки зрения: может ли этот человек быть врагом рейха и его фюрера сейчас или в будущем? И горе тем, по поводу кого Гейдрих может сам себе ответить «да».
Небе не слюнтяй, но Гейдриха он боится. Гиммлера еще можно пронять лестью, но Гейдрих недоступен этому чувству.
Доклад окончен. Гиммлер забирает у Небе бумаги, бросает на свой стол.
— Я хотел у вас кое-что узнать, Артур… — Голос рейхсфюрера ласков и мягок. — В ваших личных архивах, — он подчеркнул слово «личных», — наверняка есть кое-что интересное из биографии рейхсмаршала. Мне бы хотелось знать содержимое вашего досье. И не убеждайте меня, что у вас ничего нет… Не надо, Небе. Я не требовал этого раньше… Теперь мне нужны эти данные. Не подумайте, что я осуждаю вашу привычку. В ней нет ничего предосудительного. Вот Рейнгард, я знаю, имеет досье даже на меня. Не так ли, Рейнгард? Правда, это позволено только ему. Не осмелитесь же вы, Небе, завести досье на меня?
Гейдрих чуть скривил в усмешке тонкие губы. Промолчал. Небе подумал: что, если бы Гиммлеру удалось заглянуть в бумаги, которые спрятаны в свинцовом сейфе на огороде его рюгенской фермы? Там он нашел бы кое-что, касающееся его лично. Да и Гейдрих тоже не без интереса прочел бы доносы десятилетней давности по поводу присвоения казенных сумм лейтенантом флота Рейнгардом Гейдрихом.
— Бумаги мне
