Ознакомительная версия.
В кабинете следователя его уже ждали. Кинничи, улыбаясь, пожал ему руку.
— Как ваша спутница? Не боитесь снова оставлять ее одну?
— Я предупредил ее, чтобы не выходила из гостиницы.
— Думаете, послушается? — Кинничи, приехавший вчера в отель и познакомившийся с миссис Дейли, был очарован ее красотой и умом. И хотя по возрасту он годился ей в отцы, Элен сразу же почувствовала к следователю взаимную симпатию.
— Ох уж эти женщины, — вздохнул Кинничи, — если бы они всегда нас слушались. Но, — он развел руками, — те времена прошли.
Дюпре не возражал. Они уселись за стол, и Кинничи, включив маленький телевизор, предложил послушать последние новости.
Правительство снова ушло в отставку, и все политические комментарии сводились к вопросу: какие партии войдут в новое правительство, кто его возглавит — христианский демократ, республиканец или социалист? Во всяком случае, по улыбке президента республики было видно, что этот вопрос еще не решен. Кинничи недовольно засопел.
В дверь постучали, вошел охранник.
— Господин следователь, к вам дон Микеле.
Кинничи моментально выключил телевизор.
— Зови.
— Где ваш секретарь? — спросил Шарль.
— Я его отослал. Мы будем только втроем. Я попросил нашего гостя прийти без адвоката.
Дверь приоткрылась, и охранник, льстиво изгибаясь, придержал ее. В комнату не спеша, довольно уверенно вошел старик лет шестидесяти. Подвижное лицо, темные глаза и острый выпирающий подбородок приковывали к себе внимание. Он был среднего роста, одет в темно-синий костюм. Шарль заметил, что он слегка прихрамывает.
Вошедший, не дожидаясь приглашения, кивнул следователю и опустился на стул. За ним сел и Кинничи. Шарль отошел к окну.
— Не туда, — вдруг раздался хриплый голос.
Дюпре обернулся.
— Сядь так, чтобы я тебя видел, — старик ласково смотрел на него, но в голосе слышался металл.
Шарль взглянул на Кинничи.
Тот неопределенно пожал плечами, и Дюпре решил повиноваться. Он взял стул и сел слева от Кинничи.
— Ты звал меня, Рокко? Я тебя слушаю. Предупреждаю: ни одного вопроса. Иначе я потребую своего адвоката. Ты просил меня приехать на частную беседу, и я решил приехать. Я уже давно тебя не видел. Говорят, ты и Фальконе снова что-то задумали. Ай-яй-яй, а еще наш земляк, сицилиец.
Кинничи чуть извиняюще улыбнулся.
— Ну, дон Микеле, вам жаловаться грех. Вам-то я не доставлял беспокойства.
— А Чефалу забыл? Там, если мне не изменяет память, ты троих арестовал. А ведь все хорошие ребята, примерные отцы семейств. А в Ликате? Приехал с шумом, пострелял, и в результате оставил две семьи без отцов. Нехорошо, — старик вдруг сверкнул глазами, и Дюпре почувствовал такую ненависть к нему, что содрогнулся. — Нехорошо, — повторил старик.
Следователь взглянул на Дюпре.
— Дон Микеле, это моя работа. Я не приказывал их убивать. Они убили полицейского, и карабинеры вынуждены были открыть огонь. Я тогда очень сожалел об этом.
— Сожалел, — прохрипел старик, — сожалел… Ну да ладно. Мы люди мирные, нам в ваших делах трудно разобраться. Говори, зачем звал?
— Дон Микеле, вы, кажется, знаете Ди Перри. Что он за человек, по-вашему?
Старик равнодушно уставился на следователя.
— Ты что, только поэтому меня и звал? Что за человек? Тебе лучше знать. Хороший человек. Торгует яблочками, сливами, грушами. Никому вреда не делает. А для чего он тебе? Я же предупреждал — ни одного вопроса.
— Да нет, дон Микеле, я не настаиваю. Не хотите — не говорите. Просто нам стало известно, что он и наркотиками занимается. Вот мы и решили спросить вас.
Старик даже не спросил про наркотики. Его показное равнодушие как рукой сняло. Забыв всякую осторожность, он гневно прохрипел:
— Джованни? Этот щенок? Не посмеет. Я его хорошо знаю. Его хобби — овощи, фрукты, и ты напрасно его подозреваешь.
— Ну что вы! — Следователь подмигнул Дюпре. — Не подозреваю. У нас вот есть кассета с записью разговора Ди Перри со связным триады «Черные мечи». И большая партия, дон Микеле, — целых сто пятьдесят килограммов.
— Врешь, — убежденно сказал старик, — Джованни не посмеет. Он не занимается наркотиками.
— Хотите послушать? — вместо ответа спросил следователь.
Старик задумался. Он почувствовал подвох.
— А зачем мне слушать?
— Просто так. Чтобы убедиться, что я не вру. Так включать запись?
Старик промолчал.
Кинничи кивнул, и Дюпре, достав заранее приготовленный магнитофон, вставил кассету. Раздалось шипение, и послышался голос Ди Перри.
С первой же минуты Шарль обратил внимание на поведение старика. Услышав голос Ди Перри, дон Микеле вцепился правой рукой в край стола и за все время не проронил ни звука. Лишь судорожно сжатые пальцы говорили о его состоянии. Запись кончилась. Старик продолжал сжимать край стола.
— Где сейчас Ди Перри? — с усилием вымолвил дон Микеле.
— Мы выпустили его на свободу. Адвокат говорит, что это не доказательство.
Старик выпустил край стола и улыбнулся.
— Хитер, — сказал он, — хи-те-е-ер. Хочешь помочь нам, Рокко? Я не ожидал от тебя.
— Да нет, дон Микеле. Просто хочу выяснить, может ли Ди Перри торговать наркотиками? Вот вы говорите, что нет. Я тоже так думал, но видите? И кроме того, говорят, сам Индзерилло дал свое согласие. И Бонтаде тоже.
Старик открыл рот, выпустил воздух и снова закрыл. Дюпре испугался, что того сейчас хватит удар.
— Ну, если ты врешь, Рокко, — сказал с открытой угрозой старик, — если ты врешь…
— Ди Перри действовал по указанию Сальваторе Индзерилло — вот протокол допроса связного, — следователь брезгливым жестом бросил несколько листков бумаги на стол перед своим собеседником. — Можете прочитать.
Старик дрожащей рукой полез за очками, достал их, водрузил на нос и, собрав листки, принялся читать. Дюпре обратил внимание на его руки. Крупные, с набухшими венами, это были руки крестьянина или фермера, но не всесильного миллионера и главы одного из «семейств» мафии, одного из ее «некоронованных королей».
Шарль не знал, что за дверью стоят двое телохранителей дона Микеле. А на улице их ждут две машины с вооруженными людьми мафии. Он не знал, что адвокат находился наготове здесь, во Дворце правосудия, с самого утра. Дон Микеле предусмотрел все меры предосторожности, но такой новости он явно не ожидал. Руки, державшие листки, начали дрожать, и старик время от времени опускал их на стол. Кончив читать, он аккуратно сложил листки бумаги и протянул их Кинничи.
— Возьми.
Следователь спрятал бумаги в ящик стола.
— Ну так что, может Ди Перри заниматься наркотиками или нет? Как вы считаете, дон Микеле?
Босс мафии зло прищурился.
— Я всегда говорил, что этому мальчишке нельзя доверять. Но Розарио не слушал меня… Да… — зло протянул старик, — ты сообщил мне плохую новость, Рокко. Но я все равно доволен, что узнал. У тебя все?
— Почти. Кстати, на Маддалене уже идет проверка. Так что, если кто-нибудь захочет перехватить груз, пусть лучше этого не делает. Уже поздно.
— Ты плохой следователь, Рокко, — старик снял очки и внимательно посмотрел на Кинничи, — выдаешь тайны следствия. Хотя я, кажется, догадываюсь, зачем ты это делаешь. Но все равно я буду помнить о тебе, — в словах почувствовалась скрытая угроза. Дон Микеле поднялся. Кивнул на прощание и пошел к выходу. Уже у двери он обернулся и спросил: — А может, и не очень плохой следователь? Многим надо у тебя поучиться. — И вышел, хлопнув дверью. В кабинете наступило непродолжительное молчание.
— Ну и тип, — сказал Дюпре, покачав головой, — прямо из фильма.
— У нас таких много. — Следователь, нахмурившись, смотрел на закрытую дверь. — Очень много.
— Он совсем неплохо прошелся по адресу Индзерилло.
— Да. Вы слышали о его предшественнике, Ди Маджо?
— Розарио Ди Маджо? Я даже видел его.
— Тем более. Он передал все дела своему племяннику несколько лет назад.
— Я знаю, но я раньше считал Индзерилло пожилым человеком и был удивлен, когда недавно узнал, что ему всего лишь тридцать три.
Следователь задумчиво глядел на него. Затем, словно раздумывая о чем-то, произнес:
— Если я правильно понял поведение дона Микеле, Индзерилло никогда не будет пожилым человеком.
— Вы думаете, он посмеет замахнуться на Индзерилло?
— Сам вряд ли. Но он тесно связан с американцами. «Коза ностра». А они шутить не будут. Даже Индзерилло не имеет права нарушать их законы. Килограмм доставленного к нам наркотика стоит тысячу долларов. После его обработки он оценивается в 20–25 тысяч долларов. Именно по такой цене наша мафия продает его американцам, а те, в свою очередь, продают килограмм этого вещества за 220–250 тысяч долларов. И ради таких денег они зарежут любого конкурента. Никто не имеет права нарушать правила игры. Так что дни Индзерилло сочтены.
Ознакомительная версия.
