— Но он может мерить по-другому. Семь бед — один ответ.
— Вряд ли. Не забывай: он адвокат.
— В таком случае нужно прямо объявить, что Сухова жива.
— Скрывать это ни к чему. Я должен уличить его во лжи насчет поезда. Тогда ему легче будет признаться. И больше мне здесь нечего делать.
Поездная бригада, которую искал Орлов, в понедельник 29 мая вернулась из Москвы в город К. Ей полагался трехсуточный отдых, но он был прерван. Бригадир и два проводника того вагона, в котором якобы ехал Кутепов, были вызваны в городское управление милиции, где дали письменные показания.
Помощник Орлова разыскал в Аэрофлоте корешок билета с фамилией Кутепова и переслал его подполковнику. Билет был на 22 мая.
Проводники утверждали, что отлично помнят свою смену за 21–23 мая. Одиннадцатое место оказалось незанятым, и они сообщили об этом, как положено, бригадиру. Бригадир по радиотелефону дал сводку о свободных местах на следующую станцию, где скорый поезд имеет трехминутную остановку. На этой станции место номер одиннадцать занял молодой мужчина. Контроля в ту поездку не было.
Собранных данных вполне хватало, чтобы опровергнуть алиби Кутепова.
Семенов в понедельник получил из города К. важное известие: посланные туда ключи подошли к замкам квартиры Нестеровых. Он доложил об этом Маркову.
Во вторник, 30 мая, Орлов и Семенов вновь приехали в Бутырскую тюрьму.
На этот раз Орлов начал не с вопросов. Он дал прочесть Кутепову показания железнодорожников и предъявил корешок авиабилета.
Кутепов читал, казалось, как-то нехотя. И на корешок поглядел безразлично. Подумав, он сам неожиданно задал вопрос, обращаясь к одному Орлову и избегая взгляда Семенова:
— Вы ведь из угрозыска?
— Да.
— В таком случае я хочу сделать заявление. Прошу дать бумаги.
Орлов положил на стол пачку зеленых разлинованных листков и шариковую ручку.
— Прошу. — Он поднялся из-за стола и жестом пригласил Кутепова.
Тот встал с привинченной к полу табуретки и пересел на место Орлова.
Вероятно, у Кутепова было продумано каждое слово. Писал он не отрываясь и без единой помарки.
Заявление было короткое:
«Ввиду того, что я располагаю важными сведениями, касающимися интересов государственной безопасности, прошу предоставить мне возможность дать показания следователю КГБ. Прошу также при решении моей дальнейшей участи принять во внимание, что это заявление сделано мною добровольно и по собственной инициативе».
Кутепов сел на свое прежнее место. За какие-нибудь две-три минуты он преобразился. Теперь он был торжественно-спокоен.
— Я не настаиваю, но не хотите ли вы здесь закрыть эпизод с покушением на Сухову? — спросил Орлов.
— Это не эпизод, — сказал Кутепов печальным тоном. — Это узел. Я все расскажу, но не сейчас.
— Ну что ж, пока идите.
Орлов вызвал конвоира. Кутепова увели в камеру.
— Нет, ты не даром ешь хлеб, — сказал Семенов.
— Стараемся. — Орлов подмигнул ему. — Потому мы и вернемся в родной город намного раньше вас. А вы, молодой человек, учитесь у стариков.
Но радоваться было еще рано.
Орлов действительно в тот же день уехал в К., оставив Семенову папку с собранными по делу материалами и все вещественные доказательства.
Третий раз Кутепова допрашивали в кабинете Маркова. Кроме полковника, был Семенов.
Начал Марков.
— В своем заявлении вы пишите, что имеете важные сведения. Что это за сведения и откуда они у вас?
— Мне кажется, я принимал участие во враждебной нашему государству акции. Ответить кратко на ваш вопрос мне затруднительно.
— Хорошо. Разобьем его на части. Каким образом вы стали участником этой акции?
— Меня вовлек некто Маттинелли, он работал инженером на химическом комбинате в нашем городе. Я действовал по его поручению.
Семенову показалось, что он ослышался.
Последовало долгое молчание. Потом Марков сказал так, словно Кутепова тут не было:
— Как это понимать, Евгений Михайлович?
— Разрешите, я разъясню гражданину Кутепову, что он избрал ложный путь.
— Сделайте одолжение.
Семенову пришлось сдерживать себя, когда он обратился к Кутепову.
— Послушайте, вы ведь не настолько наивны, чтобы считать наивными нас. Если хотите узнать, как выглядит ваша позиция со стороны, пожалуйста, можно рассказать. Вы стремитесь затянуть разбирательство, осложнить задачу следствия. Когда стало ясно, что от обвинения в покушении на убийство уйти невозможно, вы сделали свое заявление. Если удастся вовлечь в дело итальянского инженера Маттинелли, следствию понадобится время, чтобы отмести эту версию. Все это слишком примитивно для вас.
Кутепов слушал, разглядывая ногти на руках.
Марков перекладывал листки настольного календаря. Когда Семенов умолк, он сказал Кутепову:
— Будьте благоразумны. Вы настаиваете относительно Маттинелли?
Кутепов поднял голову.
— Решительно настаиваю.
— Вы усугубляете свою вину, — с сожалением сказал Марков и, секунду подумав, добавил: — Учтите, вам еще предстоит объяснить следствию очень многое. Например, в каких отношениях вы состояли с оберштурмфюрером СС Карлом Шлегелем. А вы стараетесь навлечь на себя дополнительные неприятности. Несолидно для человека ваших лет и вашей профессии.
Кутепов не мог скрыть, что упоминания о Шлегеле он не ожидал, а если ожидал, то боялся. Спокойно-безразличное выражение лица, которое он тут же вернул себе, не могло обмануть наблюдавших за ним.
Марков надавил на кнопку на телефонном столике и сказал Кутепову:
— Обдумайте свое положение. Когда решите говорить честно, попросите, чтобы вас вызвал полковник Марков.
Кутепова вывели из кабинета. У него был точно такой же вид, как тогда после первого допроса. Ему хотелось продолжения…
Семенов сказал:
— Даже не верится.
— Чему? — спросил Марков.
— Неужели они весь расчет строят на итальянце?
— Раз Кутепов именно тот человек, с которым велено встретиться Павлу Синицыну, значит, все правильно. Они же знают, что Павел убивать Кутепова не будет. Кутепова арестуют.
— Но это же несерьезно. На Кутепове столько навешано.
— На то и рассчитывают. Не станет он сразу во всем признаваться. Сначала назовет Маттинелли — это Кутепову выгодно: уводит от его старых дел, и следствию работы хватит. Хоть и временная, но все же путаница возникает.
Зазвонил телефон.
— Марков слушает. Да. Хорошо, деду вас.
Положив трубку, он сказал:
— Спасибо Орлову. Они, конечно, не думали, что Кутепова так быстро найдут. Во всяком случае, не раньше, чем к нему придет этот турист Ваня. Тут они плохо рассчитали. Зато все предыдущее мы не оценили по достоинству. — Загородившись рукой от света, Марков посмотрел на часы. — Сейчас придет один товарищ, расскажет нам о профессоре Нестерове, о его работе. А после мы с вами кое-что уточним.
Капитан, которому Марков поручил составить справку о научной деятельности Николая Николаевича Нестерова, сам эту справку и прочел вслух, потому что у Маркова разболелись глаза, — с ним это в последнее время случалось все чаще, и его утешало единственно то, что глаукомы врачи не обнаружили, хотя точного диагноза поставить все еще не смогли.
Выслушав, Марков спросил:
— Можно ли считать последние изыскания Нестерова принципиально новыми?
— Строго говоря, нет, — сказал капитан. — Проблема, которой он занят, стоит перед физиками уже не первый год. Но он получил некоторые промежуточные частные результаты, открывающие доступ к проблеме в целом.
— Решение проблемы имеет прикладное значение?
— Безусловно.
— Чем же наиболее интересна работа Нестерова?
— Когда общая задача известна, остается только найти верное направление поиска. Нестеров его нашел.
— Каким образом можно установить это направление? Что для этого надо узнать?
— Специалисту достаточно получить две-три готовые формулы. Разумеется, если они в совокупности составляют ряд, показывающий развитие мысли.
— А если без формул?
— Идею профессора можно описать и словами, но это будет более громоздко.
— Благодарю вас. Больше вопросов не имею.
ГЛАВА 19
Дом Линды Николаевны
Из всего, чему учился Брокман у много численных инструкторов разведцентра, в том числе и у Михаила Тульева, наиболее полезными оказались для него сведения о порядках, обычаях и нравах, царящих на советских железных и автомобильных дорогах. И это понятно, потому что первой его заботой по прибытии было как можно быстрее добраться из Батуми в подмосковный город, где жила Линда Николаевна Стачевская. И все его дальнейшее пребывание здесь теснейшим образом было связано со средствами передвижения, ибо ему предстояло выполнить два задания: одно — вдали от маленького подмосковного города, другое — совсем неподалеку.
