В общем, два обстоятельства, возникших в начале августа 1963 года, заставили Павла, образно выражаясь, вновь застегнуться на все пуговицы. Сказать по чести, он в эти полтора месяца, после почти двухлетней непрерывной работы, позволил себе немного расслабиться. Но ему нетрудно было быстро обрести хорошую форму — как-никак за плечами есть опыт.
Полковник Марков через связного вызвал его на дачу в субботу. Павел думал, что просто хотят дать ему возможность провести воскресный денек среди товарищей, но оказалось не так.
— Свою ответную телеграмму помнишь? — спросил полковник, еще не дав Павлу сесть за стол.
— Уран-5… Нащупал подходы к объекту… — начал вспоминать Павел.
Но Марков перебил его:
— Так вот, дорогой товарищ Надежда, такого объекта не существует. В том квадрате, где они указали, нет никаких признаков объекта. Решительно никаких. И не предвидится в будущем.
Было чему удивляться.
— Для чего же им понадобилось это? Или у них были неверные сведения?
— Давай поразмыслим. — Марков взял из тощей папки листок с машинописным текстом. — Вот их радиограмма. Что бросается в глаза, когда читаешь? Абсолютная категоричность. Никаких там «возможно», «по некоторым данным» и тому подобное. Эта категоричность, заметь себе, может быть основана только на данных космической разведки, и тут не сходятся концы с концами. Указанные в радиограмме квадраты — голая, безлесная равнина. При воздушной съемке подобной местности возможна ошибка, если снять ее один только раз и именно в тот момент, когда метеорологическая обстановка наблагоприятна. Многократные повторные съемки в различных условиях такую ошибку исключают. Значит, что же получается? Допустить, что серьезные люди в столь серьезном мероприятии вынесли безапелляционное суждение по одной-единственной съемке, было бы смешно. Значит, этот вариант отпадает, а вместе с ним и твой второй вопрос.
— Остается первый, — сказал Павел.
— Да. И на него нетрудно найти ответ. Они опасаются, что Надежда провалился и теперь вместо него подставлен другой. Этой радиограммой они предоставляют нам готовую возможность начать с ними игру, короче — снабжать их обильной дезой. — Так Марков для краткости именовал дезинформацию. — Потечет деза — стало быть, их подозрения правильны: Надежда взят. Все это становится похоже на игру с открытыми картами…
— Без затей, но крепко.
— Если все верно, мы на этом сыграем. Но пока это лишь догадки. Нужно ждать подтверждения. Думаю, они не ограничатся единственным способом проверки, коль уж их гложет червь недоверия. — Марков заметил комично-страдальческую гримасу Павла по поводу «червя недоверия» и прибавил: — Что, оскорбляю слух? Пустяки, потерпишь…
Они улыбнулись друг другу, и Марков сказал прежним деловым тоном:
— У тебя следующий сеанс с центром, кажется, в среду?
— Да.
— Думаю, скоро опять свидимся. Если будет что-нибудь необычное — сразу дай знать.
— Слушаюсь, Владимир Гаврилович…
После обеда в воскресенье Павел уехал к себе в К., в среду ночью за городом провел назначенный центром сеанс связи и принял радиограмму, содержание которой требовало срочного свидания с руководством. Радиограмма гласила:
«ФОРСИРУЙТЕ «УРАН-5».
СТАВЬТЕ НАС В ИЗВЕСТНОСТЬ О ВСЕХ ПРЕДПРИНИМАЕМЫХ ДЕЙСТВИЯХ. СООБЩИТЕ СВОЙ ДОМАШНИЙ АДРЕС И МЕСТО СЛУЖБЫ.
СЛУШАЕМ ВАС В СРЕДУ В ЭТОТ ЧАС».
Требование адреса вызвало у Павла тревогу. Надежда не успел сообщить центру о перемене местожительства. Откуда же им стало известно, что Курнаков по прежнему адресу больше не живет и в мастерской не работает? Кто-то, значит, узнавал в справочном бюро о Курнакове. Но там ничего сообщить не могли, потому что на новом месте Курнаков не прописан.
Мелочь, казалось бы, но Павел в который уже раз имел случай оценить предусмотрительность Маркова. Это он решил, что месяца два-три нужно Курнакову-Бекасу пожить без прописки и без работы.
Как видно из радиограммы, тот, кто разыскивал Курнакова, уже успел сообщить о своей неудаче в центр, и это, безусловно, усилило подозрения шефов Надежды.
А что же с местом службы? Как они могли узнать, что Курнаков ушел из радиомастерской? Только одним путем: этот «кто-то» должен был зайти в радиомастерскую.
Если разведцентр для проверки безопасности своего резидента столь торопливо идет на крайнее средство — посылает специального связного, — значит, дело серьезное. Тут оступаться нельзя…
Прежде чем отправиться на дачу, где его ждал Марков, Павел зашел на почтамт и узнал, нет ли корреспонденции на его имя до востребования. Но ничего не было.
Затем он посетил радиомастерскую. Напарник Надежды, курносый мастер Коля, встретил Павла как доброго знакомого. На заданный между делом вопрос, куда пропал их общий друг Стасик, Коля простодушно отвечал:
— Ушел в отпуск по семейным обстоятельствам.
— А никто им больше не интересовался?
— Нет, — последовал ответ.
Павел сделал вывод, что связной, приезжавший в К., знал Надежду в лицо: пришел, ничего не спрашивал, понаблюдал, убедился, что Надежды здесь нет, и убрался.
Вечером в четверг Павел вновь встретился на даче с полковником Марковым.
Прочтя полученную радиограмму, Марков обрадовался: его версия подтверждалась. Но радость тут же исчезла.
— Теперь к Надежде должен явиться гость, иначе запрос об адресе не имеет смысла, — сказал Марков. — Это плохо. Впрочем, один гость уже успел посетить радиомастерскую и поинтересовался Курнаковым. — Марков имел в виду вчерашний визит Павла.
— Да. Это точно… А нельзя ему пожить под моим присмотром в К.? Недели две-три. Тянуть с проверкой они, видимо, не будут, раз так торопятся…
— Рискованно. Он еще не созрел.
Марков долго прохаживался по комнате, сильно сутулясь, глядя в пол. Потом остановился перед Павлом.
— Ничего не поделаешь. Придется тебе встречать гостя и выкручиваться. Гость Надежду пока не увидит, и это совсем расстроит наших партнеров. Но мы поправим им настроение одним правдивым сообщением. Давай-ка составим радиограмму.
Через несколько минут на листке, вырванном из блокнота, было записано:
«Косвенные данные, которые мною получены и точность которых я проверю в ближайшее время, заставляют думать, что ваши сведения по «Урану-5» неверны.
Никаких свидетельств не только о большом, а и вообще о строительстве в указанных вами квадратах нет. Мой адрес: К.; улица Подгорная, 5, дом Мамыкнных. Временно нигде не служу, ищу подходящее место. Надежда».
…Павел вернулся в К., чтобы в следующую среду передать радиограмму разведцентру, а затем ему оставалось терпеливо ждать, что же произойдет дальше.
…Однажды утром — это было на десятый день после отправки радиограммы — в ресторане московской гостиницы «Останкино» случилось маленькое происшествие. За длинным столом, накрытым для группы туристов из Западной Европы, когда все расселись, одно место оказалось незанятым. На это никто не обратил внимания, кроме пожилой дамы, весьма заметно молодящейся, которая занимала место рядом с пустующим креслом. Она подозвала гида и сказала, что герр Клюге почему-то не явился, — между прочим, вся группа давно с удовольствием наблюдала, как влюбленно эта не по летам экспансивная особа смотрит на туриста Клюге, который просил всех называть себя просто Эрихом, хотя тоже был не первой молодости. Гид не придал сообщению дамы никакого значения: мало ли бывает таких случаев. Может, человеку захотелось посмотреть на утреннюю Москву. «Но, — возразила она, — мы же собираемся на целый день в путешествие по каналу Москва — Волга, герр Клюге не успеет». Гид понимал, почему она так расстроена, но утешить мог лишь тем, что к их возвращению герр Клюге, безусловно, будет уже в гостинице. Далеко ли он может уехать?..
Но в этом гид ошибался: Клюге успел уехать от столицы довольно далеко.
…В полдень Павел, неотлучно, как на дежурстве, сидевший дома последние трое суток, увидел в открытое окно идущего неторопливой походкой высокого мужчину в сером чесучовом костюме, в очках, с соломенной шляпой в руке. Он был похож на коренного москвича, который по приглашению знакомых приехал на дачу и разыскивает их, вспоминая, как ему описывали путь от станции… Мужчина в сером костюме искоса поглядывал на номера домов. Поравнявшись с № 5, остановился перед низким, до пояса, штакетником.
Павел вышел на крыльцо, потянулся сладко, будто только поднялся с постели, зевнул.
— Здравствуйте! — услышал он очень приветливый голос.
— Мое вам! — ответил Павел несколько удивленно, оборачиваясь к незнакомцу. — Чем могу?
Тот слегка поклонился.
— Это дом Мамыкиных? Не могу ли я видеть товарища Курнакова? — И, смущенный бесцеремонным разглядыванием, прибавил: — Я приехал из Москвы. Он живет здесь?
