Чингиз Абдуллаев - День гнева

Ознакомительная версия.

— Хорошо, — кивнул он, — хоть что-то вы должны уметь делать.

— Лунатик должен был передать сообщение инспектору уголовного розыска. Мы проверили, он передал. Стиляга даже дал ему двести баксов, якобы за товар, который не стоил и пятидесяти. Мы были уверены, что они устроят у машины засаду и возьмут помощника Слепнева, когда тот появится в гараже. Но они каким-то образом вычислили адрес бывшей жены того самого помощника. И устроили налет на квартиру. По рассказам сотрудников МУРа, там все погибли. В том числе и члены группы захвата. Никто, кроме Слепнева, это сделать не мог. Но мне сказали, что в квартире погибли все, кто там находился, поэтому я не сомневался, что полковника нет в живых.

— Нужно было самому все проверить, — яростным шепотом сказал Скороденко, — теперь этот мерзавец на свободе и наверняка понял, что мы его подставили.

— Надо его найти?

— Конечно. Он завтра утром будет мне звонить. Но все не так просто. Он очень осторожен, говорит мало, и только из уличных автоматов.

— За день найти «ликвидатора» в многомиллионном городе! — сказал Родион Александрович. — Я видел, как он работает. Это настоящий профессионал. Его же учили искусству выживания. По-моему, лучше сделать по-другому.

Генерал уставился на него, ничего не спрашивая, ожидая, что он скажет дальше.

— Надо перевести деньги в указанный им банк, — продолжил Родион Александрович, — мы ведь все равно переводим деньги на предъявителя с поручением разблокировать их после пятницы. Значит, мы ничем не рискуем. Если он сделает то, что от него требуется, то обязательно пойдет за деньгами, тогда мы его и прикончим. А не сделает, денег не получит, и тогда мы его тем более уберем. В общем, надо рискнуть и перевести деньги.

— А если он ничего не сделает и все равно заберет деньги?

— Не заберет. В поручении должно быть указано точное время. После часу дня. Наш знакомый в десять должен начать свое выступление в Думе…

— Понятно, — на всякий случай Скороденко прервал Родиона. Даже здесь, у себя на квартире, он боялся говорить о главном. О чем угодно, только не об этом. Он понимал, как важно сохранить в тайне направленность их действий. — Считаешь, надо перевести деньги. — Генерал задумался. Ему трудно было понять логику штабиста. Наконец он сказал: — Вечно у вас какие-то иезуитские планы. Но все равно нужно, чтобы Стиляга следил за этим чокнутым полковником.

— Сделаем, — кивнул Родион Александрович, — и вот еще что. Он обязательно попытается сделать все сам. Значит, в любом случае у нас будет время. А Стиляга пусть находится рядом с этим… с нашим объектом в тот момент, когда появится полковник.

Генерал снова задумался. Никак не мог постичь подобную логику. Не в его правилах было размышлять. Но, похоже, Родион прав.

— Сделаем, как вы предлагаете, — согласился Скороденко, чувствуя, как постепенно рассасывается таблетка валидола, — нужно его успокоить, это правильное решение. И пусть Стиляга будет наготове. Второго шанса не представится. Ты меня понял?

Уже наступило утро, когда во Внукове приземлился самолет премьер-министра с делегацией из Великобритании. Это произошло в половине пятого. Под утро приземлился и самолет из Франкфурта с Дронго на борту. Дронго прошел по длинному коридору пустого аэропорта, спустился по лестнице. Самолеты «Люфтганзы» приземлялись в Шереметьеве, и в этот ранний час здесь никого не было. Он прошел пограничный контроль. Получил свой чемодан, прошел мимо сонных таможенников, равнодушно смотревших, как он выходит из их зоны.

В такое время здесь почти не бывало характерных для любого московского аэропорта «халтурщиков». Он заказал такси и всю дорогу до дома проспал. Водитель его разбудил. Он расплатился, взял чемодан и поднялся в свою квартиру. Было около девяти, когда он принимал горячий душ, чтобы подготовиться к новому трудному дню. В этот момент зазвонил телефон. Параллельный стоял в ванной, и ему не надо было бегать на звонки.

— Слушаю, — сказал он, догадываясь, кто звонит.

— Доброе утро! — Он не ошибся, это была Суслова. — Как долетел?

— Все в порядке. Как у вас дела?

— Пока неплохо. Во Внукове нас встречали наши сотрудники. Делегацию мы отвезли на наши загородные дачи. В десять развезем всех по рабочим местам. Пока они завтракают, я решила тебе позвонить. Я внизу. Можно подняться к тебе? Какой у тебя код?

— Конечно, можно. — Он сказал код, положил трубку, достал полотенце, наскоро вытерся и поспешил к двери. Лена, видимо, поднялась лифтом, потому что уже нажимала на кнопку звонка.

Он появился в дверях, обмотанный вокруг пояса полотенцем, кивнул ей и поспешил в ванную.

— Извини, — крикнул он, — я принимал душ.

— Ничего, я подожду.

— Полет прошел нормально? — спросил он, снова залезая под струю горячей воды.

— Вполне, — ответила она и спросила: — Ты принимаешь душ? А как же рана? Может, нельзя ее мочить?

— Я спрашивал у английских врачей. Уверяли, что уже через сутки можно. У меня пластырь на плече, через несколько дней сам отвалится. Никакой раны нет, просто кожа немного содрана.

— Ясно.

Она ходила по кабинету, рассматривая книги. Библиотека у него насчитывала около семи тысяч томов, и он очень гордился ею.

— Ты вчера был какой-то не такой, как всегда, — сказала Лена, — что случилось?

— Интересно, каким я бываю всегда? — спросил он, зажмурившись и высунув голову из-под душа, чтобы слышать ее. Дверь в ванную не была закрыта.

— Более раскованным, — ответила Елена. — А вчера у тебя даже голос был напряженным.

— Возможно. — Дронго никогда не рассказывал о своих победах над женщинами, считал, что это не по-мужски.

— Она к тебе пришла? — Лена знала его лучше, чем ему казалось.

— Не помню, — крикнул он. Врать не имело смысла, говорить правду он не хотел.

— Знаешь, когда медики тебя увозили, она сильно переживала. Девочка влюбилась.

Он подставил лицо под душ.

— Впрочем, неудивительно, — продолжала Елена, выходя из кабинета, — сначала ты вытащил ее из-под колес автомобиля, потом устроил эффектный забег с бомбой в руках. Я бы на ее месте втюрилась без памяти. Или ты с ней больше не встречался?

Он усмехнулся и крикнул:

— Забыла, сколько мне лет?

Она была уже у дверей ванной и, прежде чем зайти в комнату, громко сказала:

— В последнее время ты то и дело говоришь о своем возрасте. Это становится неприличным. Ты мужчина в расцвете сил. Зачем строить из себя старика?

— У меня душа старика, — ответил он, — впрочем, ты права, это действительно глупо.

— Так встречался ты с ней или нет? — Он подумал, что это не просто любопытство, а что-то более серьезное. Она открыла дверь ванной и теперь смотрела на него из коридора.

— Надеюсь, ты не ревнуешь? — спросил он.

— Ты похудел, — сказала она и добавила: — Нет, не ревную, просто хочется знать, что я потеряла.

— Ты ничего не потеряла, — ответил он, повернув к ней голову, — и давай не будем больше об этом. Впереди у нас еще один трудный день.

— Как плечо? Не болит? — спросила она. Она была в темных брюках и цветной блузке — успела заехать домой переодеться. Вокруг шеи — цветной шарф.

— Постараюсь сегодня забыть о плече. — Ему было неловко, что она смотрит на него. Но он ничего не сказал, боясь обидеть ее.

— Я бы тебя сегодня не допускала к работе, — заявила она.

— Хорошо, что это решаешь не ты.

— Прекрати! — резко прервала его Лена. — Ты вчера перевыполнил норму.

— Какой на сегодня график? — Он взял полотенце и стал вытираться.

— В десять у Полетаева совещание в министерстве, в двенадцать он должен быть в Белом доме на заседании правительства. В четыре — на открытии конференции в Центре международной торговли, — перечисляла Лена, не сводя с него взгляда. Он убрал полотенце, накинул халат, подошел к ней.

— Все? — спросил он.

— Нет, не все. В девятнадцать он ужинает с американским послом. Тот настаивает на встрече перед завтрашним выступлением нашего друга.

— Отменить ужин нельзя?

— Боюсь, уже нет. Он вне программы, по требованию американцев. Ты же понимаешь, что они основной донор Международного валютного фонда и без их денег правительству не обойтись.

— Ты выпустишь меня из ванной или оставишь здесь на весь день?

— Выходи, — она посторонилась. — Ты с ней спал? — спросила Лена.

— Что, действительно ревнуешь?

— У тебя осталось разрешение на ношение оружия? — в свою очередь спросила она, как делала это обычно, когда не хотела отвечать на вопрос.

— Осталось, — ответил он.

— Возьми его с собой, — сказала Лена и, дав ему несколько секунд, чтобы переварить сказанное, добавила: — Это приказ полковника Руднева. Мы ожидаем удара в любой момент. Сегодня последний день, — напомнила она, — завтра выступление Полетаева в парламенте.

Ознакомительная версия.