Дронго сделал шаг и посмотрел на говорившего, который стоял к нему спиной. Он узнал Обозова. Дронго сделал шаг назад и вошел в кабину лифта.
«Какой он, однако, разговорчивый», — подумал Дронго, направляясь в свой номер.
Приняв душ, он переоделся и снова спустился вниз. В холле он столкнулся с уже знакомыми женщинами. На Екатерине был легкий светлый брючный костюм, на ее двоюродной сестре — шелковое бежевое платье. Дронго подумал, что в такую жару лучше не носить шелка.
— Господин Дронго, вы тоже собираетесь в город? — чуть насмешливо спросила Лабунская.
— Да, — кивнул Дронго. — Говорят, открылась выставка Сальвадора Дали. Я специально задержался в Риме на один день, чтобы попасть на нее.
— Как интересно, — сказала Лабунская, оглянувшись на свою сестру. — Может, вы возьмете нас с собой? Машина уже ждет, и мы могли бы поехать в город вместе.
Клавдия нахмурилась. В ее планы явно не входило посещение музея. Скорее, она хотела пройтись по магазинам, чем тратить время на музеи. Дронго уловил тень, набежавшую на ее лицо.
— Конечно, — кивнул он, обращаясь к Лабунской, — но после музея у меня назначены важные встречи. Если хотите, мы поедем вместе, но потом я вынужден буду вас оставить.
— Мы не задержим вас на целый день, — быстро сказала Лабунская. — Если хотите, вы можете с нами не ехать.
— Я поеду, — сказал Дронго, видя, как она нервничает.
У женщин с сомнительной биографией всегда нервная реакция на повышенный интеллект собеседников. Очевидно, Лабунская принадлежала к числу таких женщин.
— Туристическое бюро не позаботилось о нашем гиде, — нервно сказала Лабунская, — в Италии всегда так, никакого порядка даже в пятизвездных отелях.
— Гид должен приехать в двенадцать, — несмело вставила Клавдия.
Ей очень не хотелось ехать в музей.
— Мы не будем ждать, — громко сказала Лабунская. — Вы поедете с нами? — она посмотрела ему в глаза.
— Конечно, — кивнул он, — музей находится на Виа дель Корсо, прямо в центре города.
— У нас автомобиль, — напомнила Лабунская, — и водитель, который понимает по-русски. Хотя он поляк, но, говорят, сумеет нас понять.
— Там будут подлинники или копии? — вмешалась Клавдия.
Лабунская взглянула на нее, потом — на Дронго. В ее глазах мелькнуло понимание пикантности момента. Или ему показалось?
— Только подлинники, — сумел сдержать улыбку Дронго.
Они вышли из отеля. У темного «Мерседеса» стоял молодой водитель. Он открыл дверцу автомобиля.
— День добрый, — сказал он по-русски, улыбаясь.
Лабунская кивнула в ответ, ничего не сказав. Она прошла и первая села в салон машины. Ее сестре пришлось обходить автомобиль, чтобы сесть с другой стороны.
«Однако у супруги Лабунского тяжелый характер», — подумал Дронго, усаживаясь рядом с водителем на переднее сидение.
Автомобиль выехал из сада, окружавшего отель. Водитель обернулся к Лабунской, безошибочно признав в ней главную.
— Куда едем, пани? У вас есть какие-нибудь пожелания? Меня зовут Томаш. Я могу вам помочь?
— Он скажет вам адрес, — сказала Лабунская, уже успевшая надеть темные очки. Люди, поднявшиеся со дна жизни, самые строгие и жестокие хозяева, в отличие от потомственных аристократов. Бывшие рабы всегда немного садисты, они мстят себе подобным за прежние унижения.
— Виа дель Корсо, — сказал Дронго, — рядом с колонной Марка Аврелия. Там должен быть музей.
— Я знаю, — кивнул водитель, — это в центре города.
Машина, набирая скорость, направилась вниз, в город. От отеля до центра города было минут пятнадцать умеренной езды. Между центром и отелем постоянно курсировал рейсовый автобус, бесплатно перевозивший гостей «Кавалери Хилтона».
За все время поездки Екатерина Лабунская не произнесла ни слова. Очевидно, она не хотела разговаривать в присутствии водителя, понимавшего русский язык. Лишь однажды Клавдия громко ахнула, когда они проезжали мимо очередного фонтана, но, взглянув на сестру, прикусила язык, не решаясь вслух восхититься увиденным.
К музею они подъехали через пятнадцать минут. Дронго любезно купил три билета и, пропустив женщин, вошел следом за ними. На передвижной выставке, посвященной творчеству великого испанца, были представлены в основном графические и скульптурные работы, хотя было и несколько полотен, написанных Дали в разные годы.
— Забавно, — недовольно говорила Клавдия, глядя на вытянутые фигурки, созданные великим мастером.
— Интересно, — задумчиво подтверждала Лабунская, слушая объяснения Дронго.
Дали был одним из самых любимых его художников. Однако еще больше Дронго любил Босха и Брейгеля, по его мнению, фактических предшественников Дали, хотя некоторые искусствоведы наверняка с ним не согласились бы.
Осмотр выставки продлился примерно полтора часа. Дронго нравилось, как внимательно Екатерина Лабунская слушает его объяснения. Красивой женщине обычно хочется показать свой интеллект, но это был не тот случай. Она слушала с настоящим интересом, не пытаясь притворяться, иногда переспрашивая и уточняя что-то.
Они уже выходили из музея, когда раздалась трель ее мобильного телефона. Она достала аппарат, чуть сморщилась и нервно произнесла:
— Нет, мы не стали ждать. Нет, нам она не нужна, — речь, очевидно, шла о гиде, — нет, пусть катится куда-нибудь подальше, чтобы в следующий раз не опаздывала.
Дронго поразило выражение ее красивого лица. Весь налет интеллигентности испарился, и перед ним стояла обычная, вульгарная баба.
— Нам она не нужна, — снова повторила Лабунская. — Как у вас дела? Переговоры уже начали? Ну вот и хорошо. Я ведь знаю, как ты умеешь пудрить людям мозги. До свидания.
Она убрала аппарат и обернулась к Дронго.
— Звонил Обозов. Говорит, что приехала наконец эта дура, наш гид. Я посоветовала ей вернуться обратно, чтобы в следующий раз не опаздывала. У вас есть время? Мы могли бы вместе пообедать, и вы показали бы нам город. Кажется, вы знаете Рим гораздо лучше, чем любой гид.
Клавдия побледнела. Она прикусила губу, не решаясь возражать. Но в планы Дронго все равно не входило провести весь день в Риме с двумя дамами, одна из которых ему нравилась.
— Извините, — он мягко улыбнулся, — я же вам говорил, у меня еще встречи. К сожалению я не смогу вас сопровождать.
Лабунская удивленно подняла брови. Кажется, ей редко приходилось слышать подобные отказы от мужчин. Тем с большим любопытством она взглянула на Дронго.
— Надеюсь, мы увидим вас вечером, — сказала Лабунская, на прощание протягивая руку. На этот раз она чуть задержала свою ладонь в его руке. Клавдия кивнула на прощание и с явным облегчением поспешила за Лабунской к выходу.
Когда Дронго вышел из музея, их машина уже отъезжала.
Рим один из тех городов мира, где ему всегда было интересно. Он любил улицы и площади этого города, столь зримо воплотившего в себе эволюцию цивилизации. Когда Рим уже был великим городом и центром огромной империи, на месте Лондона и Парижа еще стояли жалкие поселения. Он повернул в сторону площади Венеции, где находится величественный монумент Виктору-Эммануилу Второму.
В этот день он успел посетить Этрусский национальный музей и собор Сан Джованни ин Латерано, резиденцию римских пап с четвертого по четырнадцатый век. В эпоху Возрождения собор был перестроен, а затем, уже в период позднего барокко, реставрирован архитектором Борромини. У деревянного алтаря собора по преданию служил мессу святой Петр.
Рядом с собором находилась святая лестница, двадцать восемь мраморных ступенек, привезенных в Рим матерью императора Константина Еленой. Согласно легенде, именно по этим ступенькам поднимался в дом Понтия Пилата Иисус Христос. Чтобы войти в папскую капеллу, верующие должны были подниматься по этим ступенькам на коленях.
В соборе Дронго обратил внимание на супругов, оживленно шептавшихся у алтаря. Он подошел поближе, узнав Жураевых, тех самых собеседников семьи Соренко, которые ужинали с ними вчера в отеле «Хилтон».
— А я тебе говорю, что нам нужно туда пойти, — злилась женщина. — Что ты из себя строишь? Тоже мне магнат. Рядом с Лабунским ты никто. Пустое место, пшик один.
— Ты меня еще будешь учить, — зло парировал муж, — с твоими мозгами место только на кухне. Мы сегодня поедем на ужин. Мне обязательно нужно быть там.
— Опять хочешь поглазеть на эту стерву? — разозлилась жена. — Думаешь, я не знаю, зачем ты туда едешь?
— И на нее посмотреть тоже, — рассудительно сказал муж, — но это не самое главное. Ты ведь знаешь, что у нас с Лабунским деловые отношения.
— Поэтому ты его так ненавидишь? — зло спросила жена.
— Не ори, дура, — зло пробормотал муж, — нас могут услышать.
— Ну и пусть услышат. Здесь все равно никто не знает русского языка. Ты ведь говорил, что им не нужно заключать этого контракта. Сам говорил, а теперь…
