— Обычно работа заканчивается в шесть часов вечера? — уточнил Дронго.
— Как правило, да. Но некоторые отделы работают и до восьми-девяти. А бывало, что сотрудники оставались в институте и на ночь, хотя по правилам это не разрешено, — пояснил Архипов.
— В таком случае мне нужен список людей, которые задержались на работе в тот вечер после шести.
— Конечно, — грустно улыбнулся академик, — будьте любезны, Михаил Михайлович, принесите и этот список.
Сыркин быстро поднялся и вышел из кабинета. Дронго нахмурился, отложил список.
— Судя по вашей улыбке, примерно такой же вопрос вам задавали и следователи ФСБ. А реакция вашего заместителя говорит о том, что и список они проверяли. Я прав?
— Увы, — развел руками Архипов. — Я, честно говоря, думал, что вы предложите что-нибудь более оригинальное.
— Нельзя считать, что в ФСБ и в прокуратуре сидят дилетанты, тем более, когда речь идет о расследовании в таком институте, как ваш. Случись это лет двадцать назад, они бы наверняка проверяли и версию о шпионах и диверсантах, которые решили проникнуть в ваш институт, похитить секреты и заодно убили вашу сотрудницу, имитировав изнасилование.
— Напрасно вы шутите, — усмехнулся Сергей Алексеевич, — мне кажется, что они проверяют и эту версию. Только стесняются в этом признаться. Хотя Левитин, судя по всему, убежден, что убийцей является сбежавший охранник.
— Он знает про появившиеся журналы?
— Конечно, знает. Но даже не захотел разговаривать с Михаилом Михайловичем.
В этот момент в кабинет вошел Сыркин. В руках у него был список сотрудников.
— Двадцать шесть человек, — протянул он список Дронго, — все, кто задержался на работе в тот день после шести. Восемнадцать мужчин и восемь женщин, включая уборщиц.
— Я просмотрю список, — вздохнул Дронго, — ас Левитиным мне все равно придется встретиться. Рано или поздно. Лучше, конечно, рано, пока он не заставил арестованного Мовчана признаться в убийстве. Будет неприятно, если выяснится, что парень действительно не виноват.
— Я могу помочь чем-нибудь еще? — спросил Архипов.
— Завтра, только завтра. Если потребуется, я к вам зайду. А сегодня мне нужно все осмотреть. И, кстати, взглянуть на ваши туалеты, где появлялись эти журналы.
— Михаил Михайлович вам все покажет, — согласился Архипов. Он устало вздохнул. — Может, я напрасно вас побеспокоил, — вдруг сказал он, — но в любом случае я хотел бы уверить самого себя, что мы сделали все, чтобы найти убийцу.
— Не смею вам мешать, — Дронго поднялся. — До свидания.
— Успехов, — пожелал ему Архипов, пожимая на прощание руку.
Они вышли из кабинета. Секретарь директора строго смотрела на посетителя. Выйдя из приемной, Дронго спросил у своего спутника:
— Она давно работает у Архипова?
— Кажется, да. Лет двадцать. А почему вы спрашиваете?
— Тогда все в порядке. Я бы не хотел, чтобы слух о моем появлении в институте разошелся раньше, чем я начну осматривать место происшествия.
— Понятно, — улыбнулся Сыркин, — можете не беспокоиться. Она у нас как кремень. Ничего не расскажет.
Они спустились в кабине лифта на первый этаж. Вышли из здания. Технический отдел находился в другом корпусе, расположенном в двухстах метрах от основного, слева от входа. Они прошли двести метров медленным шагом, при этом Дронго все время смотрел в сторону караульного помещения.
— Если идти к зданию днем, то дежурные должны заметить, кто именно туда направляется, — вслух предположил Дронго.
— Вечером тоже, — уверенно заметил Сыркин. — У нас освещается внутренний двор. А после пяти вечера мы обычно включаем освещение.
— Значит, незамеченным никто не мог пройти?
— Конечно, мог. Дежурные должны смотреть не назад, а вперед. Их задача — никого не впускать на территорию института, а не смотреть, кто и куда ходит по двору. Это не входит в их прямые обязанности.
— А осмотр внутри проводится в строго определенное время?
— Точного времени нет, но, по нашим правилам, один из охранников каждые три часа должен обходить и внутреннюю территорию.
— Значит, Павел Мовчан должен был так или иначе осмотреть территорию именно в восемь часов вечера?
— Он, черт побери, не должен был сбегать с места происшествия, — в сердцах бросил Сыркин; — Если бы он не сбежал, все было бы нормально. По нашим правилам, один охранник доложен обойти территорию в момент приема дежурства, а потом каждые два-три часа обходить еще раз. Они дошли до небольшого двухэтажного здания. Двустворчатые двери были открыты.
— Они у вас всегда открыты? — спросил Дронго.
— Всегда, — кивнул Сыркин. — По-моему, они вообще никогда не закрывались. Там нет ничего секретного.
В коридоре пахло сыростью. В некоторых местах была сломана плитка, устилавшая пол. В углу, над лестницей, ведущей на второй этаж, кое-где потрескалась штукатурка. Когда-то белые стены превратились в серые. Очевидно, здесь уже давно не ремонтировали.
— Когда в последний раз здесь красили стены? — поинтересовался Дронго.
— По-моему, года два назад. Или три, — виновато сказал Сыркин. — Нам выделяют очень мало средств. Бюджетное финансирование почти прекратилось, во всяком случае, на внеплановые ремонты денег никто не дает.
— Где произошло убийство?
— В конце коридора. Сначала кабинет опечатали, но потом разрешили в нем работать. Хотя наши женщины бояться теперь туда заходить.
Они прошли по коридору. Дронго насчитал двенадцать дверей. За некоторыми из них слышались голоса сотрудников двух отделов, работавших на первом этаже здания. Дойдя до нужной двери, Сыркин достал ключи.
— На всякий случай мы держим дверь закрытой, — пояснил он, вставляя ключ в замочную скважину. Дверь со скрипом открылась. Из соседнего кабинета вышли две пожилые женщины.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась одна из них, — Михаил Михайлович, у нас опять случаются перебои с электроэнергией.
— Вы же видите, я занят, — недовольно заметил Сыркин.
Женщины переглянулись, но ничего больше Не сказали и пошли к выходу.
— Я думал, здесь боятся даже проходить рядом. Вдруг появятся привидение или даже убийцы, — пошутил Дронго, — а ваши сотрудницы даже не реагируют на появление в коридоре чужого.
— Какие привидения, — вздохнул Михаил Михайлович, — здесь за последние месяцы столько людей побывало.
Дронго вошел в комнату. Последние месяцы она явно использовалась как склад ненужных вещей. Пахло пылью и плесенью.
— Лампочка не работает, — виновато сказал Сыркин, пытаясь включить освещение.
— Здесь всегда вот так грязно? — спросил Дронго.
— Полгода назад было значительно чище, — признался Михаил Михайлович. — Вы хотите еще что-нибудь посмотреть? Или, может, мне лучше принести лампочку. У нас где-то был довольно мощный фонарь.
— Не нужно. Я думаю, что здесь все уже осмотрели. Сейчас мы вернемся к вам в кабинет, и вы мне постараетесь подробно рассказать еще раз обо всем, включая побег вашего бывшего охранника.
— Хорошо, — покорно согласился Сыркин, — расскажу еще раз.
— И дадите мне посмотреть личные дела всех двадцати шести задержавшихся в тот день. И еще два дела — Мовчана и Мастукова.
— Это не могу, — глухо признался Сыркин, — без разрешения директора не могу. И даже если он разрешит, тоже не могу. У нас в отделе кадров свой особист сидит. Он личные дела никому не дает. Это запрещено. У нас режимный институт.
— В общем, ситуация блеск. Шаг влево, шаг вправо… — невесело улыбнулся Дронго. — Никогда не работал в таких чудовищных условиях. Ладно. Пойдемте к вам, и вы мне снова все расскажете. Может, мы что-нибудь и придумаем. Кстати, где находятся туалеты? Их, кажется, нет на первом этаже.
— И на втором нет. Здесь канализация все время протекала, и мы их закрыли. Давно. Уже два года назад.
— Значит, ваши журналы появлялись в основном здании? — быстро спросил Дронго.
— Точно. И вчера мы их там нашли. В коридоре, прямо на том самом этаже, где сидит Сергей Алексеевич. Поэтому мы сразу и решили обратиться к вам.
Они вышли из комнаты, где было совершено убийство. Дронго повернулся, чтобы еще раз посмотреть на противоположную стену. Михаил Михайлович возился с замком. И именно в этот момент за их спинами раздался чей-то недовольный голос:
— Что вы здесь делаете?
Сыркин вздрогнул, а Дронго усмехнулся, медленно поворачиваясь в другую сторону.
— Не думал вас здесь встретить, — услышал он следующую фразу.
— Я, признаться, тоже не надеялся больше с вами увидеться, полковник, — ответил Дронго.
Перед ним стоял полковник Левитин, возникший в коридоре, словно призрак. Увидев Дронго Левитин нахмурился.
Эта встреча не входила не входила в планы Дронго. Он не хотел, чтобы сплетни о его появлении в институте помешали негласному расследованию.
