– Ну, здравствуйте-здравствуйте… – затянул нудным голосом незнакомый подполковник. Насмешливый взгляд пару секунд блуждал по кровоподтекам и ссадинам; затем, спохватившись, он с театральным удивлением поинтересовался: – Ах ты, боже мой! Что же за несчастье с вами случилось?..
Капитана усадили на стул против стола следователя, бросили на колени какую-то тряпку. Он молчал, неторопливо вытирая кровь с лица, шеи, рук…
– Та-ак… значит, не заладилось у вас с местным уголовным контингентом, – качая головой, продолжал валять дурака подполковник. – Жаль, жаль… А ведь нам частенько предстоит встречаться именно здесь. Понимаете ли, какое дело! Мне постоянно приходится бывать в стенах этого изолятора – как ни крути, а военная Прокуратура замыкается на Генеральную. Так что, увы, ваши неприятности сегодняшним недоразумением не ограничатся. Привыкайте, мой друг, привыкайте…
«Кажется, эта сволочь чего-то добивается, – стараясь унять тяжелое дыхание, размышлял спецназовец. – Интересно – чего? Всю вину за произошедшее на проселочной дороге я и так взвалил на себя. Какого же хрена еще надо?! Может, ждет признания в том, что это я на пару с Ельциным развязал войну в Чечне?.. Не прокатит – мне в девяносто четвертом было всего пятнадцать. Ладно, посмотрим, что он замышляет. Паскуда…»
А господин Волынов, официально назвав свою должность, звание, фамилию, имя и отчество, приступил к долгому допросу. Витиевато разглагольствуя, он кружил вокруг происшествия на дороге или вдруг резко перескакивал на стремительную и оттого недостаточную подготовку операции у реки. Не гнушался при каждом удобном случае ткнуть капитана носом в те статьи Уголовного кодекса и Устава, которые, так или иначе, были нарушены при выполнении группой боевой задачи.
– Идиотская ситуация – не находите? – слабо отбивался Дорохов, еще надеясь на элементарную порядочность оппонента.
– Чем же она… идиотская? – усмехался тот.
– Да, я выстрелил в чеченца первым. И теперь сижу перед вами. Но если бы он оказался расторопнее и уложил бы кого-то из ребят – меня опять привезли бы к вам в наручниках, как командира неспособного сберечь людей. Хорошие вы придумываете законы. Для себя…
Подполковник встал, заложив руки за спину, прошелся вдоль мутного окна. Допрос длился час. И порой казалось: несчастное должностное лицо утомлено обязанностью оказывать прессинг не меньше того, на которого давили бесчисленными статьями и пунктами.
– Возможно, – вздохнул Волынов и, щелкнув пальцем по внутренней решетке, добавил: – Но в данном случае, вам предъявлено вполне конкретное обвинение. Поэтому не будем фантазировать, что произошло бы, поступи вы в тот момент иначе. Итак… – он возвратился к стулу, – минимальный срок по совокупности статей обвинения набирается немалый. Поверьте, мне очень жаль…
– Сколько? – не дослушав, спросил капитан.
– Лет семь-восемь. Из них парочка годков строго режима. И это, заметьте – минимум.
Сотрудник военной прокуратуры надолго замолчал, уставившись на Дорохова, словно пытаясь в точности распознать реакцию на озвученные фразы. Однако и тот не спешил выказывать эмоций…
– Ну, и что же будем делать? – нетерпеливо забарабанил пальцами по столешнице следователь.
– Сколько? – повторил Артур.
– Я же вам сказал: лет семь-восемь – не меньше.
– Я спрашиваю: сколько вы берете за свои… услуги?
Волынов скривился в очередной ухмылке и полез в расстегнутый кожаный портфель. Покопавшись в каких-то папках, положил на стол несколько скрепленных степлером стандартных листков.
Медленно повернув текст к Дорохову, тихо и значительно произнес:
– Предлагаю другую, так сказать, услугу. Ознакомьтесь. Если согласны – подпишите здесь и… здесь. Вот авторучка…
* * *
Спустя четверть часа раздраженный подполковник вызвал конвоира и распорядился отвезти несговорчивого подследственного офицера обратно на гауптвахту.
– Прямо по коридору, – заученно пробубнил страж, прикрывая за собой дверь комнаты допросов.
«Как же называют этих людей?.. – гадал капитан, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей о предстоящем заключении и от какого-то странного и явно провокационного предложения следователя. – Инспекторы по охране, надсмотрщики, конвоиры… Или просто охранники?.. Черт их знает… Хотя нет, вспомнил! Вертухаи».
Направляясь к выходу из здания СИЗО, он заметил идущих навстречу людей. Лиц на фоне окна, светившего ярким пятном в конце длинного прохода, было не видно. Кажется, кого-то вели ему на смену – к тому же Волынову из военной прокуратуры…
– Стой. Лицом к стене, – послышалось впереди.
– Арчи! – вдруг воскликнул тот, кому адресовалась команда.
– Ося?! – изумился капитан.
Оба сотрудника изолятора отреагировали моментально и почти хором:
– Прекратить разговоры!
– Да пошел ты! – огрызнулся Дорохов и поспешил обнять друга. – Как ты, Сашка? От контузии оклемался?
– П-почти. Вот з-заикаюсь еще м-маленько. А голова уже н-не болит, – улыбнулся тот. – А п-почему ты т-такой побитый? Кэ-кровь на лице?..
Но сам вдруг дернулся, выгнул спину, приглушенно застонал – стоявший сзади конвоир со знанием дела ткнул дубинкой точно в правую почку.
Эта выходка местного «цепного пса» взбесила Артура. Увидев страдание и боль на лице друга, спасшего от верной гибели у дороги и не успевшего толком оправиться от контузии, он мгновенно превратился в разъяренное животное, в хорошо обученную убивать машину. Все разом позабылось, испарилось без остатка: место действия, предстоящее судилище, и без того светивший немалый срок…
Два резких и коротких удара в область сердца отбросили обидчика на пол.
Второй успел замахнуться, да сразу согнулся пополам, получив ногой в пах; дубинка перекочевала к капитану. Обхватив ею горло служаки, Дорохов быстро осмотрелся, оценил обстановку. И сзади, и спереди коридор перекрывали двойные двери-решетки, меж которых дежурили нижние чины охраны. Ближайший, узрев потасовку, уже отчаянно вдавливал в стену какую-то кнопку…
Дергаться, пытаясь прорываться сквозь стальные преграды, было бесполезно. Оставалось одно.
И, увлекая назад хрипящего прапорщика, Артур скомандовал:
– Оська, мля, очнись! Давай за мной – в кабинет.
Дверь комнаты допросов с шумом распахнулась. Подполковник Волынов от неожиданности вскочил со стула.
– Сэ-сидеть! – подлетел к нему Осишвили.
И уже два мужика с покрасневшими лицами, жадно хватали воздух широко раскрытыми ртами, даже не пытаясь сопротивляться взбунтовавшимся арестантам…
– И что будем делать? – вполголоса поинтересовался капитан.
Оба офицера спецназа стояли возле двери и прислушивались. Из коридора доносились торопливые шаги, лязг решеток, приглушенные голоса, команды… Назревало что-то серьезное.
Оська покосился на связанных заложников и так же тихо предложил:
– Д-давай выдвинем требование, чтобы н-нас выпустили за в-ворота.
– А если не выпустят?
– П-пригрозим свернуть шею одному из н-них. Они же з-знают: нам это раз пэ-плюнуть…
– Ну, а потом?
– Если п-получится выйти отсюда – сэ-свалим из страны. В г-гробу я видел н-нынешнюю Россию!
– Куда свалишь-то? В Грузию, что ли? – кисло усмехнулся Дорохов.
– Ч-что мне, по-твоему, п-последние мозги контузией отшибло?! В Европу, кэ-конечно.
– В Евпропу… Размечтался!.. Схлопочем по снайперской пуле в затылки у ворот изолятора. И будет тебе Европа, – прошептал Артур, но внезапно поднял руку, призывая товарища к тишине и, снова прислушался… – Тихо! Кто-то подходит, – известил он приятеля и приказал: – Иди к этим орлам и приготовься! Если начнут штурм или задумают другую пакость – сделай так, что бы наши заложники орали матом на весь изолятор. Только не переусердствуй, понял?
– З-запросто, – кивнул старлей, встал за спиной прапорщика и обхватил руками его голову, словно намереваясь в секунду сорвать резьбу на шейных позвонках.
В дверь постучали.
– Заходи. Открыто, – крикнул Дорохов.
В кабинет вошел майор. Выглядел он спокойным, но первые же фразы выдали изрядное волнение и неуверенность:
– Я, так сказать… уполномочен… выяснить… Ваши, так сказать, намерения.
– Н-нам нужен автомобиль, – выпалил Осишвили.
Привычным движением вскинутой ладони Артур остановил друга и, твердо глянув на представителя администрации СИЗО, распорядился:
– Пусть ваше начальство немедленно свяжется с генералом Верещагиным. Все дальнейшие вопросы мы будем решать только через него. Управление находится в центре города – недалеко отсюда. Даем вам сорок минут…
* * *
Верещагин примчался на служебной «волге» раньше – через полчаса. У открытых железных ворот его уже поджидал десяток офицеров Минюста. И скоро по тесноте сумрачного коридора сызнова металось эхо торопливых шагов…
