листов станет очень серьёзным оскорблением.
— Нет, сэр. Если Фортескью всё-таки прибудет беспрепятственно и с чистыми листами, вы сможете объяснить, почему это было сделано. Вы не подозреваете сэра Чарльза. И я не сказал, что подозреваю. Всё очень просто.
Карью слабо улыбнулся.
— Отлично. Я скажу Уинтропу, что среди прочего посылаю ему чертёж нового самолёта. Вы удовлетворены?
— Да сэр. Спасибо!
Линкес поднялся и собрался уходить.
— А что случится, если Фортескью оглушат? — спросил Карью. — Что он подумает о вашей маленькой интриге?
— На это немного шансов, сэр, — усмехнулся Линкес. — От Парк-лейн [4] до Арлингтон-стрит не так уж далеко, и там никогда не бывает совершенно безлюдно. Однако ничего не говорите Фортескью, пожалуйста. Даже то, что намерены послать чертежи. Отправьте его в обычное время.
— "Обычное время" охватывает широкий промежуток, — заметил Карью. — Отправлю его около шести вечера. Это самое обычное время.
— Тогда вскользь сообщите Уинтропу, сэр. И огромное спасибо!
Он пожал протянутую руку Карью и пошёл к двери.
— Имейте в виду, я считаю, что у вас каша в голове, — предупредил его Карью. — Но если… что ж, значит, ваш котелок хорошо варит [5].
V
— У вас ещё один приступ хандры, Уинтроп?
Сэр Чарльз поднял голову, улыбаясь.
— Они становятся довольно частыми, не так ли? Извините, я такая угрюмая скотина. Очень приятно, что вы согласились остаться и поужинать со мной.
Линкес откинулся на спинку стула, положив ногу на ногу.
— Чрезвычайно приятно, что вы пригласили меня, — отплатил он любезностью за любезность. — Я не удивлён, что вы чувствуете себя подавленным.
Уинтроп издал короткий вздох.
— Это не очень-то странно, ведь так? Мы, похоже, не продвигаемся вперёд, ведь так? Со времени вашей остроумной теории насчёт Бёртона не было никаких новых подозрений, ведь так?..
Линкес резко обернулся. Секретарь Карью только что вошёл в комнату. Линкес быстро оглядел его, ощущая тягостное чувство разочарования где-то в области живота.
— Добрый вечер, сэр Чарльз! Мистер Карью прислал со мной парочку бумаг на подпись.
Уинтроп поднялся.
— Да, всё верно… О, не уходите, Линкес! Здесь нет ничего конфиденциального.
Линкес с унынием наблюдал, как Фортескью кладёт свой курьерский чемоданчик на стол и вставляет ключ в замок. После секундного вращения и поворота он снова вытащил его и посмотрел на Уинтропа, побелев губами.
— Непонятно! — сказал он смущённо. — Не открывается!
Сердце Линкеса подпрыгнуло. Он непринуждённо откачнулся назад, по виду оставаясь беспечным, но его глаза не отрывались от лица Уинтропа.
— Не открывается? Возможно, вы взяли не тот ключ?
— Нет; это особые замок и ключ.
Глаза Фортескью несколько расширились.
— Тогда, должно быть, что-то не так с замком, — нетерпеливо сказал Уинтроп. — Вам придётся взломать его.
— А! — в голосе секретаря прозвучало облегчение. — Вот оно что, разумеется! Я застрял на одном из уличных островков безопасности посреди Пикадилли [6], и, когда половина людей хлынула вперёд на дорогу, случилась небольшая толчея, и я уронил чемоданчик. Полагаю, что в этом всё дело.
— Вы уронили его? — спросил Уинтроп. — Довольно неосторожно, конечно!
Фортескью вспыхнул.
— Да, сэр Чарльз. Но он упал у моих ног, и я мигом подобрал его.
— Ясно.
Линкес, затаив дыхание, наблюдал, как секретарь вскрывает замок.
— Мистер Карью сказал мне попросить вас просмотреть его меморандум о Кросстаунских казармах, сэр. Вот!
Он перебрал несколько длинных конвертов. Один из них передал Уинтропу, который взял его и вытащил несколько сложенных листов.
Наступила минутная пауза, нарушаемая только хрустом бумаги, когда Уинтроп расправлял листы. Затем Линкес увидел, как сэр Чарльз резко посмотрел на Фортескью, очертания его рта внезапно посуровели.
— А, да! — тихо произнёс он. — Ещё что-то?
— Да, сэр. Мистер Карью поместил сюда несколько документов. Я не знаю, что это, но он сказал мне передать…
— Дайте их мне, пожалуйста. Благодарю вас!
Уинтроп окинул торопливым взором каждый из запечатанных документов, переданных ему. Затем положил всю пачку на свой стол и бросил на секретаря долгий, пронизывающий взгляд. Наконец повернулся к Линкесу.
— Думаю, это дело для вас, — сказал он.
— О! — привстал Линкес. — Что случилось? — Он вопросительно перевёл глаза с бесстрастного лица Уинтропа на удивлённого, немного нервозного секретаря. — Что-то не так?
— Очень серьёзное происшествие. Подойдите и посмотрите на эти документы. Вы тоже, Фортескью.
Линкес подошёл к столу и развернул некоторые листы. Смотревший через его плечо секретарь издал поражённый вздох. Но сердце Линкеса бешено колотилось. Все листы были чистыми.
— Святые небеса! — произнёс он.
— Точно! — Уинтроп повернулся к Фортескью. — Мистер Фортескью, я видел мистера Карью сегодня утром. Он сообщил мне, что отправит некоторые важные документы. Вы это знали?
— Нет, сэр Чарльз. О небо! Конечно…
Он оборвал себя, беспомощно уставившись на Уинтропа.
Уинтроп уселся за свой стол.
— Ваш чемоданчик был украден, мистер Фортескью. По-видимому, когда вы уронили его на Пикадилли.
— Но… но, сэр Чарльз, он находился на земле только миг. Кроме того, кто мог знать, что в чемоданчике содержится нечто важное?
— Боюсь, я не могу вам этого поведать, — холодно сказал Уинтроп. — Пожалуйста, попробуйте вспомнить точные обстоятельства, как вы уронили его.
— Я… я перешёл на островок безопасности, сэр Чарльз, и пережидал, когда пройдёт поток машин. Там… на островке было достаточно много людей и, как я уже говорил, было много давки и толкотни. Была толстая женщина, которая, верно, потеряла голову и попыталась броситься на другую сторону дороги, и ей пришлось спешно возвращаться снова на островок. Должно быть, она подтолкнула человека, стоявшего рядом со мной. Во всяком случае, он повалился на меня, и я потерял равновесие, и… и я уронил чемоданчик.
— А этот человек, — спросил Уинтроп, — не нёс ли он случайно чемоданчика?
Секретарь облизал губы.
— Я… боюсь, я не обратил внимания, сэр. Осмелюсь предположить, что нёс. Это был час, когда большинство людей уходит с работы, и… О небо! — Он закончил убитым тоном: — Какой же я дурак! Какой же я треклятый дурак! Если бы я только знал, что в чемоданчике были важные бумаги! Сэр Чарльз, это… это… не новые чертежи?
— Это именно они и были, — ответил Уинтроп.
Он снял телефонную трубку и набрал номер. В ожидании соединения взглянул на Линкеса, чуть устало улыбнувшись.
— Ну, вот ваш шанс, Линкес… А он сумел провернуть дельце, этот негодяй!.. Алло! Это дом мистера Карью?.. Соедините меня с ним, пожалуйста. Уинтроп говорит. Спасибо!
Снова повисла пауза. Затем он начал говорить по телефону. Вполне спокойно рассказал Карью обо всём, что произошло. Наконец повесил трубку и кивнул секретарю.
— Мистер Карью хочет, чтоб вы вернулись, Фортескью.
Бледность стала покидать
