- А теперь послушайте, - продолжал шпион, едва они остались наедине. - Главное - дать возможность англичанину выполнить свою миссию. Устранять любые помехи на его пути.
- Но я думал...
- Обстоятельства переменились. Таков приказ свыше. Когда дело будет сделано, мы с ним разберемся.
- Но англичанин... - запротестовал Ихинио. - Так ли уж необходимо его устранять? В конце концов, он ни в чем не виноват...
Бессердечный шпион остановил его всё тем же вялым жестом и сел.
- Когда он сделает свое дело, он станет для нас бесполезным. К тому же он слишком много знает.
- Он ничего не расскажет, уверяю вас. Он влюблен в нашу девочку.
Коля окинул его холодным пронизывающим взглядом.
- А она? - спросил он. - На нее можно положиться?
- На Тоньину? Да как Бог свят! Тоньина сделает всё, что мы ей скажем. В самом наилучшем виде.
Пальцы шпиона рассеянно теребили стебель фиалки, чьи оборванные лепестки уже валялись на клеенке стола, разбросанные как попало, освещенные тусклым светом масляной лампы.
- Только не подумайте ничего такого... - прошептал Ихинио, дрожа, как осиновый лист.
- А я ничего такого и не думаю. Просто делаю то, что должен. И ты заруби себе на носу: с Центральным Комитетом шутки плохи. Ты должен исполнить свой долг и, когда придет время, позаботиться об англичанине. Это не составит труда: он тебе доверяет. Если у тебя не хватает мужества - так и скажи: я найду других, кто это сделает. Только не вздумай мухлевать.
А в это время, ничего не подозревая о приговоре, вынесенном ему агентом Лубянки, Энтони Уайтлендс остановил такси в сотне метров от особняка, решив последний участок пути пройти пешком, укрываясь в тени кустов и деревьев Кастильского бульвара. Какие бы меры предосторожности он ни принял - все они казались ему недостаточными; наученный горьким опытом, он знал, что в центре города есть немало мест, откуда за ним очень удобно наблюдать, оставаясь незамеченным. Однажды он уже подвергся нападению личной охраны Хосе-Антонио, и лишь своевременное вмешательство их благородного хозяина помогло ему избежать трагической гибели. А сейчас ему стало известно, что Главное управление госбезопасности затягивает петлю на шее герцога де ла Игуалады, а также тех, кто имеет отношение к нему или его семье. Однако ничто не могло поколебать его решимости поговорить с Пакитой и разъяснить то злосчастное недоразумение.
Осторожность оказалась кстати: напротив дверей особняка стояли два автомобиля, а водители курили и болтали на тротуаре. Как сами машины, так и выражения лиц водителей наводили на мысль, что это фалангисты или полицейские. При мысли о появлении новых участников этой запутанной драмы у Энтони закружилась голова, и потому он отложил эти размышления на потом и решил скрыться от их глаз.
Кружным путем он добрался до бокового переулка, не привлекая внимания водителей. Там он оказался рядом со стеной, где была железная дверь. Энтони попробовал ее открыть, но она оказалась заперта. Высота стены не позволяла разглядеть дом и сад, но цепляясь за выступы, он смог приподняться и высунуть голову над стеной.
Сад был пуст. В окне кабинета Энтони различил силуэт герцога. Чтобы остаться незамеченным, он быстро спрыгнул и при падении поцарапал правую руку о неровную поверхность стены. Он приложил к руке платок, чтобы остановить кровь из раны, и пошел дальше по переулку, чтобы найти другую обзорную точку. В тенистой части сада он смог снова подняться на стену и заглянуть внутрь, скрываясь от любопытных глаз за кипарисами. Здесь он увидел заднюю часть особняка, откуда выходила дверь в закрытую от посторонних глаз часть сада: лестница спускалась к вытянутой мощеной площадке, где в жаркие месяцы пергола отбрасывала тень на мраморный стол и полдюжины стульев из кованого железа. Зимняя нагота виноградной лозы и пустая мебель придавали уголку тоскливый вид.
Совершенно неожиданно на этой сцене появилась Пакита, которая быстро вышла из дома через заднюю дверь. Совпадение ее появления с целью его набега поразило англичанина, и он постарался занять позицию с лучшим обзором, но чтобы не раскрыть себя и не потерять равновесия. Ни расстояние, ни преграды, ни собственное смущение не помешали ему заметить глубокое волнение, в котором пребывала молодая маркиза.
Ощущения не обманули Энтони. Чуть ранее на Пакиту наткнулась герцогиня, и ее материнские чувства испытали болезненное потрясение. Из-за своего положения в обществе и образования лишенная с детства возможности применить свой природный ум к любому практическому аспекту жизни, донья Мария Эльвира Мартинес де Алькантара, в браке герцогиня де ла Игуалада, приняла свою роль хозяйки дома, главным образом декоративную, и развила в себе благородную привычку узнавать самые разные оттенки легкомыслия и реагировать на каждый четко и быстро.
Однако чуть позже тот пагубный поворот, который приобрели события в Испании в свете провозглашения республики, принес с собой и радикальные перемены в ее поведении. Теперь ее былая проницательность позволяла различить мельчайшие детали разворачивающейся драмы.
Чуть раньше герцогиня, со скуки слоняясь по особняку, встретилась с Пакитой и догадалась по ее костюму, что она только что вернулась с улицы, а по выражению лица - что она чем-то расстроена, хоть и пытается это скрыть за привычной маской отстраненности, с какой мать и дочь общались друг с другом. Материнское чутье и жизненный опыт подсказывали герцогине, что не стоит напрямую спрашивать, что случилось, а лучше сперва обратиться к Паките под каким-либо невинным предлогом.
Однако девушка, не в силах больше держать себя в руках, вдруг разрыдалась и заперлась в своей комнате. И тут уж герцогиня, сама будучи женщиной, догадалась о причине такого расстройства и решила, что разумнее ничего не предпринимать и оставить ее в покое, и отправилась на поиски мужа, готовая прервать его совещание с генералами. Стук дверей и голоса донеслись до слуха Пакиты, и она, желая избежать ненужных расспросов и утешений, с которыми на нее набросилась бы вся семья, покинула свою комнату и поспешила в поисках убежища в сад.
Взобравшись на стену, Энтони увидел закрытую дверь; оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что его никто не видит, он медленно двинулся в сторону беседки, пригнув голову и надолго замирая перед каждой перебежкой. С толстой ветви вяза свисали качели. Юная маркиза подошла к ним и нежно погладила веревки, словно эта невинная игрушка напомнила ей о беззаботных радостях навеки утраченного детства. Видя эту ее печаль, Энтони испытал непреодолимое желание спрыгнуть со стены в сад и броситься утешать несчастную девушку; остановило его лишь то, что истинной причиной этой печали было, вероятно, то, что произошло между ними чуть ранее в гостиничном номере. Эта уверенность, однако, могла показаться несколько странной: он не вполне понимал эту неожиданную потерю мужества и переход от изначальной смелости к теперешней печали; столь несвоевременное появление Тоньины было, по его мнению, всё же недостаточным для этого основанием.
Правда, возникший из-за этого недопонимая ступор продлился недолго. Властный голос из-за спины так его испугал, что он чуть не свалился.
- А ну сейчас же спускайся вниз, придурок!
Сам не свой от испуга, действуя скорее инстинктивно, чем обдуманно, англичанин разжал руки и, рискуя свернуть шею, спрыгнул со стены в сад
Он приземлился в заросли пушистого мирта, которые немного смягчили удар. Невредимый, хоть и слегка потрепанный, англичанин отполз в сторонку и укрылся в тени живой изгороди. Всё произошло так быстро, что, когда Пакита взглянула в ту сторону, откуда донеслись до нее шум и голос, она увидела лишь незнакомца, чьи голова и плечи торчали над стеной сада.
Неожиданное появление высунувшейся из-за стены красной физиономии ее испугало и вырвало из глубокой молчаливой задумчивости. Она вскрикнула и, не обращая внимания на призыв нарушителя спокойствия не поднимать тревогу, побежала к двери в дом. Та уже открылась, и встревоженный криком Пакиты дворецкий выбежал в сад с дробовиком в руках. С быстротой и проворностью цепного пса он спустился по лестнице, огляделся по сторонам, заметил незнакомца, поднял винтовку и собирался уже выстрелить, но тут его остановила Пакита.
Тем не менее, всё еще целясь, дворецкий приказал нарушителю поднять руки, на что тот ответил, что не может этого сделать, не свалившись на улицу. Он сделал это разумное уточнение, бросая взгляды на сад и вертя головой, чтобы его восприняли и водители, которые, услышав крики, бросили свой пост у автомобилей и побежали по переулку с пистолетами в руках, призывая злоумышленника сдаться.
Ситуация развивалась бы и дальше в том же духе, если бы через короткое время из дома не вышел герцог в сопровождении трех генералов. В ответ на немой вопрос хозяина дворецкий ответил, махнув дулом ружья в сторону высунувшегося из-за стены злоумышленника.
