и ради чего. Женя, это утопия!
– Вова, не совсем. – Черняев плеснул по фужерам немного янтарной жидкости. – По сравнению с девяностыми годами ситуация кардинально изменилась, и теперь есть предмет для торга. Надо просто умело воспользоваться имеющимися на руках козырями. Давай мы сейчас тезисно набросаем потенциальные возможности, которые сыграют на пользу Абдул-Вали в его будущем торге с китайцами, и я включу их в окончательный вариант моего завтрашнего доклада на совещании. Итак, начнем с общеполитической ситуации на текущий момент времени…
Июнь 2017 г. от Р. Х., штаб-квартира Службы
внешней разведки, ближнее Подмосковье
Доклад Черняева продолжался недолго – около часа – и закончился предложением, которое они обсуждали с Ригалевым накануне. Это вызвало неоднозначную реакцию. Зато однозначно всем потребовалась аргументация в пользу такого развития событий. Евгений Владимирович сразу предупредил, что перечисление всех доводов в пользу своего варианта развития разработки займет гораздо больше, чем весь его предыдущий доклад, но с этим сразу согласились, приготовившись слушать докладчика столько, сколько ему понадобится, чтобы доказать реалистичность своих расчетов.
– Начну с политико-экономической ситуации, которая сложилась в том районе Китая, куда мы постараемся направить все устремления Абдул-Вали. Прежде всего хотелось бы отметить, что границы КНР с бывшими советскими республиками Центральной Азии не столько незавершенные, сколько произвольные и, как следствие, до определенной степени антиисторические. Синьцзян-Уйгурский автономный округ – самая западная провинция Китая и в переводе с китайского означает «новые рубежи», а историческим названием этих новых рубежей Китая является Восточный Туркестан – это регион, отделенный от центральных районов КНР пустыней Гоби. Синьцзян стал частью страны только в середине восемнадцатого века, когда маньчжурский император династии Цинь Хунли завоевал огромные территории на западе, удвоив территорию Китая и установив «твердую западную границу с Россией». Однако Синьцзян постоянно восставал, временами добиваясь полной независимости. И так было до 1949 года, когда Народно-освободительная армия Китая заняла всю территорию и этот огромный регион был объявлен в очередной раз территорией КНР. Очередной всплеск восстаний уйгурских племен был в 1990-х и 2009 годах. Имея огромное численное превосходство, китайская армия подавила эти выступления, однако сепаратистские настроения, наложенные на всплеск мусульманского экстремизма, не дают основания считать этот регион стабильным. Необходимо кратко коснуться исторической области Тибета, находящейся под контролем Китая. Тибет, откуда начинаются реки Хуанхэ, Янцзы, Меконг, Салуин, Брахмапутра, Инд и Сатледж, возможно, являются самыми большими источниками пресной воды в мире, хотя ожидается, что к 2030 году Китай будет испытывать 25 %-ную нехватку запасов воды для удовлетворения своих потребностей. Стремясь сохранить контроль над этими землями, в недрах которых скрыты миллиарды тонн нефти, природного газа и меди, Пекин на протяжении последних десятилетий целенаправленно переселяет туда ханьцев из центральных районов. Что же касается района Синьцзян, то Китай усердно заигрывает с республиками Средней Азии, вкладывая довольно большие инвестиции в строительство инфраструктуры, чтобы исключить поддержку уйгуров со стороны этнически близких жителей этих республик.
Это с одной стороны, а с другой – пользуясь нашей невнятной экономической политикой в отношении бывших республик Советского Союза, они заполняют в экономике этих стран сложившийся вакуум финансовых и производственных сил на основе своей долговременной продуманной политики. Однако вся эта конструкция будет подвергаться постоянному расшатыванию со стороны Соединенных Штатов, для которых Китай в настоящее время стал стратегическим противником. И одним из основных пунктов приложения деструктивных сил будет Синьцзян с его небольшой, но активной мусульманской уммой.
Теперь что касается Тибета и китайско-индийских отношений. Надеюсь, здесь не надо читать лекцию о сложных отношениях Китая и Индии, поэтому коснусь Тибета в этом ракурсе как одного из факторов раздражения. В Индии, в Дармсале, находится правительство далай-ламы в изгнании, благодаря чему оно может защищать права Тибета перед судом мирового сообщества. Надо учесть, что в тибетском культурном поясе, который проходит через Северную Индию, Непал и Бутан, может быть объявлен новый далай-лама, который захочет опереться на мощь Китая, и тогда притязания Китая распространятся еще и на индийский штат Аруначал-Прадеш, поскольку этот штат является частью Тибетского нагорья.
Не надо забывать и о том, что Китай ведет активную работу в Афганистане. Как вы знаете, во время нахождения ограниченного контингента советских войск в Афганистане Китай активно помогал оружием моджахедам и леворадикальным маоистским организациям и связи в мусульманской оппозиции у них остались. Но переброска из Сирии боевиков из ИГИЛ в Афганистан создает новую реальность для Пекина. Тут уж надо будет смотреть, чьи деньги для этих боевиков будут более желанны – американские, на которые они будут устраивать свои рейды как в республики Средней Азии и в Синьцзян, или китайские, на которые они будут открывать свои бизнесы – наркотрафик или работорговлю.
И наконец, Пакистан – единственное государство, с которым у Китая совпадают многие стратегические и тактические цели. Это и совместная дружба против Индии, и желание утихомирить афганских моджахедов, и очень большое число совместных экономических проектов, начиная с газового трубопровода из Туркмении, до сети автомобильных и железных дорог, в том числе и скоростных. Надо напомнить, что с 1944 года правящая партия Пакистана, которая практически привела к образованию этого государства при распаде английской империи, – это организованное по лекалам политических институтов религиозное общество мусульман-исмаилитов. И учитывая эту религиозную близость, если не однородность, Абдул-Вали надо бы искать поддержки у них в своем желании построить новое государство. А еще лучше – попросить в пакистанских верхах выступить гарантом в Пекине и попросить не препятствовать размещению на спорных с Индией территориях Аксайчи беженцев-мусульман из нестабильных районов Ближнего Востока и Средней Азии. А в качестве платы за проживание дать гарантию быть лимитрофом для Китая и не пропускать радикальные исламские группы из зон боевых действий на Востоке в сторону Синьцзяна.
Мне кажется, если мы предложим Абдул-Вали такой план и уговорим его принять, то все наши задачи будут выполнены – разрабатываемый займется новым объектом, его действия будут под нашим контролем… Или хотя бы наблюдением, если не хватит сил контролировать и направлять. – Евгений Владимирович закончил доклад и закрыл папку с золотым тисненым орлом на обложке.
– Евгений Владимирович, вы забыли обозначить позиции Ирана и Индии, а так в целом идея понятна. – Сергей Николаевич посмотрел на присутствующих. – Вопросы будут к докладчику?
– Извините, Сергей Николаевич, я думал, что с позицией Ирана и Индии и так все понятно. Но пару слов, конечно, надо сказать… Что касаемо Индии, то любая инициатива, которая будет исходить от Пакистана, сразу же будет вызывать у индусов отторжение. Несмотря на то, что в Индии довольно большая умма мусульман-исмаилитов, к
