К его удивлению, ближайшая дверь оказалась подозрительно податливой и даже совсем нескрипучей.
За ней виднелся короткий коридорчик, кончавшийся поворотом налево.
Брянов добрался до поворота, заглянул за угол.
В доме тоже все изменилось — на пользу Брянову. Никакой тягостной ностальгии не возникло в казенном, больничном коридоре. По воле экспроприаторов и любителей бетонных оград здесь была проведена сокрушительная перепланировка и появилось много уютных и светлых палат.
Коридор был безлюден. Вообще все здание казалось необитаемым, так что Брянов испугался в третий раз, уже из-за другого: а вдруг он опоздал, больных перевели в иное место, а здесь просто начинается капитальный ремонт…
Опытным глазом он определил: на этом, ближнем конце коридора по обеим сторонам расположены палаты, дальше — сестринский пост, а за ним скорее всего врачебные кабинеты.
Он оставил у камина куртку, оправил слегка помявшиеся полы белого докторского халата, водрузил на голову докторскую шапочку — приобрел все необходимое для дела еще накануне — и, опустив руку с пистолетом в карман, решительно вышел в коридор — будто на самый обычный, плановый обход больных.
На дверях палат, сбоку от матовых окошечек, висели таблички с фамилиями и столбцами каких-то чисел, похоже дат и часов. Нововведение показалось Брянову необычным, но он нашел ему объяснение: если пациенты, как и Брянов, обладают теперь той же способностью повергать докторов в маленькое беспамятство, то тем наверняка приходится оставлять какие-то важные для себя пометки, чтобы не зациклиться и не заходить в палату по сто раз на дню.
Палата Инги Пашковой попалась ему не сразу. Сначала он миновал Сабанского и каких-то неизвестных ему персон. Он вздохнул с огромным облегчением, когда из-за одной двери донеслось слабое, как бы скучающее от всеобщей тишины покашливание. У него даже мелькнула в голове веселая идея: а не вывести ли из этой тюрьмы через подземный ход всех разом… может, все и пригодятся на Канарах. Хорош из него выйдет Моисей!
Заветная табличка висела прямо напротив вымершего сестринского поста. Как будто никто не прятался в засаде за пальмами, стоявшими в небольшой рекреации у окон, за креслами и телевизором…
Брянов коротким рывком открыл дверь палаты.
Пусто! Намек судьбы, что везение кончилось…
Внезапно он расслышал голоса — сначала мужской, потом — голос, явно принадлежавший девушке. Оба спокойно обсуждали что-то, явно не касавшееся налета на госпиталь опасного террориста.
Тихонько Брянов подобрался к двери. Табличка на ней предупредила его, что надо собрать все силы перед тем, как штурмовать штаб, где сидит «Начальник отделения».
Везение не кончалось: дверь была чуть-чуть приоткрыта, и Брянов заметил в щелку прядь роскошных волос.
В груди бухнуло так, что Брянов испугался слишком громкого удара своего сердца.
— Тихо! Встать!
Он обнаружил, что стоит уже внутри, наставив пистолет на доктора через плечо девушки.
Подниматься — не испуганно, а как-то гипнотически оцепенело — стали оба… и Брянов едва успел отскочить в сторону прежде, чем Инга загородила собой самую опасную фигуру.
— Руки на голову!.. Вам не надо, сударыня, только отойдите к двери и — прошу вас — стойте там…
Мельком он оценил ее экипировку — кроссовки, джинсы, свитер — как раз для бегства. Все идет по плану… В глазах — страх, но не смертельный испуг.
— Стоять лицом ко мне!
Доктор тоже не бледнел, не седел и не падал в обморок, только щурился и сжимал губы.
Все шло по плану. Брянов сорвал с его стола телефонный аппарат, бросил его на кушетку и рванул на себя провод.
— Ключ от комнаты есть? Где он? Ну!
— В верхнем ящике стола, — пробубнил «начальник отделения».
— Шаг назад!
Он нашел ключ среди скрепок и авторучек и стал живо отступать к двери.
— Инга! Я пришел вас спасти! — через плечо прошептал он. — Быстро выходите в коридор и ждите. Умоляю вас, не делайте глупостей!
— Кто вы? — покорный, беспомощный голосок позади.
— Один из вас. Выходите!
Услышав, что его команда исполнена, он приказал доктору отвернуться лицом к стене, выскочил наружу, запер дверь.
— Быстро берите куртку или плащ, что у вас есть…
Девушка плохо соображала. Он схватил ее за руку, втолкнул в палату и помог ей одеться.
— Кто вы? — еще раз робко спросила она.
— Я и есть настоящий врач! — признался Брянов. — Я вас вылечу от всех кошмаров! Только слушайте меня. Будете?
— Да… — Такое было «да», будто на ее аул налетела огромная орда, чтобы схватить ее одну и отвезти в гарем султана.
Без приключений они добрались до конца коридора, до заветной двери, а перед волшебным очагом в доме папы Карло красавица вздрогнула и уперлась.
— Я не пойду! — вдруг затрясло ее. — Нас поймают!
Доктор же, наконец отвернувшись от стены, обнаружил, что в кабинете «начальника отделения» успел похозяйничать злобный полтергейст.
— Шериф! — раздался голос с потолка. — Я вижу, для тебя это новость.
— Кулик уже прилетал? — заинтересованно спросил доктор, подняв голову.
— Просмотри запись. Все прошло как по маслу.
— Я хоть успел сделать инъекцию?
— Говорю, просмотри запись… И сразу отметь момент, когда эффект.
Доктор потянул сбоку за рамку натюрморта, висевшего на другой стене, и за картиной, открывшейся в сторону, как дверца, засветился экран.
В пятистах метрах от усадьбы, в трейлере, замаскированном под рефрижератор, полковник Никоненко следил сразу за четырьмя экранами — и улыбался.
«Работает спокойно, очень профессионально, — думал он, глядя, как Брянов решительно, но галантно заталкивает высокую красавицу в камин. — Пожалуй, он смог бы уговорить ее и так… Можно было обойтись без инъекций… Этого парня надо брать к себе — занимался всю жизнь какой-то ерундой, а тут сразу талант проявился».
Как только «талант» исчез из поля видимости, полковник обратил взгляд на другой экран: скрытая на геодезической вышке камера фиксировала часовню, зону с цистернами и трубами и проселочную дорогу, на которой стоял темный джип.
Первым из часовни появился Александр Брянов. Он огляделся, вытянул за руку похищенную им красавицу и помог ей вывернуть на лицо куртку.
«Все продумал», — усмехнулся полковник.
— Я же вам говорил: они подумали, что вы перепрыгнули через ограду, — сказал он Инге, щурившейся, как растормошенная посреди дня ночная птица. — Все было просто.
Он не знал, что на этот раз было еще проще: всю ночь трудилась техника и живая сила в усадьбе и часовне, снимая тяжелые плиты, убирая свежую кирпичную кладку, возвращая подземному ходу из Лисового первоначальный вид…
Когда они добрались до машины, Инга заглянула в нее и на «здрасьте» водителя и охранника испуганно отскочила в сторону.
— Их прислал Марик!
— Конечно, — кивнул Брянов. — Они помогают нам.
— Он меня бросил! — Инга зажмурилась и затрясла головой.
— Разве? — всерьез насторожился Брянов.
— Он мог меня тогда забрать… — Девушка попятилась. — А он отдал меня обратно…
Брянов решительно двинулся ей навстречу, осторожно удержал за руку.
— Инга, слушайте меня! Он раскаялся и теперь на нашей стороне.
— Я не верю. Он бы сам приехал за мной.
— Для него это опасно. А я такой же, как вы.
— Не верю.
— Ему или мне?
— Не знаю…
— Инга, вспомните! Прошу вас! Подземный лабиринт! Что-то похожее на научную лабораторию. Надписи на немецком языке. Люди в белых халатах. Вы помните железные двери? Горы?
— Да… — Робкий обреченный взгляд очень красивой девушки.
Брянов и впрямь почувствовал себя в эти мгновения волшебным принцем-спасителем. И не сомневался, первый раз в жизни не сомневался, что все равно прямо сейчас добьется своего.
— Вы рассказывали об этом врачам?
— Да…
— Erinnern Sie sich! (Вспомните!) — внезапно перешел он на немецкий. — Беседка. В ней стоит стол. На столе белая кружевная скатерть… И ее края свисают… и углы качаются от ветра. Вспомните! На столе вазочка с вареньем. Чашки. Белые… С золотым ободком. Помните?
Он запретил себе радоваться своей маленькой победе: все равно придется все это забыть, раз он уже решился забыть — все… и то, как темный огонь страха и отчаяния гас в ее глазах и ее лицо светлело и как она сама подалась к нему и прижалась и он утонул лицом в ее невиданно роскошных волосах.
— Помню… — едва донеслось до него.
— Вы ведь не рассказывали об этом врачам, правда? — прошептал он ей в ухо.
Донеслось «нет».
— Значит, вы мне будете верить?
Донеслось «да».
«Хорошо, что без слез», — хладнокровно оценил результат психотерапии Брянов и резко отстранил девушку от себя.
