Джеки запрокинула голову, поддразнивая его. Несмотря на слабый свет, было видно, что ее щеки зарделись. Она направилась к кровати, будто это было самое подходящее место для беседы. Но в то же мгновение Гарри двинулся к стоящему в дальнем углу комнаты дивану и сел. Она пошла следом за ним и примостилась рядом.
Обстановка в комнате воочию олицетворяла двойственность этой женщины, мягкой и жесткой одновременно. Автоматическая винтовка у изголовья кровати, блестящая от масла на стволе и магазине. Джеки разбирала и чистила ее после возвращения из Ирана. В дальнем углу комнаты — тренировочный костюм, кучкой валяющийся на полу. Она сходила в тренажерный зал и позанималась там вместе с парнями. Наряд мусульманки-паломницы, заранее приготовленный к завтрашней операции. На прикроватном столике — открытая книга, которую она, видимо, читала. «Белые зубы» Зэди Смит.[28]
Гарри не знал, с чего начать, но она заговорила сама, облегчив ему задачу.
— Вы беспокоитесь насчет меня и Эдриана? По глазам вижу. Ни туда ни сюда.
— Ну да. Правильно поняла, — ответил Гарри.
— Вас беспокоит, не испортит ли операцию то, что начальник имеет командира группы.
— Я бы выразился мягче, но это именно то, что меня беспокоит.
— Что ж, не стоит. Все под контролем. Я не рехнувшаяся от любви девица. И не подстилка. Как и большинство современных женщин. Все женщины теперь занимаются сексом, не слишком задумываясь об этом.
Паппас внимательно посмотрел на нее. Она сидела на диване на корточках, едва касаясь его поверхности ягодицами. Впечатляющее зрелище, но не особо успокаивающее. Гарри покачал головой. Он был озадачен.
— Не понимаю тебя. Мне ясно, почему Эдриан спит с тобой, но зачем тебе это — не понимаю.
— Секс — власть, мистер Феллоуз, а я люблю власть.
— Можешь называть меня Гарри.
— Хорошо, Гарри. Признаюсь вам по секрету. Только между нами, — сказала она, подмигивая.
— По секрету? — спросил Паппас, понимая, что она куда-то втягивает его, но не имея сил отказаться.
— Я просто кончаю от этого, от ощущения власти над мужчинами. Такими, которые сами хотят, чтобы над ними властвовали. И знаете ли, Гарри, многие женщины таковы.
— Но жизнь не ограничивается спальней, Джеки. И завтра в твоих руках будут жизни других людей. Поэтому мне надо понять, могу ли я доверять тебе.
Джеки умолкла и облизнула губы, как кошка, хотя они и так блестели. Она не пыталась выглядеть сексуально, это получалось само собой.
— У вас когда-нибудь были романы на стороне, Гарри?
— Не твое дело.
— Вот уж нет. Вы интересуетесь моей личной жизнью, почему бы мне не поинтересоваться вашей?
«Логично», — подумал Гарри.
— Да, — ответил он. — Несколько, если быть честным. Я этим не горжусь, но факт остается фактом.
— И что вы искали в этих связях?
— Секса.
— Вот именно. Стали ли вы из-за этого плохим разведчиком? Это повлияло на ваши профессиональные качества?
— Нет. Этого я никогда не допускал. Всегда заканчивал роман прежде, чем это начинало мешать.
— Вот именно. Хорошо, Гарри. Последний вопрос. Вы думаете, что я глупее вас? В том смысле, что я в состоянии настолько увлечься сексом с мужчиной среднего возраста, мужчиной, который принимает таблетки, чтобы у него была эрекция, и этим подставить под удар свою миссию? Неужели вы считаете, что я позволю всему этому нарушить мою способность защитить Хакима и Марвана, которые мне как братья? Или мое желание вернуть назад этого иранского парнишку в целости и сохранности?
Паппас промолчал.
— Так что? Если вы так думаете, то дайте пинка по моей хорошенькой розовой заднице прямо сейчас. В противном случае позвольте мне заниматься своим делом.
Гарри оценивающе посмотрел на нее. Сущий хищник, припавший к земле перед прыжком. Щеки, раскрасневшиеся от гнева и напряжения силы воли, все мышцы в тонусе. Сложно представить себе человека, лучше ее готового отправиться на смертельно опасную операцию и вернуться оттуда живым.
Он встал с дивана, подавив в себе желание дружески обнять ее. Покачал головой.
— Хорошо, я верю тебе, — сказал он. — Делай свое дело. Приведи всех назад. Давай.
Ашхабад, Туркменистан
Яркое солнце взошло над вершинами Копетдага, и каждая струйка воды засверкала под его лучами. Эдриан Уинклер встал засветло, чтобы возглавить планирование предстоящей операции. Он сидел за компьютером, проглядывая карты местности и читая входящие сообщения. Похоже, он окончательно отошел от вчерашних излишеств и занялся работой, приличествующей офицеру-разведчику.
После часового обсуждения деталей операции группа вторжения составила окончательный план действий. Они полетят на вертолете в восточном направлении и высадятся поблизости от пограничного кордона в Серахсе. Агенты Атвана отправились туда, чтобы договориться с нужными людьми и заплатить им. Прибыл офицер Министерства внутренних дел Туркменистана, джентльмен, длительное время находящийся на содержании у Атвана. Вместе со специалистом они принялись изготавливать визы для въезда в Иран и регистрационные карточки Министерства по делам иммиграции. Молави паспорт не понадобится, его спрячут в машине, в которой будут ехать остальные.
Легенду для путешествия придумал Эдриан. Мешхед — священный город, так что группа въедет под видом паломников. Марван и Хаким — мусульмане, хорошо говорящие по-арабски и немного на фарси, так что они ничем не будут выделяться на общем фоне прибывающих в святое место. Джеки будет играть роль молчаливой и покорной жены в чадре, неприкасаемой для любого правоверного. Для большей правдоподобности Джеки выкрасила волосы и брови в угольно-черный цвет. Когда она оделась в подобающий костюм, превратившись в нечто бесформенное и незаметное, Эдриан пришел в восхищение.
— Идеальное прикрытие, — с легкой усмешкой сказал он.
Где в Мешхеде находится исследовательский центр «Ардебиль», они не знали, но ночью пришла информация с Воксхолл-кросс. Оказывается, все эти годы центр был на виду, в паре километров на север от Мешхеда, у небольшого городка Тус. Следом из Секретной разведывательной службы прислали массу самой разной информации. Спутниковые снимки, карты прилегающих районов, координаты GPS и даже список окрестных отелей.
Теперь надо было подобрать подходящую машину. Глава команды, отправленной в Серахс Атваном, нашел старенький мини-вэн «мицубиси», который из года в год ездил через границу, доставляя в Иран паломников и вывозя контрабандой ковры и драгоценные металлы. Для этого у водителя под задним сиденьем был оборудован потайной отсек, в котором ему доводилось провозить и людей. Именно там предстояло спрятать Карима Молави.
Им передали по электронной почте фотографию мини-вэна. Грязный, пыльный, приборная доска и лобовое стекло увешаны всякими безделушками в исламском стиле, капот и колесные колпаки украшены золотым орнаментом, так что получается сущий цирк на колесах. Водитель, вполне продажный и посему вполне надежный человек, с которым люди Атвана вели дела не первый год, согласился переправить через границу троих «паломников» и одного «зайца», а потом доставить их в Мешхед, в трех часах дороги от границы. Там он будет ждать их, а потом, когда дело будет сделано, перевезет обратно. Добраться до места — самое простое, это понимали все. Но сутью операции будет встреча Карима Молави с Резой, его другом.
* * *
Иранский ученый встал позже всех. Его глаза посветлели, на лице не осталось и следа от напряжения вчерашнего дня. Кожа стала цвета меда в стеклянной банке. На завтрак он попросил бутербродов с мясом и сыром на ржаном хлебе, как в юности, когда он учился в Гейдельберге. Эта простая немецкая пища олицетворяла для него вкус свободы.
Паппас пришел к нему, когда тот позавтракал. От разговора с Каримом зависел успех всей операции.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он.
— Конечно, сэр, я же обещал вам вчера, что помогу.
— Да, помню, но это было вчера. Все усложнилось. У меня есть план чрезвычайной важности, касающийся не только меня и тебя, но и, возможно, всего мира. И если ты откажешься, я пойму.
— Как бы то ни было, я готов, — ответил Молави.
«Не моргнув глазом, — подумал Гарри. — Храбрец, но ведь он не знает, что поставлено на карту». Времени на то, чтобы подсластить пилюлю, у Паппаса не было.
— Это опасно, и для этого тебе придется вернуться в Иран.
Карим отвел взгляд. Это было единственное, чего он не хотел делать ни при каких обстоятельствах. Потом снова посмотрел на Гарри.
— Если я вернусь, меня убьют. Теперь я, как вы сказали, «враг народа». Я очень рад тому, что выбрался оттуда. Вы просите очень многого.
— Знаю. Не стал бы просить, не будь это столь важно. Важнее всего.
