Петров позвонил: дверь отворялась только изнутри, при ней денно и нощно находился охранник. Ему еще не отворили, когда из лифта вышел рослый Кирсанов.
— Все трудишься, Анатолий Сергеевич, — воскликнул майор. — Надо когда-то и отдыхать...
— Работа есть работа, Григорий Иванович, — ворчливо отвечал контрразведчик. — Я-то не разгуливаю, как некоторые.
Дверь отворилась, избавляя Кирсанова от необходимости отвечать. Оба вошли одновременно. Кирсанов подошел к бронированному сейфу, где хранился переносной металлический ящичек, из которого достал свою «сверхсекретную» тетрадку с нумерованными страницами. Он заносил в нее настоящие и кодовые имена своих связных, встречи, некоторые детали проведенных операций, например, суммы, уплаченные своим «поставщикам». Кирсанов вписал кое-что о текущем дне, запечатал пластмассовый мешочек личной печатью размером с рублевую монету, передал дежурному и расписался в журнале, указав час и день. Записную книжку запрещалось выносить из референтского отдела.
Когда ему в руки попадали какие-нибудь документы, в его распоряжение предоставлялся особый сейф, который, если кто-то по ошибке или не зная его устройства открывал дверцу, сам уничтожал свое содержимое.
Кирсанов и Петров одновременно вышли из референтского отдела.
Петров страдал жестокой головной болью. Он прошел садом мимо безобразного четырехэтажного здания сероватого цвета, увенчанного плоской крышей, пересек залитую бетоном эспланаду, освещенную мощными прожекторами, и вошел в крошечную аптеку, смежную с гаражами посольства.
Он ждал своей очереди, когда увидел, что из посольства вышел Кирсанов, сел в свою белую машину, припаркованную во втором ряду, и отъехал по извилистой, обсаженной акациями улочке. Как громом пораженный. Петров вспомнил вдруг об одном из документов среди материалов, собранных испанской полицией по делу об убийстве.
Постояв немного в нерешительности, он грузными шагами вышел из аптеки, забыв о головной боли, вернулся в здание посольства, поднялся в резидентуру и прошел в зал микрофильмов. Сидевший здесь сотрудник переснимал на пленку донесения о выходе на связь, которые все офицеры КГБ были обязаны составлять после каждой встречи с агентом. В его обязанности входило также вести учет всех мест встреч, дабы иметь совершенную уверенность в том, что какое-либо из них не использовалось дважды подряд, а также ежедневно фиксировать использование каждым из офицеров служебного времени.
— Дайте мне дело майора Кирсанова, — обратился к нему Петров.
Как офицер контрразведки он обладал правом запрашивать любые архивные материалы. Взяв дело, он отправился в свой кабинет и уселся за работу.
Когда, два часа спустя, Петров захлопнул папку с личным делом майора Кирсанова, вопрос оставался без ответа. Необходима была решающая проверка, устроить которую этим вечером не представлялось возможным. Если проверка даст отрицательный результат, он останется с тем, с чего начал.
Сходя по лестнице, он понял вдруг, что был бы просто счастлив закатать на Лубянку этого наглого красавчика.
Увидев приглашающее движение хозяина дома Артуро де ла Рента, Малко приблизился к столу и склонился перед молодой особой, единственной, кто сидел за ним, с темными уложенными в шиньон волосами и едва тронутым косметикой лицом, но тщательно нарисованным ртом. Она была в узком прямом платье с серебряной ниткой и очень высоким разрезом спереди, соблазнительно облегавшем ее, как туго натянутая перчатка. На пальце правой руки сверкал великолепный изумруд в масть зеленым глазам.
— Сеньора!
Малко приложился к протянутой руке.
Подошел хозяин, одно из доверенных лиц «Конторы», и представил Малко:
— Наш друг, князь Малко Линге, находящийся проездом в Мадриде... Не знаю, встречались ли вы уже с Исабель дель Рио?..
— Как же, как же! Встречались! — воскликнула женщина. — Два года назад, но случаю Севильской ярмарки. У меня даже, кажется, есть фотографии, где вы сняты вдвоем с мужем. Неужто забыли?
— Разумеется, помню! — поспешил успокоить ее чрезвычайно смущенный Малко.
Этого только и недоставало! Не иначе, как это прелестное создание старательно пряталось от него! За несколько усталой улыбкой светской дамы угадывалось нечто неистовое и страстное. Великолепный экземпляр потаскушки.
Мало-помалу приглашенные съехались, завязался общий разговор, а заигравший позднее оркестр еще добавил шума. Время от времени Малко посматривал в сторону Исабель и всякий раз ловил на себе взор пылких глаз, тотчас же опускавшихся к тарелке. Молодая женщина, видимо, избегала привлекать к себе внимание, говорила мало, но временами разражалась громким смехом. Судя по колыханию грудей, под платьем ничего не было надето.
Ее сосед, тучный прыщавый господин, усиленно и неуклюже ухаживал за ней, и норой они с Малко весело переглядывались. Воспользовавшись перерывом в музыке, он полюбопытствовал:
— Вашего мужа нет в Мадриде?
Она усмехнулась.
— Он совершенно не переносит Мадрид, ему больше нравится заниматься быками, а они между тем становятся все хуже. Просто телята, выращиваемые в стойлах, громадные звери, лишенные боевых качеств. На арене они выдыхаются уже через три минуты. Что поделаешь, земли становится мало, им негде побегать. Вот прежде действительно были быки... вот с такими яйцами! — присовокупила она.
Слетевшая с ее уст непристойность заставила гостей замолчать. Впервые за все время Исабель оживилась. Re прыщеватый воздыхатель смущенно уткнулся в тарелку. Оркестр играл медленный фокстрот. Встав из-за стола, гости пошли танцевать. Малко оказался наедине с Исабель у окна, откуда был виден парк Ретиро. В старинном зале, не оборудованном кондиционерами, стояла невообразимая духота.
— Артуро — очаровательный человек, но скука здесь невыносимая, — проронила Исабель. — Пожалуй, я потихоньку смоюсь.
— Не могли бы вы подвезти меня? — спросил Малко.
Она искоса взглянула на него с веселым любопытством.
— Не желаете остаться? А между тем здесь уйма хорошеньких женщин. Ваша соседка, жена врача, так та просто глаз с вас не сводит.
— Что вы говорите? — невинно удивился Малко. — Вот не заметил! Правду сказать, видел одни ваши глаза. Чудные глаза!
Действительно, во время обеда вторая соседка Малко жала ему ножкой ногу. Но лестный отзыв о ее глазах, очевидно, обрадовал Исабель.
— Что же, поехали! Где вы остановились?
— В «Рице».
Пока они сходили по лестнице, Малко любовался дивной покатостью ее бедер и изумительной спиной. Спустившись во двор, Исабель дель Рио порылась в сумочке и протянула ему связку ключей.
— Держите. С «ягуаром» управитесь?
Вместительный красный автомобиль стоял неподалеку. Малко сначала усадил спутницу, а потом сам сел за руль. К сожалению, «Риц» находился слишком близко. Как бы то ни было, знакомство состоялось. Он отъехал от тротуара, а Исабель включила музыку в ритме фламенко и откинулась на спинку, бросив взгляд на часики, украшенные бриллиантами.
— У вас назначено свидание? — улыбаясь, спросил Малко.
— Вы чересчур любопытны! — возразила она с деланным недовольством. — Не выношу мужчин-собственников...
— Ну, дело еще не дошло до этого, — отшутился Малко.
К сожалению!
* * *
Григорий Кирсанов вышел из-под душа и закутался в махровый халат, бросив взгляд на часы. Время еще оставалось, ибо мадридский ужин затягивается обыкновенно допоздна. Исабель назначит ему свидание около двух часов ночи у своего дома, № 185 по Принсипе де Вергара. Чистое безумие! Ведь потом он завалится в постель до утра, а к девяти уже надо быть в редакции «Новостей». Но без Исабель он уже не мог обходиться. Случай спел его, считавшего себя одетым несокрушимой броней от женских чар, с женщиной настолько страстной, что и сам он вспыхивал, точно сухой порох.
Когда супруг находился в Мадриде, она смело являлась прямо к нему домой. Иной же раз они устраивались где придется: на стоянках, в мотелях, на сиденье автомашины. Исабель не знала ни удержу, ни стыда.
Когда Григории начинал возбуждать ее, она, пренебрегая всякими приличиями, корчилась в судорогах наслаждения, точно от родовых мук, прямо посреди Пасео де ла Кастельяна, чем повергала в невыразимое смущение водителей, идущих на обгон, не привыкших к столь беззастенчивой непринужденности. В подобных случаях Григорий въезжал на первую попавшуюся автостоянку и там спешил удовлетворить свою похоть, исторгая у нее вопли, которые и мертвецов подняли бы из могил. Тем не менее, несмотря на ее необузданную страстность, он сильнее был привязан к ней, чем она к нему.
А началось все с пикантного любовного приключения. Была устроена художественная выставка под открытым небом с коктейлем. Налетевшая внезапно гроза вынудила посетителей искать убежища в лабиринте галереи. Григорий, ранее уже встречавший Исабель в подобного рода собраниях, связанных с жизнью искусства, которые посещал ради вящего правдоподобия своей журналистской легенды, волей случая оказался рядом с ней. Теснимые толпящимся людом, они укрылись вдвоем в подвальном помещении, заваленном кипами живописных полотен.
