— Ведите себя благоразумно!
— Но какое вы имеете право! — взорвался Кушниц. — Я подданный ГДР…
— Это мы знаем! — ответил Максимов. — Пересадите-ка, ребята, его в нашу «Волгу».
«Всё! — подумал Кушниц. — Это конец. Значит, они следили за мной. Что же будет, если они обнаружат труп Рудника!» Кушниц почувствовал, как по его лицу и спине льёт пот.
Когда он ехал в «Волге», зажатый с двух сторон молодыми людьми в плащах, пот струился по его лицу ручьями, он ощущал его солоноватый вкус. Мысли Кушница судорожно метались: нужно было как-то незаметно выбросить отчёт Рудника, оттопыривавший карман его пиджака, нужно было точно угадать, что известно о нём советской контрразведке. Кушниц твердил, что надо держать себя в руках. Но ничего с собой не мог поделать: руки непроизвольно тряслись.
Машина остановилась у подъезда высокого здания. Тяжёлые дубовые двери открылись, и в сопровождении сотрудников Кушниц оказался сначала в просторном холле, потом длинном коридоре с многочисленными дверьми. Он подумал, что с ним происходит что-то нереальное, кошмарное. Вот он сейчас проснётся — и кошмар исчезнет.
— Сюда!
Молодой человек, шедший впереди, толкнул одну из дверей — и Кушниц оказался в небольшой ярко освещённой комнате.
* * *
Сергей Рублёв неторопливо закурил, бросая на Кушница испытующие взгляды. Лицо агента мокро блестело. Ботинки были в грязи, галстук съехал набок. «Пожалуй, респектабельным его сейчас не назовёшь», — усмехнулся про себя Сергей. Он обратил внимание, что тот страшно нервничает: руки ёрзают по коленям, взгляд блуждает по комнате.
— Кушниц, — спросил Рублёв, — что вы делали на тридцать седьмом километре по Минскому шоссе?
— Я… просто поехал прогуляться… Подышать свежим воздухом.
— Погода явно не подходящая для прогулок…
Кушниц пожал плечами, как бы говоря, что над погодой он не властен.
— А может быть, у вас была встреча? — продолжал Рублёв! — Например, вот с этим человеком. — Он протянул фотографию Рудника. — Вы знакомы с этим человеком?
Кушниц долго всматривался в фотографию, потом медленно покачал головой:
— Нет, я не знаю этого человека.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Рублёв усмехнулся и достал другой снимок, на котором он был заснят вместе с Рудником во время предпоследней встречи.
Взглянув на снимок, Кушниц вздрогнул, но тут же справился с собой. Он хотел что-то сказать, но в эту минуту раздался телефонный звонок. Прикрыв ладонью трубку, Рублёв несколько минут вслушивался в возбуждённый голос Максимова. Тот докладывал, что на радиаторе машины обнаружены вмятины и капли крови. Сергей Николаевич стиснул трубку, но, не изменив выражения лица, коротко бросил:
— Проверьте как следует место происшествия и сделайте анализ.
Глаза агента беспокойно забегали. Вероятно, он догадался, о чём идёт речь. Справиться с собой он уже не мог: руки его затряслись ещё заметнее.
— Почему вы нервничаете, Кушниц? А?
— Нет, я… просто устал, — пробормотал он.
— Так вы знакомы с этим человеком? — продолжал Рублёв, снова беря в руки фотографию.
Пол под агентом покачнулся. Свет люстры расплылся кругами. «Да, отпираться бесполезно, они всё знают. Я попал в капкан…» — судорожно думал Кушниц.
— Знакомы или нет? — уже резче повторил Рублёв свой вопрос.
Кушниц молчал, закрыв глаза.
— Мне плохо… Я плохо себя чувствую, — прошептал он наконец.
Рублёв нажал кнопку под столом.
Вошли двое сотрудников и увели покачивающегося агента.
Час спустя Рублёв, Максимов и двое сотрудников, врач «скорой помощи» стояли у трупа. Труп Рудника лежал на носилках, покрытый брезентом, на который со стуком падали капли дождя. Сотрудник показал снимок вещей, ценностей, найденных при Руднике: несколько золотых часов, пачка американских долларов, около десяти тысяч в советских рублях.
— Вероятно, собирался бежать, — сказал Максимов.
Затем он отвёл Рублёва в сторону.
— Сергей Николаевич, но почему всё-таки Кушниц убил Рудника?
— Видишь ли… При обыске в карманах Кушница обнаружен отчёт о деятельности Рудника.
— Вероятно, Маккензи приказал ему взять этот отчёт. Он, видимо, хотел использовать этот документ в каких-то корыстных целях.
— Может быть. Это мы разберёмся. Во всяком случае Рудник мешал англичанину, и он решил его убрать.
— Наверное, он знал немало.
— Да, отчёт говорит о том, что он был осведомлён о многих делах английской разведки. И за это он поплатился жизнью.
Оба сотрудника замолчали, глядя, как двое санитаров, вылезших из «скорой», убирают носилки с трупом Рудника в машину.
— Наверное, хотел закончить свою карьеру в Швейцарии, — сказал Рублёв, — а закончил в морге.
— Типичная судьба предателя. — Максимов отряхнул мокрую шляпу. — Ну, что ж, Сергей Николаевич, я пойду. Дома, наверное, меня заждались.
Максимов пожал Сергею Николаевичу руку и скрылся в подъезде. А Рублёв набрал знакомый номер телефона. Голос Кати был, как всегда, оживлённым.
— Я сегодня почему-то ужасно волновалась за тебя. Что-нибудь случилось?
— Ничего. Обычный рабочий день.
— Я тебя жду…
— Где?
— У себя дома. Папа хочет с тобой познакомиться!
Рублёв зябко поёжился.
— Я его немного побаиваюсь…
— Дурачок. Он добрый. Очень. И потом… я его так заинтересовала…
— Послушай, а нельзя как-нибудь отложить…
Катя на мгновение умолкла…
— Ты невыносим!
— Просто никогда не был женихом, — засмеялся Сергей. — Хорошо, сейчас приеду.
Он довольно быстро нашёл такси. Пожилой водитель проворчал было, что он уже окончил смену, но подобрел, когда Рублёв обратился к нему очень вежливо. Откинувшись на заднее сиденье, Сергей Николаевич с наслаждением закурил. Мимо проносились ярко освещённые витрины магазинов, смеющиеся лица людей. Улица Горького показалась ему необычайно многолюдной, а толпы людей — необычно весёлыми. Он вспомнил, как несколько лет назад вот в такой же вечер, после того как ему предложили работу в управлении, он брёл по улице Горького и думал, соглашаться ему или нет.
Он мечтал заняться восточными языками, поехать на практику в Японию, Бирму, Гонконг. Работа в управлении не очень его прельщала. Нет, сегодня он не жалел о своём выборе. Если эти люди на улицах вот так веселы и беззаботны, то в этом и его, пусть маленькая, но заслуга. Ведь он, Сергей Рублёв, двадцати семи лет от роду, среди тех, кто обеспечивает людям мир.
* * *
В один из ноябрьских дней в наших газетах появилось сообщение, в котором говорилось, что соответствующие компетентные органы установили, что в течение нескольких месяцев своего пребывания в Москве, Р. Кларк и Д. Маккензи занимались недозволенной деятельностью, несовместимой с их официальным пребыванием в нашей стране. Им предложено покинуть пределы СССР в течение сорока восьми часов.
Когда «линкольн» подвёз Кларка и Маккензи к зданию аэропорта, они долго смотрели в сторону окутанной вечерними сумерками русской столицы, и Кларк, обращаясь к провожавшим его сотрудникам, задумчиво произнёс:
— Да, Россия не та страна, где таким, как мы, можно сделать карьеру…
Москва
1972–1973
