Достоин присвоения звания Героя Советского Союза.
Примечание автора:
Звание присвоено 19 апреля 1945 года.
Глава седьмая
Дверь Йозефа Брандта
Солдат «желудочного» батальона. — «Мы, старые обезьяны». — Черный «вандерер». — Срок — две недели. — Артиллерийский обстрел. — Мертвый солдат. — Курт Мюллер. — «Ни пфеннига за твою старую шкуру». — Белоглазый страх. — «Вы кретин, Дитрих!» — Военный совет. — «Установлено не было…» — «Гитлеровцы приходят и уходят».
1
Йозеф Брандт, старый механик, специалист по хитроумным устройствам, запирающим банковские сейфы, вышел из социал-демократической партии еще до прихода Гитлера к власти.
Тогда он крупно поругался с секретарем кенигсбергского комитета, уличил его в неблаговидных поступках и швырнул на стол партийный билет.
Но скорее не выход из партии спас механика от концентрационного лагеря. Новые власти тоже любили хитроумные устройства, у них тоже были сейфы, которые хотелось закрыть понадежнее.
Он избежал мобилизации в армию, потом и возраст вышел, но вот когда русские встали у стен Кенигсберга, в фолькштурмисты старый Йозеф Брандт все-таки угодил.
Сейчас он сидел в кухне своей квартиры в Понарте и думал о том, что двухнедельная передышка пришла к концу и ему надо вновь заступать в наряды, вести патрульную службу в фольксштурме, бегать с фаустпатроном и, вытягиваясь, слушать указания этого толстомордого кретина-фельдфебеля.
Две недели назад Йозефа Брандта забрали в гестапо прямо с поста, где стоял он вдвоем с пятнадцатилетним Гансом Крамером, щуплым пареньком, членом «гитлерюгенд».
Йозеф Брандт зябко поеживался на холодном весеннем ветру, мурлыкая под нос мелодию неизвестно кем сочиненной крамольной песенки про «новое оружие», которую втихомолку распевали солдаты «желудочных батальонов» — престарелые вояки из фольксштурма: «Вир альте Аффен зинд нойе Ваффен»[30].
Когда рядом остановился черный «вандерер» и из кабины вылезли эсэсовцы с фельдфебелем, показавшим рукою на Брандта, старик подумал, что гестаповцы, наверное, читают мысли на расстоянии и знают, какую песню он распевал про себя на посту.
Первым вылез и подошел к солдатам оберштурмфюрер. Это был Гельмут фон Дитрих. Он спросил, действительно ли старик есть Йозеф Брандт, механик, специалист по сейфам. Получив утвердительный ответ, офицер отрывисто бросил:
— Поедете с нами.
И вернулся к машине, у которой стояли второй эсэсовец, фельдфебель и толстый кондитер-фольксштурмист. Он должен был сменить Брандта на посту.
Мальчишка Крамер во все глаза смотрел, как его напарника усаживают в машину. А механик ломал голову над тем, зачем он нужен гестапо, потом успокоился, решив, что донесли соседи, слыхавшие, наверное, как он у себя дома распевает песню про «старых обезьян».
По рассказам Йозеф Брандт знал про гестаповские порядки, но, к его немалому удивлению, обращались с ним исключительно вежливо. Не хуже, чем в старые добрые времена, когда мастера приглашали в банк или какую-нибудь фирму для работы над сейфом, которые надо было закрыть или открыть, ибо Брандт умел и то и другое.
В гестапо его привели в кабинет, где высокий атлетического сложения офицер, которого проводник назвал «оберштурмбанфюрер», усадил Брандта в кресло, угостил отличной сигаретой и предложил сконструировать сложное устройство к стальной двери, которая должна была открываться только после набора соответствующего кода.
Когда Брандт был посвящен в общую идею и ответил, что он сделает все так, как просит герр офицер, тот спросил:
— Какой срок понадобится вам для этой работы?
— Две недели, герр офицер, если будут все материалы, инструменты и помощники.
— Вы будете обеспечены всем необходимым, но, во-первых, помощники не должны знать кода. Ну это само собой разумеется, вы не новичок в своем деле. Во-вторых, вы сами обязуетесь под страхом смерти не разглашать ни цели вызова сюда, ни, разумеется, тайны кода. И потом две недели слишком большой срок, герр механик.
Йозеф Брандт выпрямился в кресле.
— Простите, герр офицер, но я работаю в этой области сорок лет и всегда умел хранить тайну. Да, я не новичок, вы это правильно сказали. Что же касается срока, то такую работу за меньшее время сделать нельзя.
— Хорошо. Можете приступать немедленно.
Домой Брандт не вернулся.
Сразу же после разговора в гестапо его отвезли в закрытой машине на один из военных заводов, где все было подготовлено для работы.
Помогали Йозефу Брандту специалисты из военнопленных, механики высокой квалификации. Два француза, датчанин и один русский. Все они неплохо знали немецкий язык, и помощниками Брандт остался доволен.
Спали там же, где работали. Пища и все необходимые инструменты и материалы доставлялись эсэсовцами. Кормили их хорошо, и Брандт, наголодавшийся в последние месяцы, подумывал о продлении сроков работы и хотел было заявить об этом офицеру, приехавшему тогда за ним. Но как-то пришлось однажды Брандту заглянуть этому молодому эсэсовцу в глаза, и так стало старику не по себе, что он воздержался от всяких намеков.
Запирающееся устройство механик Брандт создал ровно за две недели. Работу принимал хозяин кабинета. Он приехал на завод, осмотрел дверь вместе с металлическим косяком, проверил действие механизма. Ему же, и только ему, сообщил Брандт условное сочетание букв и цифр, знание которых позволяло проникнуть туда, где будет установлена эта дверь.
Помощников Брандта увели эсэсовские солдаты. Дверь погрузили на грузовик и увезли. Йозефу Брандту было велено ждать, и старик долго сидел в опустевшем помещении, но прошел час и никто за ним не приходил. Брандт пытался выйти, но за дверью, ведущей во двор завода, стоял автоматчик.
Истекал второй час ожидания, когда начался артиллерийский обстрел. Старик подумал, что следовало пойти в убежище, и в это время во дворе завода разорвался снаряд.
Спрессованный воздух вдавил внутрь оконные стекла. Они со звоном упали на пол, и два мелких стеклянных осколка впились в старикову щеку.
Брандт ощутил укус комара, провел ладонью по лицу и с удивлением посмотрел на красную полосу на ладони. Он поднялся с пустого ящика, на котором сидел, подошел к двери и потянул ее на себя.
Она подалась с трудом. Брандт потянул сильнее и отпрянул, когда в образовавшуюся щель протиснулась голова мертвого солдата. Острый осколок рассек ему горло, кровь медленными толчками выливалась из перебитой аорты, ноги неестественно были подвернуты, а руки продолжали прижимать к груди автомат.
Йозеф Брандт помедлил минуту. Словно завороженный смотрел он на мертвого солдата и густую темную кровь, оставлявшую тело. Туловище закрывало дорогу, и Брандт не решался перешагнуть через труп. Потом он все-таки пересилил себя и побежал по заводскому двору к воротам.
Старый механик не помнил, как добрался до дома, но очнулся у себя в комнате сидящим на кровати. Брандт пошел на кухню, отвернул кран, увидел, как медленно, толчками вытекает вода, вспомнил, и тут его вырвало.
В кармане куртки он нашел плоскую банку консервированного паштета и ломоть хлеба, но есть не хотелось. Брандт старался забыть о сегодняшнем дне и думал о том, что надо вновь идти в свой «желудочный батальон» и выполнять приказы толстомордого фельдфебеля-кретина.
— Эй, Йозеф, ты что, спишь, что ли?
Дверь в кухню отворилась. Брандт повернулся и увидел своего двоюродного брата Курта Мюллера. Ровесники и соседи, они не очень ладили друг с другом. Брандт подозревал, что Курт по-прежнему был связан с партией, но, конечно, вслух никому и никогда не говорил об этом. Ведь хотя Курт и страшный спорщик, злой на язык человек, он ему брат, и вообще Брандт честный немец, ему не по душе порядки, которые завели в Германии двенадцать лет назад эти наци.
— Стучу, а ты не открываешь. Что с тобой? — спросил Мюллер.
Не любил Брандт откровенничать, да еще с Мюллером, от которого можно ждать любой насмешки, но сейчас что-то подтолкнуло Йозефа Брандта, и механик рассказал ему все, не забыв сказать и о подписке молчать под страхом смертной казни. И про мертвого солдата у двери он рассказал Мюллеру тоже.
Курт слушал внимательно, ни разу не перебил его, покачал головой:
— За твою старую шкуру я не дам сейчас и пфеннига. Это просто чудо, что я разговариваю еще с тобой.
— Ты так думаешь?
Только сейчас стал осознавать старый механик чрезвычайность своего положения.
— А ты не знаешь гестаповцев? Наивный человек! Такое сложное устройство ты создавал отнюдь не для запирания туалета. Ты, Йозеф, залез в какую-то большую тайну, и тебя давным-давно должны были устранить. Не будь русского снаряда, домой бы ты не вернулся…
