— Нет, Диана, — качнул он головой. — Я не могу. Я офицер русской армии, я давал присягу. И не могу предать Родину и друзей. Ты верно сказала, это мужские игры. И я в них играю.
Диана отшатнулась, как от удара. Полными слез глазами посмотрела на него.
— Васенька… что ты говоришь! Ты на краю гибели. Какая Родина, какие друзья? Что тебе присяга? Я предлагаю жизнь и счастье.
— Счастье как раз в том, чтобы жить по чести. Во всяком случае, я так думаю. Может, когда-нибудь русские офицеры потеряют достоинство и станут продавать честь по цене всего лишь жизни… но тогда, видимо, наступит конец России.
Он намеренно говорил напыщенно, с пафосом, что было непохоже на обычно ироничного и сдержанного Щепкина. Диана могла бы это понять, но не сейчас.
«Акина никогда бы не предложила мне предать страну», — мелькнула у Василия ненужная сейчас мысль. Но от нее на душе капитана стало хорошо и легко.
Холодова встала. Она была сильной женщиной, как бы ни притворялась бедной овечкой. Сжала губы, вернула на лицо улыбку.
— Передумай, Васенька. Передумай! Идзуми скормил тебе какую-то дрянь, и она вот-вот тебя убьет. Я могу помешать этому. Но ты реши, что делать дальше. Я скоро вернусь…
Когда дверь за Холодовой закрылась, капитан привалился к стене и ощутил, что спина была вся мокрая. И лоб тоже. Разговор вымотал его почище тренировки. Но он узнал главное — у кого документы и что произошло на самом деле. Теперь он не имел права погибнуть. Теперь следовало довести дело до конца.
Щепкин восстановил дыхание, выровнял пульс и вытащил руки из веревки. Пора начинать свою игру. Лишь бы Белкин был жив. Вдвоем им будет легче.
…Идзуми нашел Акину в комнате на первом этаже, где она собирала вещи. В спешке все собрать утром они не успели, а служанка осталась на квартире в городе. И Акина вынуждена была укладывать наряды и белье сама.
Когда Идзуми вошел в комнату, Акина сразу поняла, в чем дело. Тот подошел вплотную, хищно раздул ноздри и просипел:
— Ты посмела смотреть на этого русского! Это из-за него чуть не сорвался твой союз с Кинджиро. Как ты могла, Акина?
Девушка опустила голову, но тут же подняла ее и открыто посмотрела в глаза дяди.
— Вы знали, что я люблю другого. Вы знали, что мне безразличен ваш Кинджиро. И все же заставили выйти за него замуж! Это было… жестоко! Но я смирилась. Покорно выполнила ваш наказ. А теперь смиритесь вы! Кинджиро мой муж, но я не люблю его! А человек, который всегда жил в моем сердце, сейчас здесь. И вы хотите его убить! Что мне моя жизнь?
Идзуми опешил. Никогда тихая и молчаливая племянница не позволяла себе так говорить с ним. Никогда не повышала тон и всегда была послушна. Кинджиро говорил, что счастлив с ней. Правда, его голос при этом звучал слишком ровно.
— Что вы задумали, дядя? — спросила она. — Вы посмеете убить русских в их доме?
Идзуми взял себя в руки. В конце концов, Акина — жена Кинджиро, пусть тот и разбирается с ней.
— Это не твое дело. Ты закончила сборы? Мы скоро уедем. Не бери с собой много вещей. Брось лишнее. Муж купит тебе, что нужно, дома.
— Если бы он мог купить себе немного мозгов!.. А мне свободу…
Идзуми покачал головой. Нет, она точно сошла с ума! Заявлять такое дяде!.. Ладно, сейчас не до женских глупостей.
— Дура! — рявкнул он. — Забудь об этом русском! Думай о себе. Жди нас и никуда не уходи.
Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты, чувствуя, как закипает в его душе ярость. С русским надо кончать. А если тот согласится на сотрудничество… что ж, он все равно больше никогда не увидит Акину.
Идзуми вышел во двор, посмотрел на стоявших возле пристройки агентов и достал часы. В запасе совсем мало времени, а сделать надо еще много. И еще оставить послание Такеде, чтобы тот временно свернул работу агентов в городе.
…Кроме Кинджиро, Горо и Кихо, к недавно приобретенному дому Идзуми стянул почти всех нелегалов города, восемь человек. Еще двое остались следить за обстановкой. Нелегалы были хорошо подготовленными сотрудниками, однако использовать их в качестве охраны было нецелесообразно. И только крайняя нужда заставила Идзуми нарушить все правила работы шпионской сети и вытащить сюда основные силы. Теперь по его вине город оставался без присмотра, а внедрить новых сотрудников не так легко, русская контрразведка и охранное отделение тоже не зря едят свой хлеб.
Идзуми направился к дому и уже открывал дверь, когда внутри что-то громко стукнуло, потом громыхнул выстрел, а тишину разрезал отчаянный крик. Идзуми вытащил пистолет и забежал внутрь.
Последние волокна веревки Белкин разрезал через полчаса. К этому моменту железный уголок был покрыт кровью, а манжеты рукавов рубашки были пропитаны ей насквозь. Поручик не всегда попадал веревками по уголку. Но терпел, поминая чертей и обещая сторицей воздать за муки.
Освободив конечности, Белкин на ощупь осмотрел каморку, но ничего подходящего не нашел. Что ж, придется вылезать с пустыми руками. Поручик подошел к двери, попробовал ее открыть. Безуспешно. Снаружи было тихо, но Белкин помнил, что недавно кто-то ходил совсем рядом. Стражник? Скорей всего. Пора ему проверить пленника, вдруг он пить хочет или еще чего. Или им все равно? Сейчас проверим.
Он отыскал в кармане носовой платок, разорвал его и перемотал кровоточащие запястья. Потом нашел сундук, попробовал его поднять. Тяжелый, зараза! Ну ничего, сладим. Ну-ка!
Сундук весил пуда четыре точно. Что в нем хранили, камни? Белкин подтащил его к двери и бросил вперед. Сундук со страшным грохотом ударился в дверь и упал на пол. Треснули доски, что-то звякнуло. Белкин присел, нащупал выпавшее. Это были… звенья якорной цепи. Ну вот и оружие.
Поручик взял два звена, примерил по руке. Тяжелые, но не особо. Теперь можно и работать.
Стражник, конечно, прибежал на шум, застыл за дверью, слушая. Белкин присел, опустил голову к полу и застонал:
— Ой-ой… Ай, убили… ой-ой… ум-мм…
Что могло произойти, стражник не знал, зато знал, что пленник должен быть живым. Так ему приказали. Он достал револьвер и осторожно открыл дверь. Во второй руке у него был небольшой фонарик. Луч света скользнул по полу, стене, отыскал разбитый сундук… а пленника не нашел.
Спрятавшийся за дверью поручик резко ударил по ней ногой, потом выскочил в проем, увидел японца и врезал ему по груди.
Японец охнул и отлетел назад. Фонарик упал на землю, наставив тонкий луч в стену. Белкин прыгнул следом, в слабом свете разглядел револьвер в руке противника и бросил одно звено, метя в голову.
На этот раз звук удара был куда звонче, а стон японца тише. Тот сполз по ступенькам и замер. Револьвер выпал из руки. Вот и трофей!
Белкин подхватил его, проверил каморы, потом ощупал японца и нашел еще с десяток патронов. Осмотрел сам револьвер. Знакомый наган. Не его браунинг, конечно, но сойдет.
Прыгая через ступеньки, Белкин выскочил из подвала и почти лоб в лоб столкнулся с другим японцем. Тот был на голову ниже поручика, крепок телом и весьма проворен. Успел отскочить в сторону и почти вытащить револьвер. Белкин достал его ударом ноги, а потом всадил две пули в грудь.
— Блоха косоглазая! — выпалил он и осмотрелся.
Просторная кухня, совмещенная с гостиной, старая мебель, печка в углу, два занавешенных окна, третье открыто. В дальнем углу лестница. Куда теперь? Искать командира? Пожалуй.
Поручик подбежал к лестнице, увидел наверху два силуэта, потом услышал звуки выстрелов и, не раздумывая, выпрыгнул в открытое окно. Придется идти в обход.
До склада Гоглидзе и Браун добрались быстро. Но здесь никого не было. Большой сарай с дырявой крышей, полусгнивший навес, куча соломы да старая дырявая сеть. Ворота распахнуты, окна выбиты. Зато на земле хорошо накатанная колея, по которой ездили не только телеги и пролетки, но и автомобили.
— Ушли, — констатировал ротмистр, осматривая сарай. — Недавно шли. Словно почуяли.
Браун молча сидел в пролетке, хмуро глядя по сторонам и трогая рукоятку пистолета. Он уже протрезвел и понимал, что влез в чужое дело. Однако отступать не привык и бросать своих тоже. А своими сейчас были директор Гоглидзе и пропавшие продюсер и оператор. В конце концов, с ними у него бизнес, значит, интересы дела на первом месте.
— Едем обратно, — плюнул под ноги Гоглидзе и сел в пролетку. — Где же теперь их искать?..
Ротмистр мучился от бездействия, к тому же он отлично понимал, что японцы пленников щадить не будут. Как бы еще не убили. Где же они сидят?
На ответ он буквально наткнулся, едва не задавив его. Пролетка уже подъезжала к полицейскому управлению, когда ее перехватил старший филер из группы наблюдения. Увидав Гоглидзе, он бросился наперерез, и ротмистр в последний момент остановил летевших лошадей.
