Но, когда он рассматривал стволы на свет, то обнаружил на полированной поверхности нарезов темные пятнышки, которые его огорчили, как лопнувший шов в брюках примеряемого костюма.
— Это похоже на раковины, Джек! — грозно глянул он на худенького служителя в очках.
— Потенциальные раковины, — уточнил тот. — Мы делали компьютерное обследование стволов. В левом есть три коррозированных участка размером полтора на два миллиметра и четыре чуть поменьше. При правильном уходе они могут превратиться в раковины лет через пятьдесят или позже. В правом стволе имеется несколько царапин, которые тоже могут коррозироваться через такое же время. Все это описано в сертификате. Фирма Н&Н способна устранить эти дефекты за дополнительную плату…
— Заплатить минимум полмиллиона, чтобы вместо поездки на сафари сдать покупку в ремонт? — Мак разочарованно закрыл штуцер, с сожалением осмотрел его напоследок, приложил к плечу, ощущая приятную тяжесть…
Нет, ни ожидаемого сожаления, ни приятности он не испытал от слова «совсем», только полное равнодушие — штуцер уже не вызывал тех чувств и эмоций, что несколько минут назад. И начинать за него торг с пятисот тысяч не было ни малейшего желания — оно исчезло, растворилось в запахах оружейного металла, смазочных масел и скрытых дефектов…
— Да это просто глупо!
Наверное, он был прав: отдавать такие деньги за вещь, которая имеет пусть крохотную червоточинку, ни один настоящий коллекционер не будет, если только какие-то другие достоинства предмета: его история или прошлые престижные обладатели, — не перевесят физический изъян.
Но для него ничто не могло компенсировать даже небольшого недостатка! Это непонятная щепетильность для человека, которому приходилось есть сырых змей, пить болотную воду, ночевать на деревьях, а дневать в туше убитой коровы и ежедневно рисковать жизнью. Но факт есть факт: оскверненное ожидание радости начисто убивало саму радость!
Такое у него уже было как-то в Лас-Вегасе: крупно выиграв в рулетку, он выбрал в салоне черный, отливающий перламутром «Ламборджини Авентадор», выполнил контрольный проезд, влюбился в этот прекрасный метеор и уже достал карточку «Америкэн Экспресс», но вдруг заметил на боковине водительского кресла крошечную дырочку, прожженную, по всей видимости, сигаретой… И все — прекрасный метеор перестал существовать!
Всполошенные менеджеры предлагали немедленно заменить кресло снятым с соседнего авто, или со значительной скидкой взять «Ламборджини Авентадор» в кузове цвета «металлик», или через несколько часов пригнать к отелю такую же машину черного перламутра — напрасно: интерес полностью пропал! Оставалось только догадываться, что сделали с сотрудником, который так неудачно покурил за рулем выставленного на продажу полумиллионного болида… По принятым в тех местах правилам, его вполне могли закопать в пустыне! Но в Англии нравы гораздо мягче, да и дефект не пытались от него скрыть…
— Спасибо, Джек! Я не так богат, чтобы покупать неидеальные вещи! — Он передал ружье служителю.
— Понимаю вас, сэр, — вышколенно согласился тот.
Мак вышел в картинную галерею, увидел там завороженно рассматривающего полотна Мадибу Окпара и удивился, что «леопард», оказывается, не чужд предметов искусства. Сам он был к ним совершенно равнодушен, только искренне не понимал: почему картины, которые не имели практической целевой предназначенности, как, например, только что рассмотренный им штуцер, и состояли не из высококачественного металла и благородных пород дерева, а из обычного холста и мазков краски, спустя сотни лет ценились гораздо дороже, чем любой материальный предмет, имеющий какую-либо пользу! Во всяком случае, про картины стоимостью сотни миллионов долларов он знал…
Роберт об этом знал еще лучше. Мак нашел его в соседнем зале. Тот рассматривал «Игроков в карты». Поджарый, аккуратно причесанный, в отглаженном костюме, пошитом на заказ знаменитым миланским портным Марио Пьетри, и в туфлях из змеиной кожи, он имел очень респектабельный вид. Как, впрочем, и всегда.
— Что-то они скучно играют, — тихо подкравшись сзади, сказал Мак. — Без азарта. А стоят, небось, дорого…
— Это Поль Сезанн, испорченная копия. Восемьдесят миллионов!
— С ума сойти! А неподалеку черный Мадиба любуется какой-то женщиной с мечом… Помните его?
— Нет, кто это? — невозмутимо спросил Роберт.
— Охранник шейха, он летал с нами на дирижабле.
— Да-да-да… Когда бедного Юнуса внезапно укусила змея. Надо сказать, что мне это сразу не понравилось, и со временем ощущение только усилилось. Хотя надо сказать, что о Юнусе я никогда не жалел. А о несостоявшейся сделке жалел!
— Про змею я ничего не знаю. Во всяком случае, на выставке ее не видел. А Окпару видел. Он, как и вы, большой любитель живописи. Просто родственные души! Вот и он, в соседнем зале рассматривает картины.
— Однако ты кому-то сделал комплимент, — сказал Роберт и, оторвавшись от «Игроков в карты», бросил на него холодный взгляд. — Только я не пойму, кому: ему или мне? Ты знаешь, что у меня одна из лучших коллекций картин в Соединенных Штатах? Меня такое сравнение удивляет!
— Да я не хотел тебя обидеть, дружище! Я просто сказал. И знаешь, что меня удивляет? То, что картины стоят дороже, чем дома, автомобили, ружья и женщины!
— Смотря какие женщины, — проговорил Роберт. — Ты же помнишь историю про русскую красавицу, из-за которой Афолаби не позволил взорвать вертолет? Мы потеряли на этом не меньше миллиарда долларов!
— Гм… Действительно, получается, что она стоит минимум миллиард! Кстати, здесь продается ее статуя и присутствует она сама, собственной персоной…
— Вот как? — удивился Роберт. — Откуда знаешь? Не поверю, что ты изучал каталог аукциона!
— Это мне сказал Роджер Флетчер.
— Сталелитейный король? Он что, тоже здесь?
— Да. Причем вместе с этой русской. И собирается купить ее мраморное изваяние!
— Поразительная фантасмагория! Героиня самых громких скандалов последнего времени приходит на аукцион, где продается ее воплощение… Это готовый сюжет для романа! Или голливудского блокбастера!
— Пожалуй, — согласился Мак. — Кстати, Флетчер звал нас на торги. Он сказал, что первоначальная цена статуи шестьсот тысяч долларов.
— Возможно, она того и стоит, — задумчиво сказал Роберт. — Ну, что ж, надо обязательно туда пойти!
— Зачем? — удивился Мак. — Я для приличия сказал, что мы, может быть, зайдем… Но что нам там делать?
— Ну что ты! — снисходительно похлопал его по могучему плечу Роберт. — Она была в самом центре не только скандалов, но и немыслимых богатств: вокруг нее вращались алмазные россыпи, яхта «Ориент» и дирижабль «Звезда Африки», миллиардеры Афолаби и шейх Ахмед, которые один за другим скоропостижно ушли из жизни. И тут же выясняется — ей оставлено наследство, надо только найти какой-то пин-код, чтобы завладеть куском аппетитно пахнущего пирога… А вдобавок сейчас начнутся торги скульптуры, которая уйдет не меньше чем за миллион долларов. И знаешь, что я думаю?
— Что? — спросил Мак, который потерял нить мысли Роберта и вообще ничего не понимал.
— Когда акулы разрывают кита, то пирует вся рыба в округе! Нельзя оставлять это дело в стороне! В нем много тайн, и мы наблюдаем только вершину айсберга. Чутье подсказывает, что при правильном подходе мы можем неплохо разжиться с помощью этой красавицы! Да и посмотреть на нее интересно, в конце концов! Ты когда-нибудь видел женщину ценой в миллиард долларов?
— Боюсь, что нет, — сказал Мак, для которого замысел Роберта, оформившийся в понятный эквивалент, стал проясняться. — Раз я обещал, значит, мы придем, и наш приход будет выглядеть вполне естественно!
— За что я ценю тебя, так это за аналитический ум и предусмотрительность, — усмехнулся старший компаньон. — И за умение четко выражать свои мысли!
Мак почувствовал скрытый сарказм, но пропустил его мимо сознания и кивнул. В конце концов, он зарабатывает не умом и гладкой речью… А то, чем он зарабатывает, никогда не подвергалось критике. Ни командирами в прошлой жизни, ни деловыми партнерами в нынешней.
