— По-моему, путь через Вену короче?
Самое слабое место. Но я готов.
— Всегда ищешь максимум пользы для себя. Не секрет, что Виши остро нуждаются во многом. В том числе и в хлебе.
— Да, в зоне голодновато…
— Вот я и думал через Женеву и Лион завернуть в Виши или Марсель. На пару дней, не больше… И прогадал…
— Что вам посоветовали немцы?
— Ничего. Я намекнул на любовь к морю, но, как выяснилось, ключи от портов у военных властей и у вас. Пустой номер.
Тропанезе откидывается в шезлонге. Спрашивает:
— Вы знаете кого-нибудь в Берлине?
— Нет, — говорю я.
— У меня там приятельница. Немка. Пишет, что никак не может выбраться — муж полковник и чертовски ревнив. Я рассчитывал на Дину… Но не у вас одного неудачи, синьор Багрянов… Динина поездка в Берлин отпала из-за болезни…
Понимающе киваю и жду, что будет дальше.
— Да, — говорит Тропанезе. — Одним мешают болезни, другим — интриги.
— Простите?..
— О, синьор Багрянов, вы удивительно наивны! Неужели вы думаете, что германские дипломаты так уж бессильны и не в состоянии устроить вас на корабль?
— Что же им помешало?
— Ваша маленькая ссора с соседом по купе. Фон Кольвицем, кажется?
Изображаю изумление.
— Мы не ссорились.
— И тем не менее синьор Коль-виц явился к властям с просьбой обратить на вас внимание.
Превосходно доведенная до моего сведения угроза. Форма изложения почти безупречна. Теперь я обязан немножко испугаться, чтобы не лишить Тропанезе удовольствия. Потрясенно развожу руками.
— Чем я ему не угодил?!
— Слишком много выпивки, синьор Багрянов. Офицеры СД не любят тех, кто чокается с ними первым. Вы и этого не знали?
— Откуда?.. Но, боже мой, как все глупо!.. Поверьте, я и не предполагал.
Может быть, возмутиться и вскочить с шезлонга?.. Сижу. Курю. Дым у сигареты горек.
Вербовать он меня не станет. По крайней мере, в этот раз. Для начала предложит привезти из Берлина маленькую посылочку от знакомой. Какой-нибудь милый и безвредный пустячок… Дина у ОВРА что-то вроде курьера. Работа с агентурой не входит в ее задачи, и я по чистой случайности подвернулся ей под руку. Болгарин, нейтрал, с хорошими документами. И едет в Берлин. Почему бы не воспользоваться?.. Фон Кольвиц в известной степени помог ОВРА, дав повод для обыска и словно натолкнув на решение… Видимо, немцы не очень довольны поездками итальянских курьеров, в том числе и дипломатов, в “третий рейх”. Дружба дружбой, а табачок врозь. Уверен, что были случаи, когда дипкурьеры и охрана крепко засыпали в своих купе, а сумки с почтой подвергались деликатным операциям. Склонен думать также, что синьора Ферраччи примелькалась в Берлине и рада найти себе хотя бы временную замену…
Тропанезе, дав Багрянову впасть в отчаяние и измерить всю глубину бездны, извлекает его со дна и держит на краю обрыва. В таком положении легче делать выбор.
— Еще не все потеряно, синьор Багрянов.
— Легко сказать!
— Но это так. В Триесте ведь все обошлось? Вот видите…
— А отказ посольства помочь?
— Перестраховка. Обычное явление… Да, забыл сказать, что я работаю в отделе, связанном с морскими перевозками. Командор Фожолли позвонил мне, и, как видите, я здесь.
— Вы воскрешаете меня!
— Просто оказываю пустячную услугу и счастлив, что это в моей власти.
— Хотел бы отплатить вам тем же.
Тропанезе слегка улыбается.
— Вы предвосхитили мою мысль. Могу я просить об одолжении?
Как я и полагал, речь идет о посылке. Приятельница Тропанезе, оказывается, давно мечтает прислать своему итальянскому другу редкое издание евангелия. Почтой это делать опасно — из сумок исчезают и менее важные вещи. Тропанезе рассчитывал на Дину, но поездка сорвалась так некстати, лишив влюбленных радости дарить и получать подарки.
Договариваемся о деталях. Жена полковника найдет меня в отеле “Кайзергоф”; она позвонит сама и назовется Эрикой. Мне следует помнить, что полковник ревнив, поэтому Тропанезе лишен возможности дать мне адрес или номер телефона своей пассии. Вполне логично и то, что наша встреча с Эрикой должна состояться подальше от посторонних глаз: полковник доставит мне кучу неприятностей, если накроет с супругой.
Тени в саду становятся все длиннее и длиннее; воздух свежеет, и с площади приплывает звон колоколов. Тропанезе механически крестится и смотрит на часы.
— Сейчас позовут к обеду.
— Я не приглашен.
— Значит, Дина ввела меня в заблуждение. А мне показалось, что в вашу честь готовится чуть ли не парадный прием!
Тропанезе в упор смотрит на меня.
— Хорошо быть богатым и позволять себе все. Синьора Ферраччи славится на весь Милан своими приемами. Еще бы! С такими средствами!.. Впрочем, что я говорю: адвокат Карлини уже ввел вас в курс дела?
Отвечаю прямым взглядом.
— Я коммерсант, а следовательно — нуждаюсь в лоцмане. Без надежного кормчего трудно плыть в море экономики.
— Это верно. Пойдемте?
Тропанезе пропускает меня вперед и, дав сделать шаг, добавляет:
— Ради всего святого, будьте с моей Эрикой так же благоразумны, как в случае с лоцманом.
В голосе его я слышу одобрение.
Обед и начало вечера проходят весело и сумбурно. Много вина и шуток. Альберто изощряется в остроумии, а Дина грустна. Отводит меня к окну и спрашивает, когда я вернусь.
— Я еще не уверен, что уеду.
— Альберто не сказал вам?
— Ни слова.
— Завтра утром. Кажется, из Генуи… Вы и вправду не знали?
— Клянусь вам!
— Узнаю Альберто: не может без сюрпризов.
Официально о времени отплытия мне сообщает Тропанезе. К концу обеда. Все обставляется так, будто он и сам только недавно выяснил это, позвонив в Геную.
— А паспорт? А разрешение?
— Паспорт захватите по дороге, разрешение будет ждать в порту. Если вы не против, поедем машиной. Так удобнее.
Дина провожает нас до самой ограды. Прижимается к моему плечу. Альберто открывает шествие, мы замыкаем, и поэтому Дина смело целует меня в губы.
— Я буду ждать…
Меня или евангелие?.. Благоразумно воздерживаюсь от вопроса и возвращаю Дине поцелуй. Пусть ждет и надеется.
— Чао, Слави!
С этим и отбываю. По пути на несколько минут сворачиваем к отелю, грузим в багажник фибровое чудовище, и “фиат”, развив сумасшедшую скорость, устремляется из Милана в Геную.
“Разведка Королевских
Вооруженных Сил. Управление —
агентурное.
Команданте Орсини.
Дорогой команданте!
Как Вы знаете из переписки, “Виконтесса” в основном закончила вербовку болгарина, который подвергнут нами проверке — максимально возможной при данных обстоятельствах и в столь короткий срок. Резидентура в Софии подтвердила факты, сообщенные им о себе, и, как мне кажется, нет оснований медлить с отправкой. Мы не намерены для первого раза связывать его официальными обязательствами и думаем закрепить отношения лишь тогда, когда он совершит обратный вояж из Берлина.
Хотя “Виконтесса” и ручается за своего протеже, я все-таки не рискнул доверить болгарину какие-нибудь документы, и из Берлина он привезет евангелие со вложением из чистой бумаги. Окончательная вербовка будет проведена при условии, что тайник в евангелии окажется неповрежденным, а ответы на запросы, посланные нами дополнительно в Софию, дадут уверенность, что болгарин коммерсант, и только коммерсант.
Мы предполагаем использовать болгарина в качестве курьера на “канале” Рим — Берлин, не посвящая в детали и лишь щедро оплачивая его риск. Копия рапорта оберфюрера СС фон Кольвица и факт доставки болгарином евангелия со вложением в тайнике дадут нам надежную возможность прочно держать его в руках, а приличный гонорар исключит в известной мере опасность перевербовки его гестапо. Страх и деньги — на такой основе будет закреплено наше с ним сотрудничество.
Дорожа временем и не имея оснований откладывать отъезд болгарина, я взял на себя смелость организовать его отправку и прошу Вас, дорогой команданте, санкционировать этот мой шаг. Прошу также обеспечить надзор за болгарином в пути следования силами агентурного управления ОВРА.
Преданный Вам
Фожолли”.
6. ИЮЛЬ 1942. ВСПОМОГАТЕЛЬНОЕ СУДНО “ВОЛЬТЕРРА”. ГЕНУЯ — МАРСЕЛЬ
Когда кто-нибудь идет за тобой по пятам, ты, естественно, стремишься как можно скорее ускользнуть от него, но иногда проще пойти ему навстречу и сказать: “Здорово, как делишки?”
Б.Райнов,
Господин Никто
От второго завтрака до ужина, с перерывом на обед, в кают-компании идет игра в шмен-де-фер. Счастье покинуло меня; получаю или мелочь, или баккара и потихоньку облегчаю бумажник от франков. Кредитки скапливаются у пожилого немца в полувоенной форме, мрачно мечущего банк.
