— Что-нибудь случилось, майор? — спросил Вульф.
Вандам снова взглянул на него и заметил на щеке свежую длинную царапину: видимо, Елена оказала некоторое сопротивление.
— Соображения безопасности, сэр, — ответил Вандам.
— Я тоже еду в Асьют, — сообщил священник.
— Понятно, — сказал Вандам. — В монастырь?
— Совершенно верно. Значит, вы о нем слышали?
— Место, где останавливалось Святое семейство…
— Верно. Вы там были?
— Еще нет… Но сейчас побываю.
— Надеюсь, вам это удастся, — сказал священник.
Вандам вернул ему бумаги.
— Спасибо. — Он продвинулся по коридору к следующему ряду сидений и продолжил проверять документы. Обернувшись, он встретился глазами с Вульфом. Тот смотрел на него безо всякого выражения. Вандам забеспокоился — не допустил ли он какой-нибудь оплошности? Когда он оглянулся еще раз, Вульф смотрел в окно.
«Интересно, о чем сейчас думает Елена? Она пытается догадаться, что я собираюсь предпринять. Возможно, ей это удастся. Наверное, ей нелегко сидеть спокойно, не говоря ни слова, когда я тут расхаживаю. Одно хорошо — теперь она знает, что я их не бросил на произвол судьбы…»
А о чем думает Вульф? Может быть, он испытывает нетерпение, или торжествует, или боится… Нет, вдруг понял Вандам, это все не то: ему просто скучно.
Майор дошел до конца вагона и проверил документы у последних пассажиров. Он уже отдавал их владельцам, собираясь вернуться в начало вагона по проходу, как вдруг раздался крик, пронзивший его сердце:
— ЭТО МОЙ ПАПА!
Он поднял глаза. Билли бежал к нему с вытянутыми вперед руками, спотыкаясь и ударяясь о сиденья.
О Боже мой!
Вандам видел, как Вульф и Елена вскочили со своих мест и смотрят на них: он с напряжением, она со страхом. Вандам открыл дверь, делая вид, что не обратил на Билли ни малейшего внимания, и вышел из вагона. Мальчик выскочил в тамбур за ним. Вандам захлопнул дверь и обнял сына.
— Все хорошо, — сказал он, — все хорошо.
Сейчас сюда должен прийти Вульф, чтобы разобраться, в чем дело.
— Они увезли меня. — Билли захлебывался в словах. — Я пропустил географию, мне было очень страшно!
— Теперь все хорошо! — Вандам чувствовал, что не может бросить Билли сейчас; ему придется остаться с мальчиком, убить Вульфа и распрощаться с идеей ловушки для Роммеля…
Но ведь этого нельзя допустить, нельзя допустить… Вандам подавил в себе отцовские чувства.
— Слушай, — быстро заговорил он. — Я здесь, я наблюдаю за тобой, но мне нужно поймать этого человека. Я не хочу, чтобы он знал, кто я на самом деле. Он немецкий шпион, я у него на хвосте, понимаешь?
— Да, да.
— Сынок, можешь сделать вид, что ты ошибся? Притвориться, что я не твой папа? Вернуться к нему?
Билли уставился на него, открыв рот. Он ничего не ответил, но весь его облик говорил: нет, нет, нет.
— У тебя на глазах разыгрывается настоящий детектив. И мы в нем участвуем, Билли, ты и я. Тебе нужно вернуться к этому человеку и сделать вид, что ты ошибся; но помни, я буду рядом, вместе мы поймаем шпиона. Ладно? Хорошо?
Билли молчал. Открылась дверь, из вагона вышел Вульф.
— Что происходит?
Вандам выдавил вежливую улыбку.
— Кажется, мальчик проснулся и принял меня за своего отца. Мы с вами похожего телосложения… Вы ведь сказали, что вы его отец?
Вульф взглянул на Билли.
— Что за чепуха! — сказал он резко. — Сейчас же вернись на свое место.
Билли не пошевелился.
Вандам похлопал его по плечу.
— Идите, молодой человек, — сказал он, — и выиграйте эту войну.
Услышав знакомую фразу, Билли храбро улыбнулся.
— Простите, сэр, — сказал он. — Я просто еще толком не проснулся.
Вандаму казалось, что у него вот-вот разорвется сердце.
Билли повернулся и пошел обратно в вагон. Вульф и Вандам последовали за ним. Пока они шли по проходу, поезд замедлил движение. Вандам понял, что они приближаются к следующей станции, где его ждет парень с мотоциклом. Билли сел на свое место. Елена недоуменно посмотрела на Вандама. Мальчик дотронулся до ее руки:
— Все в порядке, я обознался, наверное, мне что-то приснилось.
Она перевела взгляд с Билли на Вандама, в ее глазах появился странный блеск: казалось, она готова вот-вот разрыдаться.
Вандам не мог заставить себя уйти. Ему хотелось сесть рядом с ними, заговорить — только бы побыть еще с любимыми людьми. За окнами поезда проплывал очередной грязный городишко. Вандам задержался у двери.
— Приятного путешествия, — сказал он Билли.
— Спасибо, сэр.
Майор вышел.
Поезд остановился на станции. Выпрыгнув из вагона, Вандам немного прошел по платформе, встал в тени навеса и подождал несколько минут. Никто, кроме него, не сошел на этой станции, но два или три человека сели в вагон третьего класса. Раздался гудок, поезд тронулся. Глаза Вандама были прикованы к окну, возле которого, как он теперь знал, сидел его сын. Когда окно проплывало мимо, он увидел лицо мальчика. Тот помахал ему рукой, Вандам помахал в ответ, лицо исчезло.
Майор понял, что дрожит с головы до ног.
Дождавшись, пока поезд скроется из виду, Вандам покинул станцию. На площади его ждал молодой полицейский. С горделивым видом восседая на мотоцикле, он объяснял его устройство толпе восхищенных зевак. Вандам вручил ему вторую половинку купюры. Молодой человек приложил руку к козырьку.
Вандам сел на мотоцикл и включил зажигание. Он не спросил, каким образом юноша вернется обратно: ему не было до этого дела. Майор выехал из города в южном направлении. Солнце уже клонилось к западу, но жара по-прежнему держалась.
Вскоре Вандам перегнал поезд. Он подсчитал, что прибудет в Асьют с запасом в тридцать — сорок минут. Там его встретит капитан Ньюман. Вандам в общих чертах представлял себе, что будет делать дальше, а детали решил продумывать на ходу.
Майор прибавил газу и оставил позади поезд, в котором находились Билли и Елена — два самых близких ему человека. Он убеждал себя в том, что поступил правильно, единственно возможным образом, что так было лучше для Билли, но внутренний голос не умолкал ни на минуту, упрямо нашептывая: «Ты поступил жестоко, жестоко, жестоко».
Поезд подошел к станции и остановился. Елена увидела табличку, на которой по-арабски и по-английски было написано «Асьют». Мысль о том, что они уже приехали, привела ее в ужас.
Для нее было необычайным облегчением увидеть доброе, взволнованное лицо Вандама в поезде. На мгновение ее охватила эйфория: ей показалось, что кошмар наконец-то закончился. Она наблюдала за его пантомимой с проверкой документов, ожидая, что он в любую секунду может вытащить пистолет и напасть на Вульфа. Постепенно она начала подозревать, что этого не произойдет. Ее поразило то жуткое хладнокровие, с которым Вандам отослал собственного сына обратно к Вульфу. Мужество Билли в данной ситуации вообще казалось невероятным. Когда она увидела, что Вандам стоит на платформе и как ни в чем не бывало машет им вслед, сердце у нее упало. Что за игру он затеял?
Вне всякого сомнения, он по-прежнему надеется заполучить ключ к «Ребекке». Наверняка у него уже имеется план, по которому он не только спасет ее и Билли, но и получит заветный ключ. Знать бы только, что это за план. К счастью, Билли такие мысли не отягощали: теперь он знал, что его папа держит ситуацию под контролем, и, уж конечно, мальчику даже в голову не приходит, что планы его папы могут запросто провалиться. Билли заметно оживился, проявил интерес к пейзажу за окном и даже спросил у Вульфа, откуда у него такой нож. Елена завидовала его вере в силы Уильяма Вандама.
Вульф также пребывал в прекрасном настроении. Инцидент с Билли напугал его, он стал было с беспокойством и враждебностью присматриваться к Вандаму; но, когда тот демонстративно сошел с поезда, явно расслабился. После этого его настроение колебалось между смертельной скукой и нервным возбуждением, однако сейчас, по прибытии в Асьют, возбуждение взяло верх. За последние сутки в Вульфе произошла какая-то перемена, думала Елена. Когда они только познакомились, он произвел на нее впечатление чрезвычайно уравновешенного человека. На его лице редко отражались эмоции, разве что иногда мелькало высокомерное выражение. Теперь он вел себя иначе: постоянно ерзал, беспокойно оглядывался, каждую минуту уголок его рта подергивался, как если бы он собирался вот-вот ухмыльнуться или состроить гримасу в ответ на собственные мысли. Уравновешенность, которая раньше была неотъемлемой частью его натуры, оказалась напускной. Елена предполагала, что причиной этому послужило затянувшееся противостояние с Вандамом. То, что задумывалось как игра со смертью, неожиданно превратилось в смертельную битву. Любопытно, что Вульф, теоретически более жесткий из противников, постепенно терял самообладание, тогда как Вандам становился все хладнокровнее.
