Федя. — Вон мое ложе стоит, за шкафом. Я на раскладушке, по-походному. Привычка!
— Ты в армии кем был?
— У, не говори! Самым главным начальником. Рот и уши полка гвардейских минометов. Не понимаешь?.. Ну, начальником радиостанции. Гвардии сержант.
— Гвардейские минометы… Это "катюши"?
— Так точно.
— Слушай, а почему ты не пошел по радиоделу в гражданке? Интересно ведь.
Жаркин пожал плечами.
— Кому как кажется. Мне эта рация так в армии приелась, что не знал, как от нее отделаться… И потом… — он многозначительно потер пальцы, — фото-мото доходнее… Ну, расставляй свою мебель. Вот этот чемодан мы поставим на шкаф. А тот — под диван…
В редакцию они вернулись к полудню.
— Товарищ Воронцов, зайдите к редактору. Он ждет вас, — сказала секретарша.
Редактор понравился Алексею с первого взгляда. Он нисколько не походил на надутого, важного редактора той газеты, где Алексей проходил производственную практику в прошлом году. Сухощавый, подвижный, со смешливыми голубыми глазами и коротко остриженными волосами, он производил впечатление хорошо тренированного спортсмена.
Знакомство началось вовсе не так, как ожидал Алексей. Редактор усадил его в кресло, предложил закурить.
— Спасибо, не курю.
— Молодец! А я вот все собираюсь бросить и никак не могу… Как с жильем устроились?
— Хорошо… Меня взял к себе в субквартиранты ваш фотокорреспондент.
— Жаркин? Вот и хорошо. Будете вместе начинать. Он ведь у нас тоже недавно.
Редактор поинтересовался, как шла у Алексея учеба в университете, спросил, в каких газетах он работал во время практики. Потом открыл ящик стола и вытащил оттуда листок, исписанный крупным, четким почерком.
— Вообще-то принято, чтобы новый человек начинал работу в редакции со знакомства с подшивкой, — чуть улыбаясь, сказал редактор. — Но, я думаю, ничего страшного не случится, если мы на сей раз немного изменим этот порядок? Верно?
— Конечно, — с готовностью согласился Алексей, которому не терпелось приступить к делу. — Я почитаю подшивку вечером.
— Хочу дать вам одно небольшое задание. Получили мы сигнал с текстильного комбината. — Редактор положил письмо перед Алексеем. — Только вы не воспринимайте это как испытание. Тут работы совсем немного, и как журналист вы себя, разумеется, проявить не сможете. Просто, заведующий промышленным отделом Петр Петрович Скосырев сегодня занят на дежурстве, а письмо нужно проверить побыстрее. И потом, мне хочется, чтобы вы побывали на комбинате. Я думаю назначить вас литсотрудником в промышленный отдел, а комбинат — самое крупное предприятие города… Прочитайте письмо.
Алексей пробежал письмо глазами. Две молодые работницы ткацкой фабрики комбината, занимавшиеся на подготовительных курсах текстильного техникума, жаловались на неправильное отношение к ним администрации фабрики. "Им говоришь, что нельзя нам во вторую смену: занятия в техникуме. А они: с учебой сами устраивайтесь как знаете".
— Письмо нужно будет публиковать в газете? — деловито осведомился Алексей.
— Это вы сами решите. Побеседуйте с рабочими, руководством и решите. С комсомолом обязательно потолкуйте. Словом, разберитесь. Если факты подтвердятся, напишите порезче.
— Хорошо.
Алексей встал.
— Одну минуту… У вас фотокарточка с собой есть?
— Есть.
— Отдайте секретарю и скажите, чтобы она выписала удостоверение. Пойдете на комбинат вместе с Жаркиным — ему там как раз снимать… Желаю удачи! Если встретятся трудности, заходите прямо ко мне, не стесняйтесь.
Жаркин обрадовался, когда Алексей сообщил, что пойдет с ним на комбинат.
— Значит, вдвоем? Роскошно! Верочка, поскорее там с его удостоверением, ладно? Айн-цвай-драй…
Он куда-то исчез на несколько минут и вернулся весь увешанный фотоаппаратами.
— Готов? Тогда — шагом марш!
Они пошли к автобусной остановке.
— Для чего тебе столько аппаратов? — спросил Алексей. — Можно подумать, что ты все это фото-мото на рынок тащишь.
— На рынок? Вот видишь, сразу выдал, что ничего не смыслишь в фотоделе. Думаешь, что фотокорреспондент — это щелк — и готово? Эх, ты! А еще университет! Ведь фотография — целая наука. На-у-ка, понял?.. Вот, например, тебе надо сделать портрет передовика производства. Чем ты будешь снимать? Может, этим?
Федя легонько хлопнул по аппарату, висевшему впереди.
— Да хоть этим, какая разница!
— Какая разница? Невежда! — Федя расстегнул кожаный футляр. — Смотри. Это же широкоугольный объектив. Как им снять портрет? Ведь это все равно, что писать статью чайной ложкой… Да, я смотрю, ты в этом деле разбираешься хуже хозяйского сынка Вовки. Тот широкоугольник с телеобъективом никогда не спутает. А ты… Нет, придется над тобой шефство взять. Хочешь, научу тебя фотоделу?
— Конечно, хочу… А что же тебе дать взамен? Давай, я помогу тебе вызубрить историю журналистики, — смеясь, предложил Алексей.
Федя поморщился.
— А ну ее! Даты, цифры, фамилии… Ты лучше скажи, машину водить умеешь?
— Немного.
— Вот и отлично! — просиял Федя. — Значит, я фото, ты — мото. Организуем в редакции кружок вождения: хочется научиться водить машину. Будешь за преподавателя. Теперь остается только уломать Олега Викторовича. Это я беру на себя… И знаешь еще что: текстовки к фотоснимкам меня замучили. Поможешь?..
В проходной текстильного комбината они обождали, пока выпишут пропуска.
— А вам, товарищ Жаркин, придется посидеть еще немного. Сейчас принесут из канцелярии бумажку на фотоаппараты, — сказал вахтер, вынося пропуск Алексею.
Они условились встретиться в три часа в заводской столовой, и Алексей пошел на ткацкую фабрику.
Фабрика представляла собой огромное кирпичное здание со стеклянной крышей. Внутри здания, полного солнечного света, в помещении величиной с целую площадь, стройными рядами стояли ткацкие машины. Каждая из них, работая, издавала мягкие ритмичные звуки. Они сливались в однообразный беспрестанный гул, наполнявший всю фабрику.
Алексея провели через шумный цех в конторку мастера. Там было значительно тише. Алексей с облегчением вздохнул. Он чувствовал себя так, словно у него из ушей вытащили плотные комки ваты.
— Как вы можете работать в таком шуме?
— Привычка, — ответил пожилой мастер. — Я его даже не замечаю… По какому делу пожаловали?
— Я из газеты, — сказал Алексей и повторил, так как ему показалось, что мастер не расслышал: — Из газеты… По письму ваших работниц.
Он рассказал мастеру о жалобе.
— Да-а, — неопределенно протянул тот. — Я, знаете ли, по этому поводу ничего вам не скажу. Сам в этом цехе недавно. Вот тут у нас есть комсомольский секретарь. Он-то уж, наверное, в курсе дела. Пойдемте, я вас к нему проведу.
Секретарь оказался щуплым пареньком с рыжеватыми волосами и круглым, как у девушки, лицом. Он был ремонтировщиком и как раз возился в машине. Мастер представил ему Алексея.
— Валентин, — сказал секретарь, протянул руку и тотчас же, смутившись, отдернул ее. — Ох, извините, грязный я!
— Ничего, ничего, — Алексей храбро пожал его выпачканную в масле руку. — Я сам на заводе работал. Правда, не на текстильном производстве, а на гидролизном, но
