Далее Натали дословно привела высказывания Морнара, реплики его подчиненного Марселя Лефара, а также предостерегающую реакцию старшего оперативника. Она подчеркнула, что, судя по содержанию разговора, интонациям, акцентам, расставленным контрразведчиками, они могли иметь в виду завербованного французами сотрудника парижской резидентуры.
То, что в юности она хорошо знала Владимира, Натали, естественно, скрыла. Она прекрасно понимала, что Центр может воспринять ее информацию как желание отомстить Кулябову.
Это был первый сигнал на Кулябова. Проигнорировать столь узнаваемый портрет, нарисованный сотрудниками ДСТ, было невозможно. Управление «К» начало проверку. Существует аксиома, о которой знает каждый разведчик: если контрразведка занялась проверкой, то она непременно докопается до истины. Это только вопрос времени…
Натали не знала, что, когда ее допрашивали на конспиративной квартире, в тот же самый день, если не час, сотрудники ДСТ нажали кнопку звонка на дверях парижской квартиры Мориса де Вольтена…
Министр обороны Франции, человек собранный и не страдающий особой чувствительностью, дождавшись, когда шеф ДСТ покинет его кабинет, закрыл лицо ладонями и, опираясь локтями на ореховую столешницу, едва не застонал, как от зубной боли. Он был потрясен – ему только что пришлось завизировать санкцию на арест одного из достойнейших граждан республики (по крайней мере, он так считал до сегодняшнего дня). Подумать только – бригадный генерал, заместитель начальника центра ракетных войск НАТО под Мюнхеном, потомственный военный и аристократ барон Морис де Вольтен – шпион КГБ! Не испытывал особой радости и директор ДСТ, когда докладывал министру о деле Аристократа.
Интересное совпадение – дело Мориса де Вольтена одинаково кодировалось в ДСТ и в КГБ! Конечно, каждая из служб этого не знала. Но именно так оно и было: Аристократ всегда Аристократ. В этот же день прокурор Франции подписал ордер на арест и обыск в парижской квартире генерала. Его было решено произвести сразу же по приезде де Вольте на в Париж. Вскоре поступило сообщение из Мюнхена: генерал де Вольтен вылетел в Париж.
Автомобиль с оперативниками ДСТ подъехал к солидному многоэтажному дому на авеню Фош. Предъявив документы обалдевшему консьержу, три сотрудника ДСТ направились к лифту, расположенному в глубине холла. В апартаментах де Вольтена раздался длинный, требовательный звонок. Барон открыл дверь – и все понял. Он даже ощутил некоторое странное облегчение: последние два месяца Морис жил в постоянном ожидании этого момента. Невыносимое, на грани отчаяния, напряжение, в котором день и ночь находился барон, возникло, когда он впервые обнаружил за собой плотную слежку. Все, он попал в поле зрения контрразведки. К такому повороту событий де Вольтена готовили: «В нашем деле может произойти нечто, что предвидеть, к сожалению, не всегда возможно. Наша работа связана с риском, который необходимо сводить к минимуму», – вспомнил он слова, услышанные в Москве. Барон знал, что КГБ сделает все возможное, чтобы вывести его из-под удара. Он дал условный сигнал опасности. Однако Центр о ней уже знал, и на другой день, проезжая мимо Английского сада со стороны отеля «Мюнхен-Хилтон», барон заметил неприметный синий «фольксваген», стоящий рядом с автобусной остановкой. В кабине на щитке приборов лежал букетик из трех роз. Это был сигнал начала операции «Катапульта». Ему надлежало немедленно вылететь в Париж и в тайнике в Фонтенбло изъять пакет с деньгами и необходимыми документами для нелегального выезда из страны. Звонок в дверь раздался в ту минуту, когда барон собирался через черный ход выйти из дома и поехать к тайнику «Скала».
Что делать дальше – он прекрасно знал…
И вот трое контрразведчиков стоят в прихожей. Оперативники несколько скованны и предупредительно вежливы – не каждый день доводится арестовывать бригадного генерала, да еще представителя одной из известных фамилий Франции.
– Генерал де Вольтен, наши удостоверения. А вот ордер на ваш арест и проведение обыска в квартире. Вы не возражаете, если мы пригласим понятых? – Последняя фраза была явно неуместной.
– Господа, прошу в гостиную – здесь вам будет удобнее, – приглашает хозяин.
Он по-прежнему внешне спокоен и видит все происходящее, как в режиме замедленной съемки. Барону зачитывают постановление генерального прокурора республики. Он выслушивает его с достоинством, ничем не выдавая своего состояния, как и подобает человеку, которого незаслуженно обвиняют и который уверен в своей правоте.
– Я понимаю, господа, что вы выполняете приказ. Однако не сомневаюсь, что ваше начальство быстро во всем разберется и принесет извинения за совершенную ошибку. Тем не менее я понимаю, что должен пойти с вами. А сюда, вероятно, вернусь не так скоро… Разрешите, господа, угостить вас на дорожку кальвадосом из моего родового поместья – отличный напиток пятидесятилетней выдержки.
Морис направился к бару, открыл дверцу орехового дерева и стал придирчиво оглядывать хрусталь. Наконец выбрал четыре изумительной работы бокала: «Настоящее баккара, господа!» «Гости» в полном замешательстве: то, что им предлагает генерал, категорически запрещено, но как бы поделикатней отказаться? Держа в каждой руке по два бокала, де Вольтен неторопливо поворачивается к сотрудникам ДСТ. Подавленные авторитетом личности генерала и его спокойствием, они в растерянности смотрят друг на друга. Секунда! Шаг! Молниеносным броском Морис выскочил в открытую дверь балкона. Оперативники, опомнившись, рванули следом. Поздно. Перегнувшись через перила, они с высоты девятого этажа заглянули в глубь дворового колодца. Генерал лежал на асфальте, свободно раскинув руки, и рядом – тысячи сверкающих хрустальных искорок…
Старший группы кинулся к телефону – доложить о случившемся.
– Это лучшее, что де Вольтен мог сделать для себя, – пробормотал шеф ДСТ. И добавил: – А может быть, и для нас…
Весь период разработки Аристократа директор ДСТ терзался необъяснимой, парадоксальной мыслью: почему де Вольтен, известный как ярый патриот Франции, человек чести, стал советским шпионом? Что-то не складывалось во всей этой истории. И это «что-то» не давало покоя опытному контрразведчику. Разумеется, свои ощущения шеф ДСТ держал глубоко в себе. Он искренне надеялся докопаться до истинных побуждений генерала де Вольтена при его допросах. Однако судьба и сам Аристократ распорядились иначе.
«Теперь следует избежать скандала в НАТО – нам не нужно обострения отношений с американцами, которые у нас и без того сложные», —подытожил директор. Было решено представить смерть барона как несчастный случай. Спешно, пока еще не остыл труп, была разработана следующая версия.
Де Вольтен выехал из своего поместья близ Орвиля поздно ночью, так как спешил на самолет. Ему еще надо было заехать домой в Париж. (В кармане у него будут обнаружены билеты на утренний рейс в Мюнхен.) Шелдождик, видимость никуда не годная. Выскочил на шоссе, не заметив приближающегося грузовика… «Свяжитесь срочно с чистильщиками, – распорядился напоследок директор. – Все, господа, времени у нас в обрез».
…В предрассветные часы на автостраде Париж – Реймс всегда пустынно. Оживленная и необычайно шумная днем, в это время суток трасса, на удивление, безмолвна, особенно в непогоду. По мокрому от дождя асфальту изредка проносились груженые фуры из Германии, Голландии, Италии и других стран Европы. Легковых автомобилей практически не было. Кому взбредет в голову в такую рань да еще по такой погоде выезжать из дома.
На перекрестке основной трассы с въездом на Орвиль стояло несколько автомобилей. Под моросящим дождем суетились люди. Карета «скорой помощи» и обилие полиции не оставляли сомнений: здесь произошло несчастье. Возле мощного грузового «рено», за которым на мокром асфальте отчетливо отпечатался след тормозного пути, давал объяснения полиции невысокий мужчина в темно-синем комбинезоне – водитель:
– Эта «ауди» выскочила на шоссе из-за кустарника! На бешеной скорости, мсье. – Водитель теребил нагрудный кармашек, поминутно вытаскивал оттуда гигантский платок и вытирал вспотевший от волнения лоб. Занятие совершенно бесполезное, поскольку мелкий моросящий дождичек сводил на нет все усилия несчастного водителя. – Этот сумасшедший летел прямо мне наперерез. – Водитель судорожно показывал дрожащими руками, как именно «ауди» оказалась перед самым носом грузовика. – Все произошло в секунду…
Судя по первым результатам: длине тормозного пути грузовика, положению обоих автомобилей и прочим известным лишь специалистам признакам, виноват в случившемся был водитель «ауди». Человек, закончивший свой земной путь на перекрестке Париж – Орвиль, был, безусловно, богат. Представительский лимузин, дорогой серый костюм, золотой с разбитым стеклом «Филипп Патек», болтавшийся на запястье холеной руки. Его голова с седым коротким бобриком покоилась на искореженном радиаторе. Удивительно, но лицо мертвеца не было изуродовано, только на левом виске была небольшая вмятина со следами густо запекшейся крови. Лицо поражало своим спокойствием и благородством черт, несмотря на ужасные последствия мощнейшего удара.
