Куда же он мог деться? Какой хитрый план придумал? Дронго глянул на опускающиеся жалюзи ювелирного магазина. Оттуда вышел старик, приветливо кивнул проходившей мимо молодой женщине. Она ответила ему, назвав его по имени. Здесь все знают друг друга. Нужно проверить купленные и арендованные квартиры. Это может вывести на след. Но работа предстоит кропотливая, на такие поиски уйдет несколько дней.
В ночной тишине их шаги раздавались особенно громко. Двое офицеров полиции тактично держались от них чуть в стороне.
— У нас в управлении мы сможем посмотреть пленку, — сообщил Модзони.
Ему никто не ответил. Все чувствовали себя проигравшими. Словно их не просто переиграли, а еще и обманули, достав в решающий момент козырного туза, спрятанного в рукаве. Проигрыш не бывает столь омерзителен, когда не чувствуешь, что тебя обманули. С проигрышем можно смириться, когда игра идет по правилам. В таком случае чувствуешь себя лишь обделенным судьбой, на которую глупо жаловаться. Но когда проигрываешь в результате нечестной игры партнера, то осознаешь себя не просто неудачником, а дураком, которого обманули. Примерно вот такое чувство и было у всех пятерых мужчин, когда они медленно шли по площади Святого Марка.
Дронго вспоминал растерзанных девушек, лицо убитого сегодня на площади Святого Марка курсанта, распятую на дверях во Флоренции женщину.
— Я его найду, я обязательно его найду, — заявил Дронго, и это прозвучало как клятва, которую он сам себе дал. Перед собором Дронго остановился. Остальные свернули направо, направляясь к причалу, где их ждал катер. Он посмотрел на величественное здание собора, выстроенное в византийском стиле, и громко спросил: — Почему? Почему нужно создавать и терпеть подобных типов? В чем твой замысел?
Ответом ему было молчание. Слышались лишь шаги редких прохожих и карабинеров, дежуривших на площади. Дронго повернулся и пошел к катеру. Когда он догнал остальных, Брюлей взглянул на него и неодобрительно покачал головой.
— Ты думаешь, он знает ответы на все вопросы? — спросил комиссар. Дронго удивленно взглянул на него. — Когда я был молодым, — тихо продолжил Брюлей так, чтобы никто его не услышал, — я тоже задавал похожие вопросы. Для чего богу нужны такие типы? Или если его нет, то почему цивилизация порождает подобных зверей? И не находил на них ответа. Может, с точки зрения развития человечества такие хищники нужны, чтобы улучшать популяцию людей, как это бывает в природе? Но тогда необходимо признать, что все погибшие были обречены, а с этим я не мог согласиться.
Дронго протянул ему руку, помогая пройти на катер. И прыгнул следом.
— И к какому же выводу вы пришли? — поинтересовался он, когда все расселись.
— Тогда я понял, что это и есть моя работа, — спокойно ответил Дезире Брюлей. — Если появляются такие хищники, готовые убивать, то должны быть и охотники, чтобы их истреблять. В этом мире все взаимосвязано. И с точки зрения природы, и с точки зрения бога. Значит, у каждого своя функция. Поняв такой закон, я несколько успокоился. Моя задача на много лет вперед была определена. Я должен противостоять этим мерзавцам, отправляя их в тюрьму. И ничего личного.
— Получилось? — усмехнулся Дронго. Катер начал медленно поворачивать в противоположную от причала сторону.
— Нет, — отозвался Брюлей, — иногда я срывался. Редко, но срывался. И потом часто об этом сожалел…
Дронго промолчал, глядя на причудливые купола собора Святого Марка.
На пленке, которую они внимательно просмотрели несколько раз, было видно, как неизвестный мужчина подошел почти вплотную к Маурицио и его напарнику, а затем быстро отошел. Попытались укрупнить эти кадры, чтобы рассмотреть лицо незнакомца, но тот был в кепке, темных очках и умело уворачивался от наблюдавших за ним с двух сторон камер. Кепка и очки сильно мешали. К тому же выяснилось, что он снова наклеил усы — это кардинально меняло его облик. Было решено задействовать художников и специалистов по компьютерной графике, чтобы «стереть» ему усы, кепку и очки, попытаться понять, как он может выглядеть без них.
Оба студента подтвердили, что это тот самый человек, который предложил им поучаствовать в розыгрыше. Камера зафиксировала его мягкую пластику, вкрадчивые движения, походку и… быстрое исчезновение с площади. Он пошел в сторону собора, прячась в тени, и свернул к аркадам вокруг площади. Затем камера потеряла его из виду.
— Мы пригласили психологов прокомментировать эту пленку, — сообщил Модзони. — Специалисты вылетели из Болоньи и скоро будут здесь.
Дронго внимательно следил за убийцей на экране. На вид ему лет сорок — сорок пять. Чуть выше среднего роста. Выражение лица непонятно. Но он чувствовал себя достаточно спокойно, поскольку не торопился уйти с площади, когда Леру уже побежал. Даже не обернулся в его сторону.
— Среди задержанных этого человека нет, — мрачно прокомментировал Модзони. — И никого похожего. На часы мы тоже обращаем внимание.
Вошел офицер и о чем-то негромко доложил Модзони. Тот кивнул и разрешил офицеру выйти.
— Нашли второй аппарат из купленных Хопкинсом, по которому убийца разговаривал со своим сообщником, — сообщил комиссар.
— Где нашли, как? — повернулся к нему Террачини.
— Он выбросил его в воду, — ответил Модзони. — У телефонных компаний есть специальная технология, по которой они могут найти любой, даже отключенный телефон. Мы начали проверку еще сегодня утром, когда стало известно, что аппарат в Венеции. И вот нашли его. Знаете где? Под мостом Вздохов. Очевидно, он решил так с нами пошутить.
— Будь он проклят, — выдавил сквозь зубы Террачини. — Никогда в жизни еще не встречал таких убийц. У него извращенное сознание негодяя.
Он не успел договорить, когда в комнату вошли двое неизвестных. Мужчина лет шестидесяти, одетый в серый костюм со строгим темно-серым галстуком в полоску, и женщина лет сорока пяти в темно-синем брючном костюме.
Модзони поднялся. За ним и все остальные.
— Позвольте представить вам наших гостей, — церемонно произнес комиссар. — Это профессор Энрико Мансини из Болоньи и профессор Ада Хайнман из Берна. Спасибо, господа, что вы так быстро откликнулись на нашу просьбу. Вы уже знаете суть нашей проблемы?
Рукопожатие женщины оказалось более твердым, чем у мужчины. После процедуры знакомства все вновь расселись.
— Нам рассказали о ней, пока мы сюда летели, — сказал Мансини. У него были внимательные, умные глаза много читающего человека. Были заметны вмятинки от очков вокруг глаз.
Его коллега молчала, сидя рядом с ним и закинув ногу на ногу. Дронго обратил внимание на ее обувь и сумочку. Они были голубого цвета и очень подходили к ее костюму. Было заметно, что она покупала их вместе. «Селин», определил Дронго фирму, внутренне усмехнувшись. Очевидно, госпожа Хайнман из благополучной Швейцарии неплохо зарабатывает, если может позволить себе такие покупки.
— Вам о нем все сообщили?
— Да, — ответил Мансини. — Мы еще будем им заниматься, но для первых впечатлений хотелось бы его увидеть.
— Конечно, профессор, — разрешил Модзони, делая знак, чтобы включили проектор.
Когда демонстрация пленки закончилась и зажгли свет, Модзони посмотрел на гостей.
— Вы можете уже что-то сказать? — спросил он.
— Прокрутите еще раз, пожалуйста, — попросил Мансини, глянув на свою коллегу.
Та согласно наклонила голову, и по знаку Модзони пленку показали второй раз.
Снова включили свет. На этот раз Модзони молчал, ожидая, когда заговорят гости. Мансини опять посмотрел на свою коллегу и предложил ей высказаться первой.
— Спасибо, профессор, — кивнула фрау Хайнман.
По-английски она говорила очень хорошо, словно была профессором не из немецкоговорящего Берна, а из центра Лондона или Ливерпуля.
— Человек достаточно богатый, — уверенно начала фрау Хайнман, глядя на снимки, которые также были разложены перед ними, — ему лет сорок пять. Он уверен в себе, подозрителен, никого не впускает в свой мир. Психологи обычно делят пространство вокруг человека на зоны. Его зоны общения и открытого пространства максимально сужены, а скрытая интимная зона и просто интимная зона достаточно отодвинуты, чтобы никто не мог к ним подойти. Заметно, каких усилий ему стоит пребывание в толпе. Это тип одиночки.
Он англичанин, — продолжила фрау Хайнман, — но хорошо знает нравы, принятые в Южной Европе. Обратите внимание на момент, когда кто-то из туристов его о чем-то спросил. Он поворачивается и подсознательно чуть отступает — ведь жители Великобритании и Северной Европы разговаривают друг с другом на расстоянии вытянутой руки, — но сразу же делает шаг вперед, зная, что итальянцы и испанцы беседуют на гораздо более близком расстоянии. Коротко отвечает и сразу поворачивается, чтобы уйти, не допуская наводящих вопросов.
