— Каин вместо Чарли… — тихо произнесла она.
— А Дельта вместо Каина, — закончил Джейсон. — Я это уже говорил?
Мари кивнула.
— Да. Однажды ночью в Швейцарии ты выкрикнул это во сне. Ты никогда не упоминал Карлоса, только Каина… Дельту. Я спросила тебя утром об этом, но ты не ответил. Только отвернулся к окну.
— Потому что я не понимал. И теперь не понимаю, просто принимаю как данность. Это так многое объясняет.
Она снова кивнула.
— Провокатор. Слова-шифры, которые ты произносишь, странные фразы, ощущения. Но почему? Почему ты?
— «Чтобы покончить с прошлым». Так он сказал.
— Кто?
— Д’Анжу.
— Человек, которого ты видел на Парк Монсо? Телефонный оператор?
— Он из «Медузы». Я знал его по «Медузе».
— Что он говорил?
Борн рассказал. И, рассказывая, видел, что она испытывает то же облегчение, что и он. Ее глаза засияли, из груди рвались сдавленные возгласы радости. Она словно не могла дождаться, когда он закончит, чтобы снова обнять.
— Джейсон! — воскликнула она, взяв его лицо в свои ладони. — Родной мой, родной! Мой друг вернулся ко мне! Мы это все знали, мы это все чувствовали!
— Не все, — ответил он, касаясь ее щеки. — Я Джейсон для тебя, Борн для себя, потому что это имя мне дали и другого у меня нет. Но это не мое имя.
— Выдумка?
— Нет, такой человек был. Говорят, я убил его в месте под названием Тамкуан.
Ладони ее соскользнули с его щек и легли на плечи.
— Должна же быть какая-то причина…
— Не знаю… Надеюсь. Может быть, это и впрямь прошлое, с которым я пытался покончить.
— Не имеет значения, — возразила она, отпуская его. — Все уже далеко. Минуло больше десяти лет. Единственное, что сейчас важно, — связаться с человеком из «Тредстоун». Поскольку они разыскивали тебя.
— Д’Анжу сказал: американцы считают, что я перевербовался. Полгода от меня ни слуху ни духу, а в Цюрихе со счета сняты миллионы. Они, должно быть, считают меня самым дорогостоящим своим просчетом.
— Ты можешь объяснить, что произошло. Ты ведь не сознательно нарушил договоренность. С другой стороны, так больше продолжаться не может. Это просто невозможно. Вся твоя подготовка пошла прахом. От нее остались какие-то клочья — образы и фразы, которые ты не можешь свести воедино. Людей, которых тебе полагалось бы знать, ты не узнаешь. Для тебя это просто лица, без имен, которые непонятно почему находятся там, где находятся, и занимаются тем, чем занимаются.
Борн снял пальто, вынул из-за пояса пистолет и взглянул на прикрученный к стволу цилиндр — уродливый дырявый нарост, гарантирующий, что звук выстрела прозвучит не громче плевка. Отвратительно. Он подошел к бюро, выдвинул ящик, положил туда оружие и снова задвинул. Постоял, не убирая рук и глядя в зеркало на лицо человека без имени.
— Что мне им сказать?.. Звонит Джейсон Борн. Нет, конечно, я знаю, что это не мое имя, потому что сам убил человека по имени Джейсон Борн, — но это то имя, которое вы мне дали… Извините, господа, но по пути в Марсель со мной что-то приключилось. Так, потерял кое-что… нечто, чему трудно подыскать цену в деньгах: всего-навсего память. Так вот: мне сдается, у нас с вами была какая-то договоренность, но я совершенно не помню, в чем она состоит, — разве что безумные фразы типа «Найди Карлоса!» и «Поймай Карлоса!» и еще что-то о том, будто Дельта вместо Каина, а Каин должен подменить Чарли, а Чарли на самом деле Карлос… Всякая такая всячина, из-за которой у вас может создаться впечатление, будто я все помню. Вы, не исключено, даже подумаете: «Ну и пройдоха! Давайте-ка запрем его на пару десятков лет в надежное место. Он, мерзавец, провел нас, но от него и потом хлопот не оберешься»… — Борн оторвался от зеркала и оглянулся на Мари. — Я не шучу. Что мне им сказать?
— Правду, — ответила она. — Они поверят. Они пытались связаться с тобой, разыскать тебя. Что касается этих шести месяцев — дай телеграмму Уошберну на Пор-Нуар. Он вел записи — подробные, полные записи.
— Он может не ответить. У нас с ним был свой уговор. За то, что он поставил меня на ноги, я переправил ему — так, чтобы нельзя было проследить, — пятую часть суммы, хранившейся в Цюрихе. Миллион долларов.
— Ты думаешь, поэтому он откажется тебе помочь?
— Возможно, он сейчас не в состоянии помочь самому себе, — помолчав, произнес Джейсон. — У него беда: он пьяница. Не любитель выпить, а по-настоящему запойный. Худшего пошиба: сам про себя все знает, и ему это нравится. Сколько он протянет, имея миллион? Или, вернее, сколько он проживет после того, как эти прибрежные пираты пронюхают про его деньги?
— И все-таки ты можешь доказать, что пробыл там. Больной, в полной изоляции, ни с кем не общался.
— Откуда им, в «Тредстоун», знать, правда ли это? С их точки зрения, я — ходячая энциклопедия государственных тайн. Я обязан был являться ею, чтобы исполнить то, что мне было поручено. А вдруг я проболтался посторонним?
— Скажи, пусть они пошлют с тобой людей на Пор-Нуар.
— Меня встретят непонимающими взглядами и молчанием. Я бежал с острова посреди ночи, преследуемый половиной местных ловцов удачи. Если кто-нибудь там поживился за счет Уошберна, то сообразит и уйдет на дно.
— Джейсон, я не понимаю, к чему ты клонишь. Ты узнал ответ — тот самый, которого добивался с того утра, как очнулся на Пор-Нуаре. Чего тебе еще нужно?
— Мне нужно действовать осторожно, вот и все, — взорвался Борн. — «Семь раз подумать, прежде чем отрезать», заботиться о том, чтобы «конюшня была заперта», и помнить, что «хоть ты прыток, хоть шустер — прыгая через костер, гляди не упади»!.. Ну, как тебе моя память? — Джейсон осекся, заметив, что уже перешел на крик.
Мари подошла к нему:
— Это все замечательно. Но ведь дело в другом, правда? Я имею в виду — не в необходимости соблюдать осторожность.
— В другом, — печально кивнул Джейсон. — С каждым шагом я все больше пугался того, что узнавал. И теперь, в конце пути, я испытываю такой страх, какого не знал никогда. Если я не Джейсон Борн — то кто же? Что у меня в прошлом? Ты об этом не задумывалась?
— И обо всех последствиях, мой родной. В некотором отношении мне еще страшнее, чем тебе. Но вряд ли это может нас остановить. Я молю Бога, чтобы остановило, но знаю, что это невозможно.
В американском посольстве на авеню Габриэль атташе вошел в кабинет первого секретаря и прикрыл за собой дверь. Хозяин кабинета, сидевший за столом, поднял на него глаза:
— Вы уверены, что это он?
— Я уверен в одном: он произнес ключевые слова. — Атташе подошел к столу и протянул первому секретарю карточку с красным обрезом. — Вот флажок. Я вычеркнул слова, которые он назвал, и, если только флажок не врет, этот человек не подослан.
— Когда он произнес название «Тредстоун»? — спросил сидящий за столом, изучив карточку.
— Только после того, как я объяснил ему, что он не сможет переговорить ни с кем из американской разведки, покуда не приведет убедительных аргументов. Похоже, он решил, что стоит ему назваться Джейсоном Борном, как у меня крыша поедет. Когда же я вместо этого просто спросил, чем могу помочь, он вроде опешил, словно бы даже собрался повесить трубку.
— Он не говорил, что для него должен быть оставлен флажок?
— Я все время этого ждал, но не тут-то было. Судя по краткой аттестации («Опытный боевой офицер. Возможно, имело место дезертирство или пленение»), ему достаточно было произнести слово «флажок», — и мы запели бы в унисон. Но он этого не сделал.
— Тогда, может быть, он подослан.
— Но все остальное совпадает. Он сказал, что Центр разыскивает его уже более полугода. Тогда-то он и упомянул «Тредстоун». Он из «Тредстоун» — предполагалось, что тут я должен был упасть. Он также велел, чтобы я передал названные им кодовые слова: «Дельта», «Каин» и «Медуза». Первые два я вычеркнул на флажке. А что означает «Медуза», представления не имею.
— А я представления не имею, что означают все три, — пожал плечами первый секретарь. — Кроме того, что обязан немедленно запустить шифровку в Лэнгли и поговорить по специальной связи с одним шпиком по фамилии Конклин. О нем я наслышан: злющий сукин сын, лет десять — двенадцать назад потерявший ногу во Вьетнаме. Он заправляет там, в фирме, какими-то странными делами. И благополучно пережил все чистки — напрашивается вывод: наверху не хотят, чтобы он слонялся по улицам в поисках работы. Или подходящего издателя.
— Как по-вашему, кто такой этот Борн? — спросил атташе. — За все восемь лет, что я провел за пределами Штатов, мне ни разу не доводилось видеть такой массированной и при этом беспорядочной охоты за одним человеком.
— Кто-то, кто им нужен до зарезу. — Первый секретарь поднялся из-за стола. — Спасибо. Я передам в Центр, как успешно вы со всем справились. Как вы договорились о дальнейшем? Вряд ли он оставил вам свой телефон?
