Картер Браун - Парень с навязчивой идеей

Эта девушка походила на настоящего ковбоя. Такому впечатлению способствовали узкие вельветовые брюки, заправленные в высокие коричневые кожаные сапоги для верховой езды, такая же кожаная рубашка и черное сомбреро. Отмечу лишь, что брюки были настолько узки и так плотно обтягивали ее бедра, что под ними отчетливо вырисовывались все выпуклости и впадины на ее теле. Что же касается рубашки, то, расстегнутая чуть ли не до пупка, она достаточно обнажала ее полную кремовую грудь, пробуждая нездоровое любопытство и заставляя играть воображение. В ее темных глазах, обратившихся ко мне, я не заметил особого интереса. Очевидно, мой традиционный костюм не вызвал у нее доверия. К любому пришельцу из большого города здесь относились с подозрением.

— Мне кажется, это место не зря назвали Центральным парком Запада. Должно быть, им было известно, что здесь будет жить такая достопримечательность, как вы, — шутливо заметил я, прервав неловкое молчание.

— Красиво говорите. — Голос девушки был тихим и сиплым, после каждого слова она делала значительную паузу. — Мне нравится, как вы произносите слова, такие обтекаемые и отшлифованные, как перламутр, они просто выплывают из ваших уст.

— Я ищу Ивена Каррена, — уже серьезно пояснил я.

— Так он здесь, — ответила девушка официальным тоном. — Если хотите, можете войти и помочь ему.

Я переступил порог прихожей, а она закрыла за мной дверь с такой осторожностью, будто эта дверь была не дубовой, а сделанной из хрупкого стекла. Я оказался в просторной квартире, расположенной в двухэтажном старом доме, с высокими потолками и широкой винтовой лестницей на верхний этаж.

— Какая великолепная квартира! — желая завязать разговор, сказал я. — Думаю, таких сейчас больше не строят.

— Сойдет, — ответила девушка безразлично. При этом она огляделась по сторонам, словно увидела это место впервые и оно не произвело на нее никакого впечатления. Взглянув затем на меня, она с некоторым вызовом представилась:

— Розмари.

— Привет, Розмари. — Я сделал глубокий вдох. В прокуренном воздухе чувствовался едкий запах марихуаны. Это объясняло, почему взгляд девушки был таким рассеянным и почему, когда она говорила, между ее словами образовывались такие длительные паузы. Марихуана, подумал я, и, возможно, еще кое-что похуже.

— Где мне найти Каррена? — спросил я.

— Не знаю. А вы поищите получше. Может, где-нибудь и обнаружите эту большую кучу навязчивых идей и страхов. — Теперь паузы после каждого произносимого слова становились все длиннее. — Вы находите меня сексуальной?

— Трудно сказать, вы ведь витаете так высоко в облаках, — честно признался я.

— Было время, когда я его привлекала, — задумчиво произнесла Розмари. — Он был без ума от меня. — Она подняла руку над сомбреро. — Не давал мне покоя ни днем ни ночью.., вот было здорово! — Девушка потрясла головой, охваченная воспоминаниями. — Вы бы удивились, откуда он брал столько сил. Представляете, это меня даже утомляло. — Она пожала плечами. — Но сейчас я его больше не интересую. — Розмари прислонилась спиной к стене и так тяжело вздохнула, что ее грудь чуть не выскочила из расстегнутой кожаной рубахи, и я успел углядеть узкую розовую полоску вокруг сосков. — Может быть, Ивен чересчур озабочен свалившимися на него проблемами, или, может, он просто дошел до изнеможения. В любом случае я его больше не возбуждаю, и это вам не шуточки! Как я должна себя чувствовать? Брошенной на произвол судьбы, вот как. Я его не интересую. Вот почему я вынуждена искать другие источники наслаждения. — Девушка лениво махнула рукой. — В моем положении любые средства хороши. Можете так ему и передать, когда увидите.

Я поднялся по винтовой лестнице, затем прошел через открытую дверь в просторную гостиную. Каррен, сгорбившись, сидел в кресле перед телевизором. Упершись локтями в колени, он смотрел вечернюю телевикторину с таким сосредоточенным видом, будто его жизнь зависела от того, что происходило на экране.

— Каррен? — окликнул я его из-за спины.

— Обращайтесь к Розмари, она обо всем позаботится, — раздраженно отозвался он. — Не надоедайте мне сейчас, приятель.

— Девушка пристрастилась к марихуане и считает, что в этом ваша вина, — бросил я в ответ. — Большая куча навязчивых идей и страхов — вот как она вас называет. К тому же сейчас Розмари делает такие длинные паузы между словами, что я не совсем уверен, что она способна о чем-нибудь позаботиться, особенно о себе самой.

Ивен, быстро повернув голову, злобно посмотрел на меня:

— Черт возьми, кто вы такой, чтобы философствовать здесь?

— Рик Холман, — спокойно представился я.

— О да, конечно! — Хозяин дома быстро кивнул. — Послушайте, может, приготовите себе что-нибудь выпить? До конца телевикторины осталась пара минут, а мне хочется посмотреть, выиграет ли главный приз этот безмозглый чайник.

Бар располагался в дальнем конце комнаты. Я пересек гостиную и после непродолжительных поисков нашел чистый стакан и приготовил себе виски со льдом. Из окна этой комнаты открывался чудесный вид на Центральный парк. Некоторое время я любовался пейзажем, и у меня в голове непроизвольно возник образ девушки-ковбоя, отчаянно пытающейся добиться сексуального внимания парня, который сейчас сидел и смотрел телевизор. Наконец раздался резкий щелчок — это значило, что телевизор выключили. И я с удовлетворением повернулся спиной к окну.

Ивен Каррен поднялся с кресла и, неуклюже шаркая ногами, направился ко мне. На вид ему было лет двадцать пять. Пижонское одеяние ковбоя прекрасно сидело на его высокой сухощавой фигуре. Густая прядь жестких черных волос падала на лоб, прикрывая его до темных выразительных глаз. Черты его лица могли бы показаться чересчур мелкими. Его щеки покрывала черная щетина двухдневной давности, прямо под левым глазом медленно пульсировал сосуд — так называемый нервный тик. Ивен обошел вокруг бара, схватил первый попавшийся под руку стакан и налил в него скотча. Его ничуть не смутила оставшаяся на ободке стакана губная , помада, и он вмиг проглотил его янтарное содержимое.

— С той самой минуты, когда я, получив вашу срочную телеграмму, — начал я издалека, — вылетел из Лос-Анджелеса первым попавшимся самолетом, вы стали моим клиентом. Если вы пригласили меня только для того, чтобы выпить, то эта выпивка обойдется вам очень дорого.

— Говорят, вы — лучший специалист в своей области. — Темные глаза Ивена с любопытством изучали мое лицо, словно он боялся, что я стану это отрицать. — Если у тебя возникли проблемы, — продолжал он, — не делись ими со своей матерью, просто расскажи о них Рику Холману, и он все уладит. Справится с ними быстро и безо всякого шума, так что в итоге никто ни о чем не догадается. Сколько лет вы уже работаете в Голливуде, Рик?

— Пять лет плюс-минус несколько месяцев, — скромно ответил я.

— Расскажите мне, какой он, — робко попросил Каррен. — Я имею в виду Голливуд.

Некоторое время я непонимающе смотрел на него, потом вспомнил, что Каррен был одним из новоиспеченных киноактеров. Молодые парни заканчивают театральные студии, все свеженькие и наивные, полные желания с головой окунуться в работу. Если им повезет, они получают эпизодические роли за кадром в передачах Бродвея, впоследствии, может случиться, им перепадут эпизодические роли на телевидении. Если же им улыбнется настоящая удача, как, например, Каррену, то они получают шанс попробовать свои силы в полнометражной низкопробной картине. Фильм, принесший ему известность, был отснят за полмиллиона где-то в Испании и потом завезен в Штаты. Не будь его, Ивена, в главной роли, этот фильм так и продолжал бы лежать в кассе, не пользуясь спросом. Застенчивый вид этого молодого человека, густой голос, сохранивший оттенки предков из Бруклина, а может, даже ямочка на подбородке — все это создало такой образ, которого ждала всю свою молодость добрая половина женского населения Запада. Вторым фильмом, где Каррен сыграл главную роль, явился супербоевик, ассигнования на съемки которого составляли восемь миллионов долларов. И этот фильм помог ему войти в маленькую группу избранных звезд, чьих имен в титрах было вполне достаточно, чтобы любой фильм, в котором они появились, принес большие деньги.

— Как говорится, Голливуд — это состояние души, — заключил я.

— Я его никогда и не видел. Разве это не дикость? — Ивен снова наполнил стакан до краев чистым скотчем. — Знаете, что я вам скажу? Эта навязчивая идея сводит меня с ума. Я работал во многих студиях от Рима до Лондона, но никогда не случалось побывать в Голливуде. Сама мысль об этом пугает меня до смерти. Хочу сказать, что чуть ли не вчера должен был выехать туда. Но какое-то беспокойство преследует меня и я очень боюсь!