— А у вас есть сын? — спросил мальчишка.
— Нет, — грустно ответил Первис. — Я — как ты. У меня нет никого. Ну, бери, — он протянул пистолет.
Мальчишка взял оружие. Рука его дрожала.
— А отец у вас есть? — снова спросил он.
— Нет, — покачал головой Первис. — Ну, как пушка?
— Тяжелая, — сказал мальчик после некоторого раздумья.
Первис взял у него пистолет, снова загнал в него обойму и спрятал в кобуру.
— Когда подрастешь, он не покажется тебе таким уж тяжелым. Если пожелаешь, можешь заиметь такой же. И значок, — добавил он.
Но мальчишка покачал головой.
— Я не пойду работать в ФБР.
— Почему?
— Для этого надо учиться.
— А тебе все равно надо ходить в школу.
Мальчишка вдруг широко ухмыльнулся.
— А Диллинджер не ходил в школу, — сообщил он. И с этими словами убежал.
Первис и Каули посмотрели ему вслед.
Мальчишка вдруг остановился и посмотрел на Первиса.
— К твоему сведению, Диллинджер сидит в тюрьме! — крикнул Первис.
Мальчишка печально посмотрел на Первиса, потом помахал рукой на прощанье и исчез за углом.
Первис тоже помахал ему, потом обернулся к Каули.
— Ну, что скажешь?
— Не все мальчишки, как этот, — произнес Каули.
19
Диллинджер сидел в камере и что-то вырезал перочинным ножом из картофелины. Вокруг толпились надзиратели и полицейские. Один из них подошел к нему и сказал:
— В четыре с тобой хотели бы встретиться газетчики.
— Нет, никаких пресс-конференций, — помотал головой Диллинджер.
— Почему?
— Некогда. — Помолчав, он сказал: — Мне бы деревяшку…
— Ничего деревянного! — покачал головой полицейский. — Не положено. А мыло на здоровье! Можешь даже им помыться.
— Завтра, на слушании мне бы хотелось выглядеть по-человечески, — сказал Диллинджер. — Может, кто-нибудь почистит мне туфли?
— Мне это нравится! — хмыкнул полицейский.
— Редкое нахальство, — согласился его напарник.
— Послушай, приятель, — заговорил третий. — Мы тут не для того, чтобы обслуживать тебя. Наша задача — проследить, чтобы ты предстал перед правосудием, а потом, глядишь, и перед Всевышним.
— Мы всегда готовы подать тебе электрический стул, — сострил один надзиратель.
— Это наш долг перед обществом, — кивнул другой. — Хочешь быть в сверкающих ботиночках, сам их и почисти.
Они удалились, оставив его одного. Вскоре ему прислали банку гуталина и кусок мыла.
Диллинджер не стал терять времени даром. Он вынул нож и принялся обрабатывать кусок мыла. На полу выросла горка мыльной стружки.
Вскоре из куска мыла возникло точное подобие пистолета. Диллинджер снял крышку с банки гуталина, огляделся и, удостоверившись, что за ним никто не подглядывает, стал красить пистолет.
Двое надзирателей появились в проходе с тележкой. Они снимали с нее подносы с едой и проталкивали в щели между полом и дверьми камер. Диллинджер сидел, закрыв лицо руками, словно о чем-то размышлял. Когда тележка оказалась у его камеры и надзиратель нагнулся, чтобы просунуть поднос и ему, он коротко свистнул.
Надзиратель поднял голову. Он увидел нацеленный на себя пистолет.
— Отпирай дверь, — процедил Диллинджер сквозь зубы. — Быстро.
— Это у тебя игрушка, — усмехнулся надзиратель.
— Хочешь дырку в башке? — рявкнул Диллинджер. — Открывай, кому говорят!
Второй надзиратель навел на него винтовку.
— Положи ее на поднос, — велел ему Диллинджер. — А то стреляю.
Второй надзиратель послушно положил винтовку, а первый отомкнул дверь камеры.
— Теперь отойдите! — рявкнул Диллинджер.
Они снова безропотно подчинились. Диллинджер вышел из камеры. Он подобрал винтовку, но продолжал держать надзирателей под прицелом своего псевдопистолета.
— Откуда у тебя пушка? — поинтересовался первый надзиратель.
— Адвокат принес, — охотно отозвался Диллинджер. — А ну-ка, марш в камеру! Для чего, по-вашему, существуют адвокаты? — добавил он с ухмылкой.
Когда надзиратели заходили в камеру, Диллинджер быстро отобрал у них револьверы.
— Кто из вас женат? — спросил он.
— Я! — выпалил первый.
— Тогда ты остаешься. А ты, — показал он пальцем на второго, — пойдешь со мной.
Неженатый надзиратель двинулся вперед. Диллинджер щелкнул затвором винтовки и навел ее на беднягу. Соседние камеры пустовали, но в конце прохода кое-кто из заключенных с улыбкой следил за происходящим.
— Добрый вечер, мистер Диллинджер, — окликнул его один арестант, высокий худой негр со впалыми щеками.
— Как тебя зовут? — коротко осведомился Диллинджер.
— Рид Янгблад, сэр.
— За что сидишь?
— За убийство.
— Кого убил?
— Жену и торговца Библиями. Застал их в постели.
Диллинджер окликнул надзирателя, не отводя от него винтовки.
— Выпусти парня, — велел он.
20
Начальник тюрьмы Диксон шел по проходу между камерами в сопровождении трех автоматчиков. Вид у него был мрачный.
— Ну, если это его очередная шутка… — ворчал он. — Как мне надоели эти фокусы…
Один из охранников отомкнул стальную дверь, и они оказались в блоке особого режима. Затем вдруг начальник куда-то исчез, а его сопровождавшие стояли с глупыми лицами, подняв руки вверх.
Вскоре и начальник, и его свита уже шагали по проходу, положив руки на головы, а за ними шествовали Диллинджер и Янгблад с автоматами.
Весь блок особого режима пробудился. Тюремные охранники заняли позиции, взяв под прицел маленькую процессию, но больше им нечем было помочь попавшим в беду. Заключенные приникли к прутьям решеток.
— Вот это да! — воскликнул один из них. — Молодчина!
— Ловко ты их, Джонни, — крикнул второй вдогонку удалявшемуся по проходу Диллинджеру.
— Забери с собой этих псов, — попросил третий.
В камерах дружно и радостно голосили.
Диллинджер шел с холодной улыбкой. Янгблад не спускал глаз с тех, кого держал на мушке.
Они шли по узкому коридору.
— Теперь к гаражу, начальник, — процедил сквозь зубы Диллинджер. — И смотри, не ошибись.
— Здесь они не станут стрелять, чтобы не попасть в меня, Джонни, — сказал Диксон. — Но я не ручаюсь за национальных гвардейцев.
— Главное, не волноваться, начальник, — усмехнулся Диллинджер. — В глубине души им всем хочется, чтобы я опять вышел сухим из воды.
И они двинулись к гаражу.
* * *
Тюремный гараж пустовал, если не считать двух побитых старых автомобилей. В гараже никого не было видно, но зоркий глаз Диллинджера заприметил ноги, торчавшие из-под машины, стоявшей на домкрате.
— А ну-ка вылезай, приятель, — крикнул он.
— Неужели не видно, что человек, занят, — послышался недовольный голос механика. — Это просто свинство.
— Лучше делайте, что вам сказано, — подал голос Диксон, стараясь говорить спокойно.
Механик выбрался из-под машины. Казалось, он сейчас полезет в драку. Но сообразив, кто пожаловал в гараж, он мигом утратил воинственность.
— Вот это да! — воскликнул он. — Я видел твое фото в газетах!
— Какая тут самая быстрая машина? — осведомился Диллинджер.
— Вот это да! — снова повторил механик, пропустив вопрос мимо ушей. Но под зловещим взглядом Диллинджера он опомнился. — Самый быстрый тут «форд» шерифа, но «понтиак» покрепче, так что если надо преодолевать подъемы…
— Беру машину шерифа, — принял решение Диллинджер. — Он вряд ли рассердится.
— Рассердится да еще как, — возразил механик.
— Шериф — мой лучший друг. Хватит трепаться. Садись за руль, пока я тебя не пристрелил.
— Есть, — отчеканил механик и юркнул на переднее сиденье.
— Кто там снаружи? — обернулся Диллинджер к охранникам.
— Национальная гвардия. И Американский легион. У них есть танк, — сказал один из охранников.
— Плевал я на танк! Слушайте меня внимательно: вы трое выходите, открываете ворота. Через две минуты мы выезжаем. И чтоб без фокусов! И пусть они там хорошенько пораскинут мозгами — чуть что пристрелю и начальника Диксона, и этого вот типа. Ясно?
— Так точно, — кивнул охранник.
— Когда я поеду, то буду оглядываться! — продолжал Диллинджер. — Если увижу, что за мной гонятся, опять-таки начальнику несдобровать. Мне нужна маленькая фора. Так оно выйдет интереснее.
— Ясно, сэр, — кивнул охранник, и Диллинджер жестом велел ему действовать.
* * *
Тем временем национальные гвардейцы срочно занимали боевые позиции вокруг тюрьмы.
— Значит так, — говорил их командир. — Никакой стрельбы. Мы его возьмем живым. Тепленьким. Я вам это обещаю. Мы сэкономим штату деньги на судебный процесс и сами отлично позабавимся.
Он договорил, и танкисты надели свои футбольные шлемы. Мотор танка заурчал. Национальная гвардия была настроена решительно.
