– Так расскажи мне, что произошло, – попросил Джейк.
– Где ты живешь? – спросил я.
Джейк назвал маленький городок в северной части Нью-Джерси, в самом сердце пригородов, где полно мамаш, занимающихся только детьми, процветающий, безопасный, спокойный, откуда многие ездят на работу в Нью-Йорк. Он сказал, что полицейский департамент хорошо финансируется и оборудован, но народу не хватает. Я спросил, есть ли у них копия израильского руководства, и он ответил, что после гибели Башен-близнецов все полицейские управления в стране оказались погребенными под горами копий этого руководства и каждому офицеру вменялось выучить его наизусть.
– Твоя сестра вела себя очень странно, Джейк, – сказал я. – Ее поведение соответствовало всем пунктам руководства. Она была похожа на террористку-смертницу.
– Дерьмо собачье, – возмутился Джейк, как и полагается любящему брату.
– Теперь уже ясно, что она не была террористкой, – сказал я, – но ты бы на моем месте подумал то же самое. С твоей подготовкой иначе просто не могло быть.
– Получается, что руководство больше относится к самоубийству, чем к взрыву бомбы.
– Похоже, что так.
– Она не была несчастливым человеком.
– Наверное, все-таки была.
Он ничего мне не ответил, и мы еще некоторое время пили кофе маленькими глоточками. Посетители приходили и уходили, платили по счетам, оставляли чаевые, на Восьмой появились машины.
– Расскажи мне о ней, – попросил я.
– Из какого пистолета она стреляла? – спросил он.
– Из старого «Ругера Спид-Сикс».
– Он принадлежал нашему отцу, Сьюзан получила его в наследство.
– Где она жила? Здесь, в городе?
Джейк покачал головой.
– В Аннандейле, в Вирджинии.
– Ты знал, что она сюда приехала?
Он снова отрицательно покачал головой.
– Что она тут делала?
– Не знаю.
– Почему она была в зимней куртке?
– Не знаю.
– Со мной разговаривали федеральные агенты и задавали вопросы. Потом, перед тем как ты меня окликнул, остановили какие-то парни из частного бюро. Все они спрашивали про женщину по имени Лиля Хос. Ты когда-нибудь слышал о ней от сестры?
– Нет.
– А как насчет Джона Сэнсома?
– Он конгрессмен из Северной Каролины. Хочет стать сенатором. Крепкий орешек.
Я кивнул, потому что вспомнил, где слышал это имя. Сезон выборов набирал обороты, и я видел статьи в газетах и передачу по телевизору. Сэнсом недавно появился в политике, но сразу стал восходящей звездой. Его представляли жестким и бескомпромиссным. И очень амбициозным. Некоторое время он успешно занимался бизнесом, а перед этим отличился в армии. Сэнсом намекал на выдающуюся карьеру в частях особого назначения, но без подробностей. Как раз то, что требуется в подобной ситуации, потому что большинство операций частей особого назначения являются секретными или их можно таковыми назвать.
– Твоя сестра когда-нибудь упоминала Сэнсома? – спросил я.
– Кажется, нет, – ответил он.
– Она его знала?
– Трудно представить, как она могла с ним познакомиться.
– Чем она зарабатывала на жизнь?
Джейк отказался ответить на мой вопрос.
Впрочем, в этом не было необходимости; я знал достаточно, чтобы и самому догадаться. Отпечатки пальцев Сьюзан Марк имелись в базе данных; на моем горизонте тут же появились трое блестящих штабных офицеров в отставке, которые, задав мне свои вопросы, мгновенно испарились… Получалось, что она работала на военных, но занимала не слишком высокое положение. И жила в Аннандейле, в Вирджинии. Если я все правильно помню, это к юго-западу от Арлингтона. Возможно, с тех пор, как я там побывал, все изменилось, но с другой стороны, могло и остаться как прежде – приятным для жизни местом, откуда к тому же легко добираться до самого большого офисного здания, по прямой по 244-му шоссе.
– Твоя сестра работала в Пентагоне, – сказал я.
– Она не имела права говорить о своей работе, – ответил Джейк.
– Если бы она на самом деле была секретной, Сьюзан сказала бы тебе, что работает в «Уолл-марте»[16], – покачав головой, возразил я.
Он ничего не ответил, и я добавил:
– Одно время я служил в Пентагоне и хорошо его знаю, можешь меня проверить.
Он мгновение молчал, потом пожал плечами и сказал:
– Сьюзан была гражданским клерком, но с ее слов выходило, будто у нее потрясающая работа. Она входила в группу КУЛСАСША, но почти ничего мне не рассказывала, давая понять, что это секретная информация. Теперь, после Башен-близнецов, люди стали гораздо меньше говорить.
– Это не группа, а человек, – сказал я. – КУЛСАСША означает «Командующий Управлением личного состава армии США». Ничего потрясающего, обычный отдел кадров, бумажная работа и учетные карточки.
Джейк не ответил, и мне показалось, что я его обидел, приуменьшив значимость карьеры его сестры. Наверное, семинары в Ракере не пошли мне на пользу. Может быть, следовало внимательнее слушать психологов. Молчание слишком затянулось и стало неловким, и потому я спросил:
– Она вообще тебе что-нибудь рассказывала про свою работу?
– Не особенно. Возможно, и рассказывать было нечего, – проговорил он с налетом горечи в голосе, как будто его сестру поймали на вранье.
– Люди любят приукрашивать вещи, Джейк, – попытался утешить его я. – Такова природа человека. И, как правило, в этом нет никакого вреда. Может быть, дело в соперничестве, ты ведь коп, и она хотела, чтобы ее работа тоже выглядела значимой.
– Мы не были близки.
– И тем не менее вы являлись членами одной семьи.
– Наверное.
– Сьюзан нравилась ее работа?
– Мне казалось, что да. И, похоже, она ей подходила. Сьюзан обладала всеми необходимыми качествами для работы с учетными карточками – хорошая память, старательная, очень организованная. А еще она отлично владела компьютером.
Между нами снова повисло молчание, и я вернулся к своим размышлениям про Аннандейл. Приятный, но непримечательный городок, куда люди возвращаются после рабочего дня, чтобы переночевать. В данных обстоятельствах он имел всего одну важную характеристику: находится довольно далеко от Нью-Йорка.
«Она не была несчастливым человеком».
– Что? – спросил Джейк.
– Ничего. Это не мое дело, – ответил я.
– И все равно, что?
– Я просто размышляю.
– О чем?
«Если данное дело окажется не совсем таким, каким кажется на первый взгляд».
– Как давно ты в полиции?
– Восемнадцать лет.
– И все время в одном месте?
– Я проходил подготовку в школе патрульных, потом получил назначение в Джерси. Как в фарм-клубе[17].
– У вас случается много самоубийств?
– Наверное, одно или два в год.
– Кто-нибудь предвидел, что они произойдут?
– В общем, нет. Обычно они оказываются огромной неожиданностью.
– Как то, что сделала твоя сестра.
– Совершенно верно.
– Однако за каждым из них стоит какая-то причина.
– Всегда. Финансовая, сексуальная, какое-то дерьмо, которое вот-вот свалится на голову…
– Значит, у твоей сестры тоже имелась причина покончить с собой.
– Я понятия не имею какая.
Я снова задумался.
– Давай выкладывай. Просто скажи мне, о чем ты думаешь.
– Это не входит в мою компетенцию.
– Ты же был копом и замечаешь детали, – возразил Джейк.
– Наверное, семь из десяти самоубийств, которые ты видел, совершены дома, – кивнув, ответил я. – В трех случаях будущие жертвы доезжали до какого-нибудь переулка и там сводили счеты с жизнью.
– Более или менее так.
– Но это всегда знакомое место, тихое и уединенное. И определенное. Будущий самоубийца едет туда, собирается с духом и совершает задуманное.
– И что?
– А то, что я никогда не слышал про самоубийцу, который уехал на сотни миль от дома и покончил с собой в дороге.
– Я же тебе говорил.
– Ты сказал, что твоя сестра не убивала себя. Но я видел собственными глазами, как она это сделала. Я пытаюсь объяснить, что твоя сестра свела счеты с жизнью очень нетрадиционным способом. По правде говоря, я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь покончил с собой в вагоне метро. Под ним – да, но не внутри. Тебе известен хоть один случай самоубийства в общественном транспорте, да еще когда он движется?
– И что? – повторил он.
– И ничего. Я всего лишь задал вопрос.
– Почему?
– Потому что. Думай как коп, Джейк; на время забудь, что погибла твоя сестра. Что вы делаете, когда что-нибудь сильно отличается от обычной схемы?
– Копаем поглубже.
– Вот и копай.
– Это ее не вернет.
– Но понимание того, что произошло, сильно помогает.
Этому принципу нас тоже научили в Форт-Ракере. Но не на занятиях психологией.
Я налил себе еще кофе, а Джейкоб Марк вертел в руках пакетик с сахаром, и тот пересыпался из одного конца бумажного прямоугольничка в другой, как в песочных часах. Я видел, что голова у него работает, как у копа, но сердце болит, как у брата. И все это было написано у него на лице.
