Он взял напрокат старенький «шеви» и помчался вдогонку. Вылетев на шоссе-78, он и увидел это.
Автобус подожгли. Копы, участники марша и их преследователи устроили заварушку на обочине дороги.
Увидел он и цветную девочку, сбивавшую огонь с косичек. И поджигателя, который нарезал куски резины. Бросившись к нему, он сбил его с дороги и до полусмерти забил рукоятью револьвера.
Иногда мне нравится занюхать чуток. Здорово приводит в порядок мысли.
— …и лучшее из того, что я вам предлагаю — то, что вам не придется выступать на открытых судебных слушаниях. Федеральные судьи прочтут ваши письменные показания, а также прилагающиеся к ним мои письменные показания под присягой и будут действовать согласно этим документам. Если кому-то из вас придется-таки выступить в суде, то это произойдет на закрытом заседании, на котором не будут присутствовать ни репортеры, ни адвокаты противной стороны, ни представители местной полиции.
Славная маленькая церквушка была полна народу. Священник собрал на встречу с ним более шестидесяти человек.
Кемпер сказал:
— Вопросы есть?
Мужской голос закричал:
— Вы откуда?
Женский вторил ему:
— А как насчет защиты?
Кемпер оперся на кафедру:
— Я — из Нэшвилла, штат Теннесси. Возможно, вы помните, что в шестидесятом у нас были и бойкоты, и сидячие забастовки, как помните и то, что в нашем штате были достигнуты значительные успехи в деле интеграции — притом с минимумом кровопролития. Я понимаю, что Миссисипи намного меньше цивилизован, нежели мой родной штат, — а что касается защиты, я могу сказать одно: когда вы зарегистрируетесь в качестве избирателей, то все цифры будут работать на вас. Иными словами, чем больше людей согласятся давать показания, тем лучше. Чем больше людей обретут избирательное право — тем лучше для вас. Я не спорю, что в некоторых слоях общества обретение вами избирательных прав вряд ли воспримут с энтузиазмом, но чем больше людей примут участие в голосовании, тем больше шансов, что вы выберете в органы местной власти тех, кто сможет держать эти социальные элементы в повиновении.
Какой-то тип сказал:
— При нашей церкви есть ухоженное кладбище. Вот только никто из нас туда покамест не хочет.
Женщина из толпы добавила:
— Нельзя думать, что местные законы ни с того ни с сего изменятся в нашу пользу.
Кемпер улыбнулся. Две порции порошка и пара мартини за ленчем — и церквушка почти светилась.
— Что касается вашего кладбища, то красивей я не видел, — но никто из нас туда не собирается до самого миллениума; что же касается защиты, могу сказать только о той блестящей работе по защите участников «Марша свободы», которую проделал в прошлом году президент Кеннеди; и если вышеупомянутые белые люмпены, деревенские дурни, пьяницы и олухи окажут сопротивление обретению вами гражданских прав, федеральное правительство примет вызов со всей своей мощью, ибо ваша воля к свободе непобедима, ибо это — хорошо, правильно и справедливо и на вашей стороне — сила доброты, честности, твердости и добродетели.
Прихожане дружно встали и зааплодировали.
— …так что это, как бы это выразиться, — полюбовное соглашение. У меня есть клан «Королевских рыцарей», по большому счету это — привилегия от ФБР, и все, что мне надо делать, — держать нос по ветру и стучать на «Восторженных» и «Имперских рыцарей» или, точнее, на их мухлеж с почтой, потому что это единственные преступления клана, которые волнуют мистера Гувера по-настоящему. У меня есть свои информаторы в обеих группировках, и я плачу им из своего кармана, — то есть, из открытого для меня кармана Бюро, — что помогает мне укреплять мою собственную группировку.
В хибаре стоял кислый дух нестираных носков и застарелый запашок марихуаны.
Кемпер раздавил муху, которая устроилась на его стуле:
— Так что там со стрелками, о которых ты упоминал?
— Они здесь. Им пришлось жить со мной, потому что в местных мотелях не видят разницы между кубинцами и ниггерами. Конечно, ты-то пытаешься все изменить.
— И где они сейчас?
— Недалеко отсюда у меня стрельбище — там, и с ними мои парни из клана. Пива хочешь?
— А как насчет сухого мартини?
— В здешних местах такого не водится. Если кто и спрашивает, на него немедленно начинают показывать пальцем, как на федерального агитатора.
Кемпер улыбнулся:
— У меня есть свой человек — бармен в «Скайлайн-Лаунж».
— Наверное, еврей или педик.
Кемпер вдруг заговорил с тягучим южным акцентом:
— Сынок, ты испытываешь мое терпение.
Локхарт поморщился:
— Ну… черт, короче, полагаю, тебе будет интересно, что Пит нашел четверых парней. Гай Бэнистер сообщил, что тебе нужны еще двое, но ты пока их не нашел — что неудивительно, ты ведь так занят своей интеграцией.
— Расскажи мне о стрелках. Воздержись от неуместных комментариев и говори по делу.
Локхарт отодвинул стул. Кемпер пододвинул свой поближе к нему.
— Это… Бэнистер отправил их ко мне. Они угнали на Кубе моторный катер и гнали его до самого побережья Алабамы. В Алабаме они ограбили пару бензоколонок и винных магазинов, а также возобновили знакомство с тем французским типом, Лораном Гери, и тот посоветовал им позвонить Гаю, мол, у него есть какая-то работенка как раз для противников Кастро.
— И?
— И Гай счел их слишком ненормальными на его вкус, — а это означает, что они совсем ненормальные. И он же прислал их мне — мне, которому они нужны, как псу блохи.
Кемпер придвинулся еще ближе. Локхарт вместе со стулом оказался припертым к стене.
— Эй, ты что-то уж больно теснишь меня.
— Расскажи мне о кубинцах.
— Господи. Я думал, мы друзья.
— А мы и есть друзья. Так что там с теми кубинцами?
Локхарт отодвинул стул в сторону:
— Их зовут Флэш Элорд и Хуан Канестель. «Флэш» — не настоящее имя Элорда. Просто был такой знаменитый боксер-латинос с такой же, как и у него, фамилией, и он позаимствовал его прозвище.
— И?
— И они оба — отличные стрелки и терпеть не могут Фиделя. У Флэша было в Гаване дело — он держал рабынь-проституток, а Хуан — насильник, кастрированный тайной полицией Кастро, потому что в период с 1959 по 1961 год он изнасиловал что-то около трехсот баб.
— И эти люди готовы умереть за свободную Кубу?
— Черт, выходит, что так. Флэш говорит, что, учитывая ту жизнь, которую он вел, можно считать чудом каждый день, когда он просыпается живым.
Кемпер улыбнулся:
— Тебе тоже следовало бы руководствоваться этим принципом.
— Ты это о чем?
— Да о том, что неподалеку от Меридиана есть славная негритянская баптистская церквушка под названием первая церковь Троицы, а рядом с ней — красивое кладбище с поросшими мхом могильными плитами.
Локхарт заткнул одну ноздрю и высморкался на пол:
— И что, бля? Ты… типа специалист по ниггерским церквям?
Кемпер нарочно утрировал свой акцент:
— Скажи своим парням, чтобы они ее не трогали.
— Черт, вот и как прикажешь уважающему себя белому человеку на это реагировать?
— Скажи: «Да, сэр, мистер Бойд».
Локхарт раздраженно забормотал что-то. Кемпер замурлыкал «Мы преодолеем».
Локхарт сказал:
— Да, сэр, мистер Бойд.
У Флэша была прическа «ирокез». У Хуана — что-то топорщилось на том месте, где должны были быть яички — должно быть, напихал туда носовых платков или скомканной марли.
«Стрельбище» оказалось пустым местом на территории трейлерного городка. Клановцы при полном параде палили по жестянкам и посасывали пиво и виски «Джек Дэниэлс».
Они попадали в одну жестянку из четырех с расстояния в тридцать метров. Флэш и Хуан попадали в каждую — со вдвое большего расстояния.
Они стреляли из стареньких винтовок «М-16» в тусклом вечернем свете. Более продвинутые винтовки и оптический прицел — и им не будет равных. Дуги Фрэнк бегал туда-сюда. Кемпер наблюдал за кубинцами.
Флэш и Хуан разделись по пояс и принялись отмахиваться от москитов рубахами. Оба были в шрамах от пыток.
Кемпер присвистнул и дал сигнал Локхарту: давай их сюда.
Дуги Фрэнк собрал их. Кемпер прислонился к старому, выкрашенному в два цвета «форду». Салон был завален бутылками со спиртным и ружьями.
Они подошли. Кемпер был дружелюбен и вежлив.
Пошли улыбки и поклоны. Он пожал им руки. Флэш и Хуан надели рубахи — в знак уважения к Белому Бване.
Кемпер внезапно прервал обмен любезностями:
— Меня зовут Бойд. У меня есть для вас задание.
Флэш ответил:
— Si, trabajo. Quien el…
Хуан шикнул на него.
— Что за задание?
Кемпер попробовал перейти на испанский:
— Trabajo тиу importante. Para matar el grande puto Fidel Castro.
