— Может, он и выжил из ума, — не стал я спорить. — Но если нам не удастся быстро найти Бэйкера, то Лэнделу придется распроститься с клиникой, а вам с работой.
— Возможно, вы и правы. — Плечи женщины как-то поникли. — Во всяком случае, ему не в чем будет винить меня, если что-то случится, так как эта безумная идея целиком принадлежит ему и вам.
— Как это понимать, если что-то случится? — насторожился я.
Уголки ее губ изогнулись книзу, придав улыбке зловещий вид.
— У Эврил Пэсколл проблема особого рода. Не будет преувеличением, по-моему, отнести ее к разряду уникальных.
— И что же это за проблема?
— Очень скоро узнаете сами. — Ее улыбка уже стала не просто зловещей, но садистской. — Доктор всегда придерживается политики: не давать суррогату никакой предварительной информации о пациентке, с которой предстоит работать. Он считает, что сведения подобного рода способствуют созданию предвзятого отношения, а это не принесет обоим ничего, кроме вреда.
— Неужели вы не можете дать мне хотя бы слабую зацепку? — с надеждой взмолился я.
Ее улыбка стала совсем отрешенной и еле заметной.
— Нет, Бойд, в этом заведении так дела не делаются. Кроме того, как я вам уже сказала, — моя хата с краю.
— Спасибо и на этом, — пробормотал я.
— Не стоит благодарности, — ответила она, внезапно повеселев. — Теперь мне, пожалуй, лучше пойти и поговорить с Эврил Пэсколл, дабы подготовить ее к появлению нового мужского суррогата. На это уйдет некоторое время, поэтому, если есть что-то такое, что вы хотели бы сделать не откладывая на потом...
Я отрицательно покачал головой:
— Буду ждать вас в вашем офисе, здесь.
— Очень хорошо! — Мисс Уинтур понадобилось дойти до самой двери, чтобы только тогда, обернувшись, бросить мне через плечо с издевкой:
— Если найдете что-то интересное в моих ящиках, дайте и мне потом знать.
Дверь захлопнулась за ней с шумом, похожим на салют, произведенный из одного ствола. Я погрузился в кресло и закурил сигарету. В офисе не было зеркала, а посему не представлялось никакой возможности убедиться, в порядке ли мой профиль. Да и какого дьявола! Я замыслил краткую атаку, от силы минут на пять, а этого времени было слишком мало, чтобы успеть рассмотреть свой профиль в деталях, и вполне достаточно, чтобы прийти в экстаз от его совершенства — мой профиль самое испытанное средство воздействия на женщин — и внушить Эврил Пэсколл желание немедленно сдаться. А потом, когда я стал бы заниматься с ней любовью, со свойственным мне темпераментом и утонченностью, она непременно бы раскололась и выложила все, что знала о Поле Бэйкере, — лучшего стимула вызвать ее на откровенность, чем кровать, и не придумаешь!
Джейн Уинтур, казалось, не было чертовски долго.
Сверившись по часам, я прикинул, что она отсутствует уже около пятнадцати минут. Я совсем было решил отправиться на ее поиски, когда зазвонил телефон на столе. Я снял трубку и произнес: «Офис мисс Уинтур» — в сугубо деловом тоне.
— Бойд! — Ее холодный голос нельзя было не узнать даже по телефону. — Это Джейн Уинтур. Я только что от Эврил Пэсколл, и она уже ожидает вас.
— А вы не собираетесь нас представить друг другу? — робко поинтересовался я, почти не надеясь на положительный ответ.
— У меня сейчас есть дела и поважней. Как бы то ни было, но я подготовила почву, и она ожидает вас в любой момент. Сверните направо, когда выйдете из моего офиса, и следуйте по коридору до конца. Она в палате под номером 17.
— О'кей! — ответил я. — Уже иду.
— Желаю удачи!
— Благодарю, — отозвался я, и тут мне показалось, что я расслышал на другом конце провода что-то вроде хихиканья.
— А может, вам удача и ни к чему, — произнесла она сдавленным голосом. — Из всех мужчин, виденных мною, вы самый толстокожий, так что... — И тут она повесила трубку.
Коридор дважды круто сворачивал направо и, казалось, тянулся до бесконечности. Я уже готов был отчаяться и вознести молитву святому Бернарду, чтобы тот нашел меня в этих стенах и помог выбраться на свет Божий, когда впереди увидел номер, который искал. Я вежливо постучал в дверь, и она приоткрылась сама на несколько дюймов.
— Входите, — раздался голос с сильным акцентом. — Открыто!
Я вошел в маленькую прихожую, закрыл за собой дверь, и тут до меня дошло, что это не больничная палата, а скорее небольшая квартира. Это имело смысл, так как обеспечивало пациентке комфорт и приватность, не только когда она в процессе лечения использует мужского суррогата, но и на время всего своего пребывания в клинике."
— Ванная комната, — вновь донесся до меня голос из глубины помещения, — через дверь, слева от вас.
Пожалуйста, разденьтесь до пояса и наденьте маску.
— Маску? — вырвалось у меня.
— Я никогда не вижусь и не разговариваю с мужчиной, одетым до пояса и без маски на лице, — сообщил голос самым решительным тоном.
«Так вот почему Джейн Уинтур держала рот на замке!» — подумал я. Здесь, судя по всему, мне предстоит встретиться с «шизо», да еще с глазу на глаз. Но отступать было поздно, и я не хотел стать всеобщим посмешищем. Мне нетрудно было представить, как торжествующе посмотрит на меня мисс Уинтур, если признаюсь, что с позором показал пятки в самом начале своего дебюта в роли мужского суррогата.
Ванная комната была как ванная комната, и я снял с себя пиджак, галстук, рубашку и затем примерно с секунду восхищался отражением в зеркале величественного торса Бойда, прежде чем взял бархатную маску, которая небрежно свисала с края раковины. Надев ее, я вновь кинул взгляд на свой профиль в зеркале. С первого взгляда ощутил некоторую нервозность, да и второй взгляд ничем не улучшил первого впечатления. За исключением разве что прорезей для глаз, да и то потому, что без них не обойтись, маска закрывала мне почти половину лица — от середины лба до кончика носа. Это была та самая штука в духе голливудских триллеров, что заставила бы завизжать от страха домашнюю хозяйку, доведись ей заглянуть ненароком в дверь, если вдруг по непонятной причине она забрела бы в клинику. Я нервно помахал рукой своему отражению в маске и вышел из ванной комнаты.
Эврил Пэсколл, как я выяснил несколькими секундами позже, ожидала меня в спальне.
— Закройте дверь! — потребовал как бы доносящийся из самого нутра голос.
Я покорно подчинился и стоял, стреляя глазами, почти в полной темноте. Тяжелые шторы на окнах были плотно занавешены, и мне едва удалось разглядеть силуэт, находящийся от меня футах в шести. Затем мои глаза попривыкли к темноте, и мне осталось только пожелать, чтобы они лучше и не делали этого.
Фигура, представшая моему взору, вне всяких сомнений, принадлежала женщине. Женщине с длинными, соломенного цвета волосами, которые в беспорядке падали ей на плечи. Она была тоже обнажена до талии, и ее молочно-белые полные груди с вызывающе торчавшими сосками могли бы вызвать у меня соответствующую реакцию, но — увы — почему-то не вызвали. Все, что было на ней из одежды, — это кожаные коротенькие шортики и кожаные сапоги, доходящие до колен. Я все еще стоял разинув рот, когда услышал слабый свистящий звук. Разум мой отказывался верить глазам моим, но они упорно убеждали, что не лгут.
В правой руке она держала кожаную плетку., Рука быстро взметнулась вверх, и на этот раз свистящий в воздухе звук заставил похолодеть кровь в жилах. Маску, что была на ней, — очевидно, точная копия той, что красовалась и на мне, — в темноте разглядеть не представлялось возможным, и создавалось впечатление, что у женщины всего лишь часть лица.
— Кто первый? — прошипела она.
— Первый? — жалобно переспросил я.
— Ты — ее указательный палец вперился в меня, — лупцуешь? Или я? — Тут она пальцем указала на себя.
— Может, мне следует вначале представиться? — Мой голос сорвался на фальцет, и я поспешно откашлялся, чтобы прочистить горло. — Я о том, что надо бы, наверное, познакомиться, немного пообщаться... пошутить, прежде чем начать... уф... охаживать друг друга плеткой.
— Никаких разговоров! — возразил внутриутробный голос. — Только действовать!
— Вам бы не следовало в таком темпе форсировать события, — промямлил я. — Ведь за нами никто не гонится — это я имею в виду... нет! Вы не смеете... ой-ооуу!
Смазанный синтаксис конца фразы был вызван тем, что витая, из ремешков плетка внезапно обвилась вокруг моих плеч, вызывая мучительную боль в каждом дюйме тела, по которому прошлась.
— Ну как? — Белые, как у кровожадного хищника, зубы ослепительно блеснули в темноте совсем близко от меня. — Тебе понравилось?
— Черта с два — понравилось! — взревел я. — Еще как не понравилось!
— Хорошо, — опять блеснули белые зубы, — значит, ты садист, это даже лучше. А я мазохистка. — Она внезапно протянула мне плетку, и я чисто инстинктивно отшатнулся. В следующий миг моим глазам предстала спина, все напрягшаяся в ожидании удара. — Теперь... бичуй меня!
