Я грустно покачал головой:
— Я никогда не выдаю имя клиента без его согласия. А согласия клиент мне не дал.
— Вы перестанете наконец надо мной издеваться? — презрительно бросила она. — Я знаю, что ваш клиент Грег Стоунли. Он собирался миловаться с Луизой в течение восьми дней в Лос-Анджелесе, и, когда она туда не приехала, он сразу сообразил, что с ней что-то стряслось.
— Кто вам это сказал? — спокойно спросил я.
— Нельсон Пемброк, сегодня утром. — Теперь она начала насмехаться. — Он нам также рассказал, как вы перетрусили, когда его шофер слегка стукнул вас по голове.
— Его шофер? В этом состоит работа Карла?
— Я зря теряла время, — сказала она. — Я надеялась узнать от вас что-либо новое, но, видно, вы ничего не добились и не в состоянии помочь нам отыскать Луизу.
— Зато я познакомился с очаровательными людьми.
И все садомазохисты.
— Допивай свой стакан и убирайся, — недружелюбно проговорила она. — Если, уважаемый, ваши мозги хоть немного варят, то вы все бросите и вернетесь в Нью-Йорк. И поскорей, потому что Нельсон Пемброк не тот человек, который прощает или забывает.
— А что устроила там ваша компания? Нечто вроде клуба? Каждую пятницу вы проводите вечер в этом очаровательном подвальчике, и мисс Эплби занимается с каждым по очереди?
— Ты отвратительный и грязный подонок. Сволочь!
Черты ее лица исказились от ярости. Она вскочила с дивана и бросилась на меня, пытаясь вцепиться ногтями мне прямо в лицо. Было не до джентльменства, и я схватил ее за запястье. Сильным рывком я заставил ее потерять равновесие, а через долю секунды она уже лежала у меня на коленях, вне себя от бешенства.
Я уже был готов отпустить ее, но она вонзила зубы мне в ладонь, причинив этим сильную боль. Я зажал ее ноздри, вынудив дышать ртом, и, когда она открыла рот, освободил руку. Ее зубы оставили глубокие кровоточащие следы.
Я схватил ее за руки и сжал их своей, стараясь, чтобы весь этот узел был подальше от ее зубов, потом рванул ее пояс, заставив пряжку расстегнуться, и стал стаскивать с нее юбку, в то время как она поливала меня отборной бранью. Так как она не носила трусиков, я внезапно увидел крупным планом между бедер то, что там и должно было находиться. Меня это не привлекло и не возбудило, потому что в ту минуту я мог думать только о хорошей порке. Я сбросил ее со своих колен на пол, потом подтащил к дивану и швырнул плашмя на живот.
На ее округлых ягодицах еще были видны следы плетки. Я воспользовался своим ремнем, подумав, что мисс Эплби наверняка пустила бы в ход тот его конец, что с пряжкой, однако я не собирался становиться садистом, как она. Я ударил Кэрол пять-шесть раз по бело-розовому заду, и с каждым новым ударом она испускала все более громкие вопли. Потом я бросил ее на пол и вернулся в свое кресло, прихватив стакан, одиноко стоявший на столике. Кэрол рыдала как безумная, но, как мне показалось, больше от злости, чем от боли.
Я мягко посоветовал ей:
— В течение часа втирай мазь, и тогда, без сомнения, завтра вечером ты сможешь садиться.
Она пробормотала что-то нечленораздельное.
Я допил свой стакан, а затем направился к двери.
— Подожди! — закричала она.
Я обернулся и увидел, что при помощи руки и колена ей удалось встать. Ее великолепные волосы беспорядочно рассыпались по плечам, а серо-зеленые глаза злобно вперились в меня. Ведьма, да и только!
— Ты поганый ублюдок, Бойд! — выдохнула Кэрол. — И она шлюха, похуже тебя. Она всегда была шлюхой. Она успела переспать со всеми: со Стоунли, с Пемброком и с Брэдом! И еще она любит женщин. Ты знал это? Ваша мисс Эплби ее близкая подруга, а еще ближе Элоиза Харман! И он узнал об этом!
— Что ты такое говоришь, Боже мой!
— Д'Авенци! — прошипела она. — Он обнаружил ее проделки и захотел ее вытурить! Он не желал это выносить и решил развестись. Ей надо было помешать этому, чтобы не потерять все — деньги, дом и остальное. Тогда она его и убила.
— Луиза в это время находилась в Нью-Йорке, — спокойно заметил я. — Полиция проверила ее алиби по всем статьям.
— Ну конечно, Луиза была в Нью-Йорке, но у нее есть друзья, не так ли?
— Кто, например?
— Среди многих дорогая Элоиза, вот кто.
Это было правдоподобно, но мне не нравилась ее отвратительная манера выплевывать слова прямо в лицо.
— Как ты думаешь, почему Луиза стала ее компаньонкой? Почему она разрешила превратить свой дом в бардак? Думаешь, Луиза нуждалась в этих деньгах?
— Не знаю, нуждалась ли она в деньгах, но этот домишко должен приносить большой доход. Если она не дорожила этим домом, то почему бы ей и не превратить его в доходное предприятие?
— Просто невозможно быть таким дураком, Бойд! — Она встала и попыталась натянуть на бедра юбку. — Если кому и было выгодно избавиться от Луизы, то это ее другу Элоизе. Хочешь знать почему? Потому что с того момента, когда Луиза подпишет бумаги о создании местного клуба, Элоиза останется ни с чем! Ни клиентов, ни борделя, ничего!
— Предположим, ты права. Предположим, что Луиза убила Д'Авенци с помощью Элоизы и та наложила лапу на свою часть борделя как на компенсацию. Но почему Луиза внезапно изменила свое решение через два года или даже немного позже?
— Потому что она знает, что ей больше его не удержать, — ответила рыжая. — Мы в состоянии закрыть ее бордель в любой момент, и Луиза это знает. Лучше получить доход с чистого дела, чем остаться с пустыми руками и дурацким видом.
— Если Луиза хорошо это понимала, то, естественно, понимает и Элоиза.
— У Элоизы, возможно, были и другие планы. — Она нагнулась и подняла свой пояс. — Может быть, Элоиза решила помешать Луизе, воображая, что тем самым она будет влиять на нас всех и заставит забыть о проекте клуба.
— У тебя потрясающее воображение, Кэрол, — сказал я. — Почти такое же потрясающее, как твой отвратительный характер.
— Это она твоя клиентка, чтоб мне подохнуть! — заорала Кэрол. — Элоиза! Она тебя наняла, чтобы спутать все карты и отвести от себя подозрения! Или, быть может, ты с ней в сговоре, Бойд. Вы вместе похитили или убили Луизу, и вся эта история с частным детективом придумана для того, чтобы нас совсем запутать!
— Я могу сказать тебе одну вещь, Кэрол, дорогая.
Место, где ты хранишь свои мозги, расположено между талией и...
Она стала поносить меня, потом, обернув пояс вокруг руки, ринулась ко мне. Я видел, как блестели кнопки над ее головой, и думал, что надо отдать ей должное — она не сдается сразу. Но, взбешенная так сильно, она не обратила внимания на мелочь. Она замахнулась и...
Внезапно юбка соскользнула с ее бедер, и колени запутались в ткани. Кэрол попыталась сделать шаг, но тут же упала ничком на пол. Она отчаянно завопила, обкладывая всех и вся, потом заколотила ногами об пол.
Я открыл дверь и вышел в сумерки вечера. Я сказал себе, что это самое лучшее, что я мог сделать, — ведь, что бы я ни предпринял, сейчас ее ничто не утешит, и потому я счел за благо смыться.
Марта Стоунли осторожно приоткрыла дверь и, увидев, что это я, расплылась в улыбке:
— Я ждала тебя ровно в восемь, Дэнни, но все равно входи.
Она широко распахнула дверь и закрыла ее, как только я вошел.
— Я только что из-под душа, мне надо одеться.
Я это понял и сам. За исключением белого лоскутка в виде трусиков, на ней ничего не было. Ее маленькие, высоко поднятые груди были совершенно круглые, с соблазнительно торчащими сосками. Великолепный загар цвета красного дерева отлично контрастировал с белыми мини-трусиками. Какой-то девиз был написан на них, но он исчезал между бедрами, и я мог прочитать только первое слово.
— Обращаться с... с чем? — спросил я заинтересованно.
— С любовью, — ответила она и засмеялась.
— Чего только они не придумают.
— Ну и хорошо... Но раз уж ты здесь, а обед будет готов не раньше чем через час, то и в самом деле не стоит терять время на одевание, правда?
— Моя дорогая, — ответил я серьезным тоном, — я никогда не задаю себе подобных вопросов.
— Как это понимать?
— Может быть, мы пройдем в гостиную и выпьем там по стаканчику? Не знаю почему, но мне кажется, что мне будет легче сказать тебе то, что я собираюсь, со стаканом в руке.
Она с подозрением посмотрела на меня:
— Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь, милый?
— Да-да... Теперь я знаю все, но то, что я обнаружил, ничуть меня не радует.
Мы вошли в гостиную, и я направился к бару, приготовил для нас мартини со льдом, но без воды и дал ей стакан.
— Выпей немного и садись, — сказал я.
— Я начинаю думать, что ты действительно принес мне дурные вести. — Теперь в ее голосе звучало беспокойство. — Не тяни и рассказывай.
— Он действительно редкий подонок, — мрачным голосом проговорил я. — Никогда бы не поверил, что можно так бессовестно относиться к слабому полу. Я просто не смогу остаться здесь и предаваться любви, зная то, что я знаю.
