Я смастерил такое же выражение лица, как у Шерли, и произнес высоким голосом:
– Скажите, нравится ли куропаткам заниматься этим с кем-нибудь, кроме куропаток?
Рейчел прыснула, Линда улыбнулась. На улице мы разделились: Рейчел и я сели в нашу машину, а Линда – в свою.
Мы ехали по Солджерс-Филд-роуд, слева от нас петлял узенький Чарлз. Я посмотрел на Рейчел – она плакала. Слезы беззвучно текли по ее щекам, руки были сжаты между коленями. Плечи чуть ссутулились, и тело слегка вздрагивало. Я снова посмотрел на дорогу, не зная, что и думать. Рейчел продолжала тихонько всхлипывать. Надрывный вдох, судорожный выдох. Мы ехали мимо Гарвардского стадиона.
– Чувствуете себя полным дерьмом? – спросил я.
Она кивнула.
– Не доводите себя до истерики, – посоветовал я.
– Дерьмо, – произнесла она не очень разборчиво и не очень твердо, но если бы я сам не видел слез на ее лице, то сказал бы, что она просто слегка запыхалась. – Или чудовище. Кажется, все видят нас такими. Совращаете ли вы маленьких девочек? Водите ли их на тайные лесбийские ритуалы? Пользуетесь ли вы вибратором? К черту. К черту. Подонки. – Ее плечи затряслись сильнее.
Я протянул ей правую руку ладонью вверх. Так мы миновали коммерческую школу: я – с протянутой рукой, она – с трясущимися плечами. Потом она положила свою левую руку в мою правую, и я крепко сжал ее.
– Успокойтесь, – повторил я.
Она ответила мне пожатием, и так мы проехали остаток пути вдоль Чарлза: наши руки были крепко сцеплены, и она постепенно успокаивалась. Когда я выехал на Арлингтон-стрит, она выпустила мою руку и открыла сумочку. А к тому времени, когда мы остановились перед "Ритцем", лицо ее уже было сухо и слегка накрашено: она полностью взяла себя в руки.
Когда я вылез и кивнул в сторону своего "шевроле", швейцар посмотрел на меня так, будто я нагадил ему на ногу. Но он стерпел и ничего не сказал – работа есть работа. Мы поднялись на лифте и молча двинулись к ее комнате. Она открыла дверь, но я вошел первым, а она следом.
– К часу мы едем в "Первую совместную страховую компанию". Я встречаюсь там с группой женщин. Вы можете забрать меня около половины первого? – голос ее был совершенно тверд.
– Конечно, – ответил я.
– Я хотела бы отдохнуть, – сказала она, – пожалуйста, извините.
– Конечно, – повторил я. – Я буду здесь без четверти час.
– Да, – произнесла она. – Спасибо.
– Закройте за мной дверь, – напомнил я.
Она кивнула. Я подождал, пока не услышал звук задвигаемого засова. Потом направился к лифту и спустился вниз.
– Я встречаюсь неофициально с небольшой группой женщин-служащих "Первой совместной страховой компании", – сказала Рейчел. – У них обеденный перерыв, и они пригласили меня разделить с ними трапезу. Я знаю, что вы должны быть поблизости, но мне не хотелось бы, чтобы вы присоединялись к нам.
В это время мы шли по Бойлстон-стрит.
– Хорошо, – ответил я. – Однако, насколько я помню вашу книгу, "Первая совместная" – один из очагов зла.
– Я бы не стала так формулировать, но, в общем, да. Они допускают дискриминацию в отношении приема женщин на работу и заработной платы. У них в правлении почти нет женщин. Они постоянно отказываются принимать на работу гомосексуалистов и лесбиянок и увольняют таковых, если обнаруживают среди персонала.
– Вы, кажется, нашли дискриминацию и в их сделках?
– Да. Они не одобряют оформления страховки черным.
– А какой у компании девиз? Рейчел улыбнулась:
– "Мы работаем для людей".
Мы вошли в коридор "Первой совместной" и на лифте поднялись на двадцать первый этаж. Кафе находилось в конце коридора. Молодая женщина в слаксах, жилете из верблюжьей шерсти и темно-коричневом блейзере ждала снаружи.
Увидев Рейчел, она сделала несколько шагов вперед и спросила:
– Рейчел Уоллес?
Она носила маленькие очки в золотой оправе и совершенно не красилась. У нее были роскошные каштановые волосы.
Рейчел протянула руку.
– Да, – сказала она. – А вы – Дороти Коллела?
– Да, заходите. Мы все за столиком в углу. – Она нерешительно посмотрела на меня.
– Меня зовут Спенсер, – сообщил я. – Я просто болтаюсь вокруг госпожи Уоллес. Можете не обращать на меня внимания.
– Вы присоединитесь к нам? – спросила Дороти.
– Нет, – ответила за меня Рейчел. – Мистер Спенсер побудет неподалеку, на случай, если мне что-то понадобится.
Дороти довольно невыразительно улыбнулась и провела Рейчел к длинному столу в углу кафе. Там собрались еще восемь женщин. Я прислонился к стене метрах в шести от них: так я мог видеть Рейчел, но не мог слышать, о чем они говорят, и никому не мешал.
За столиком, куда села Рейчел, довольно долго скрипели стулья и царила толкотня. Там представляли присутствующих, они вставали и садились, а затем все, кроме двух женщин, встали и направились на раздачу, чтобы взять ленч. Главным блюдом был гамбургский бифштекс с яйцом по-восточному, и я решил обойтись без обеда.
В кафе был низкий потолок с множеством ламп дневного света. Три стены выкрашены в ярко-желтый цвет, четвертая окнами выходила на Бэк-Бей. От яркой краски глазам становилось больно. Сквозь шум пробивалась музыка.
Работа с писателем – это такая романтика. Уехав отсюда, мы, может быть, направимся в какой-нибудь магазинчик, где будем раздавать автографы на корсетах. Рейчел взяла свою порцию и вернулась за столик. Но бифштексом по-восточному она побрезговала. На ее подносе были только сандвич и чашка чая.
Девушка в роскошной одежде, судя по виду совсем недавно покинувшая школьные коридоры, прошла мимо, задев меня бедром. На носу у нее были смешные синие очки, украшенные драгоценными камнями, и пахла она как французский закат. Улыбнувшись мне, она сказала:
– Ну, красавчик, что ты разглядываешь?
– Тело девятого размера, втиснутое в платье седьмого размера, – ответил я.
– Тебе стоит посмотреть на него без платья, – хихикнула она.
– Да, действительно стоит, – отозвался я.
Она улыбнулась и присоединилась к двум другим крошкам ее возраста, сидевшим за столом. Они пошептались, посмотрели на меня и засмеялись.
Двое мужчин в костюмах и охранник в форме вошли в кафе и направились к столу Рейчел. Я скользнул за ними и прислушался. Похоже, это по моей части. Так и оказалось.
– Мы пригласили ее сюда, – объяснила Дороти.
Тот, что в костюме, заявил:
– Вы не имели права.
Он был похож на Кларка Кента: костюм-тройка в "елочку", очки, квадратное лицо, короткая стрижка, гладко выбрит, ботинки начищены до блеска, узел на галстуке небольшой и булавка скромная. Высокого полета птица.
– Кто вы? – спросила Рейчел.
– Тиммонс, – представился он. – Руководитель отдела кадров. – Он говорил очень быстро. – Это мистер Бучер, наш ответственный за охрану.
Охранника никто не представил: мелкая сошка. Бучер был полноват, и у него были густые усы. Пистолета у него не было, но из правого кармана брюк торчала кожаная петля.
– А почему вы требуете, чтобы я ушла? – спросила Рейчел.
– Потому что вы грубо нарушаете правила компании.
– Каким образом?
– В этом здании запрещено заниматься подстрекательством, – заявил Тиммонс.
Интересно, подумал я, он волнуется или всегда так быстро говорит. Я подошел сзади к стулу Рейчел, скрестил руки на груди и уставился на Тиммонса.
– И к чему я подстрекаю? – поинтересовалась Рейчел.
Тиммонсу явно не нравилось мое присутствие, но он не знал, как быть. Он посмотрел на меня, зыркнул в сторону, потом посмотрел на Бучера, потом снова на меня и, наконец, – на Рейчел. Он начал говорить с ней, потом замолчал и снова вперился в меня.
– Кто вы? – спросил он.
– Специалист по зубам, – ответил я.
– Кто?
– Специалист по зубам, – объяснил я. – Удаляю лишние зубы.
Тиммонс открыл рот – и захлопнул его.
– Мы не нуждаемся в остроумных ответах, – заговорил Бучер.
– Вы все равно не понимаете шуток, – сказал я.
– Мистер Спенсер со мной, – вставила Рейчел.
– Отлично, – заявил Бучер, – вам обоим придется уйти, или мы прикажем выставить вас отсюда.
– А сколько народу у вас в охране? – спросил я у Бучера.
– Это не ваша забота, – оборвал он. Ну очень крутой.
– Согласен. Но лично вам следовало бы озаботиться. Чертовски много таких, как вы, понадобится, чтобы выставить нас.
Охраннику в форме, казалось, было не по себе. Не исключено, что он знал свои возможности или ему попросту не нравилась компания, в которой он очутился.
– Спенсер, – вмешалась Рейчел, – я не хочу этого. Мы будем сопротивляться, но только пассивно.
Общее спокойствие, царившее в столовой, слегка нарушали жуткие желтые стены. Тиммонс снова заговорил, может быть воодушевленный словами о пассивном сопротивлении.
– Уйдете ли вы по-хорошему? – спросил он.
– Нет, – ответила Рейчел. – Не уйду.
