Но зачем было предпринимать столь опасный шаг именно в момент, когда круг подозреваемых лиц так ограничен?
А как объяснить все остальные происшествия?
Он окончательно завяз в этих изводящих парадоксах относительной бессмыслицы, которые были для него намного хуже, чем полная чепуха. Полная бессмыслица представлялась ему чем-то вроде шифра: стоило только найти ключ к этому шифру, и все разрозненные детали дела мгновенно станут ясными и обоснованными. Но существует только один-единственный ключ к разгадке. И всегда известно, есть у тебя этот ключ или нет. А беда с такими вот ситуациями заключалась в том, что, когда начинаешь разбираться с одними фактами, никогда нельзя быть уверенным в том, что не искажаешь другие...
Занятый своими мыслями, он все же услышал, как очень тихо повернулась дверная ручка.
Саймон не двинулся с места, и лишь рука его скользнула в карман халата, где был пистолет. Он лежал очень тихо и расслабленно, стараясь подражать неглубокому и ровному дыханию спящего, и из-под прикрытых век мог наблюдать за открывающейся дверью.
Вошла Эстер.
Она задержалась на несколько секунд в дверях, глядя на него, и свет из-за ее спины позволял видеть каждую линию прекрасного тела, просвечивавшего сквозь белый креповый халатик, который был на ней. Затем она тихо прикрыла за собой дверь и подошла ближе к Святому. Ему были хорошо видны обе ее руки, и в руках у нее ничего не было.
Он открыл глаза.
– Привет, – сказала она.
– Привет. – Он слегка потянулся на постели.
– Надеюсь, я вас не разбудила.
– Я лишь дремал.
– У меня кончились сигареты, – сказала она, – и я подумала, что вы сможете меня выручить.
– Думаю, что смогу.
Это был потрясающий диалог.
Он взял со своего ночного столика пачку сигарет и предложил ей. Она подошла к нему, чтобы взять сигарету. Не вставая с постели, он зажег спичку. Она присела рядом с ним на кровать и прикурила от его спички. Впереди на ее халатике был сделан глубокий вырез, и, когда она наклонилась к Саймону, чтобы прикурить, халатик распахнулся еще больше.
– Спасибо. – Эстер глубоко затянулась сигаретой. После этого она могла бы и уйти, но не ушла. Ее темные мечтательные глаза изучали его.
– Мне кажется, вы занимались тем, что обдумывали ситуацию.
– Да, немного.
– Появились у вас какие-нибудь идеи?
– Масса. Даже слишком много.
– Как это слишком много?
– Одни из них противоречат другим. А это означает, что я так и не продвинулся к разрешению загадки.
– Так что вы до сих пор не знаете, кто устраивает все эти покушения?
– Нет.
– Но вы ведь знаете, что это не одна из нас.
– Нет, не уверен.
– Почему вы все время повторяете это? Джинни весь день сегодня была с вами, мне просто негде было бы спрятать этот пистолет, а Лисса ведь не могла бы и поехать за нами и находиться в теннисном клубе одновременно.
– Вот поэтому мне и кажется, что здесь что-то не так, и именно в этом я и пытался разобраться.
– Боюсь, что мне не хватит ума понять все это, – призналась Эстер.
Он не стал спорить с ней.
– Вы думаете, это сделала я? – прервала она наконец молчание.
– Я очень старался представить себе, каким образом вы могли бы проделать все это.
– Но я ничего не делала.
– Все остальные утверждают в точности то же самое.
Она смотрела ему прямо в лицо, и ее прелестные теплые губы сложились в недовольную гримаску.
– Мне кажется, Саймон, что я вам не очень-то правлюсь.
– Я вас обожаю, – галантно ответил он.
– Нет, это неправда. Я старалась с вами подружиться, разве не так?
– Безусловно старались.
– Я не так уж умна, но стараюсь быть всегда приятной с людьми. На самом деле. Я не такая кошка, как Джинни, и не такая умная и высокомерная, как Лисса. У меня не очень-то благородное происхождение, и я не забываю об этом. Жизнь моя была сущим адом. Если бы я рассказала вам, вы бы просто поразились.
– Да? Обожаю поразительные истории.
– Ну вот, опять вы за свое, разве не так?
– Извините, мне не стоило подсмеиваться над вами.
– Да нет, ничего страшного. У меня не так уж много серьезных тем для разговора, зато хорошенькое лицо и красивое тело. Я знаю, что у меня красивое тело. Так что мне приходится использовать все это.
– И вы прекрасно ими пользуетесь.
– Вы все еще смеетесь надо мной. Но это почти все, что у меня есть, поэтому я и могу рассчитывать только на это. А почему бы и нет?
– Да кто его знает, – ответил Святой, – я ведь не говорю, что вы не должны использовать это в своих интересах.
Она снова принялась рассматривать его:
– У вас тоже красивое тело. Такое подтянутое и мускулистое. Но у вас еще и мозгов достаточно. Извините меня. Просто вы мне очень нравитесь.
– Спасибо, – ответил он тихо.
Несколько минут она молча курила свою сигарету.
Саймон тоже закурил. Он чувствовал себя в растерянности и очень неуютно. Она сидела совсем близко к нему, и если с легкостью отбросить все остальные соображения, то она, без сомнения, была одной из тех женщин, рядом с которыми ни один нормальный мужчина не мог бы остаться абсолютно равнодушным. Но с легкостью отбросить все эти остальные соображения было невозможно...
– Знаете, – сказала она, – эта жизнь похожа на кошмар.
– Должно быть, это так, – согласился он.
– Я все время наблюдала за всем этим. Все же кое-какие способности соображать у меня есть. Вы ведь видели, что случилось сегодня днем. Я говорю о...
– О блондинке в теннисном клубе?
– Да... Просто так случилось, что это была блондинка. Но ведь с тем же успехом она могла оказаться и брюнеткой.
– А в этом случае собирать вещи начинала бы Эстер.
– Да, именно к этому все и идет.
– Но вам ведь нравилась такая жизнь, пока она продолжалась; и вполне возможно, что Фредди обеспечит вас каким-то образом, когда вы с ним расстанетесь.
– Да, конечно. Но ведь это еще не все. По крайней мере, для меня. Я хочу сказать...
– Что вы хотите сказать?
Прежде чем ответить, Эстер довольно долго в задумчивости теребила шов на своем халатике.
– Что я хочу сказать... Я знаю, что и вы далеко не ангел, но все же вы не такой, как Фредди. Мне кажется, вы всегда честны и откровенны с людьми. Просто вы совсем другой. Я знаю, что за душой у меня нет ничего особенного, кроме красоты, но ведь и это чего-нибудь стоит, вы согласны? И потом, вы мне действительно очень нравитесь... Я... я сделаю все, что вы захотите... Если бы я только могла быть с вами и заставить вас полюбить себя хоть чуть-чуть...
Эстер была сейчас очень красива, даже слишком красива, и в ее широко раскрытых глазах плескались боль и страх.
Саймон уставился на противоположную стену. Сейчас он отдал бы свой дневной заработок в тысячу долларов, лишь бы оказаться подальше от этого проклятого места.
Но ему не пришлось этого делать.
Тишину дома внезапно нарушил истерический вопль Фредди Пеллмана, заставивший Святого мгновенно вскочить на ноги. Его инстинктивное движение, казалось, в точности совпало по времени с неясным, как от приглушенного выстрела, звуком. Он направился было к двери, соединявшей обе комнаты, но вовремя вспомнил, что, хотя он и собирался отпереть ее еще утром, случай с испорченными отпечатками пальцев на ноже заставил его совершенно забыть об этом. Уже повернув к двери на веранду, он сообразил, что такой звук могла издать захлопнувшаяся дверь, и, кляня себя за беспечность, устремился по тенистой веранде к комнате Фредди.
Одного взгляда оказалось достаточно для того, чтобы убедиться, что вокруг не было ни души, и Саймон бросился в комнату Фредди.
Когда он распахнул дверь, пистолет уже был у него в руке. В комнате он увидел Фредди Пеллмана в черных брюках и незастегнутой рубашке из мягкой ткани, распростертого на тахте и с ужасом взирающего на свернувшуюся в кольцо у него на ногах гремучую зною. Плоская треугольная голова змеи была приподнята и как-то откинута назад – змея готовилась к смертельному броску.
Саймон услышал, как за его спиной сдавленно вскрикнула Эстер, и уже в следующую секунду грохот его выстрела заглушил все остальные звуки.
Словно при замедленной съемке он увидел, как раздробленная голова змеи отделилась от остальной ее части, которая все еще продолжала дергаться и извиваться и затем скатилась на пол, не переставая конвульсивно вздрагивать.
Дрожащий Фредди поднялся на ноги.
– О Боже, – простонал он, – о Боже! Еще секунда, и мне пришел бы конец, она бы до меня добралась.
– Что случилось? – спросила Эстер, и в голосе ее проскользнули визгливые, истерические потки.
– Даже не знаю. Я начал было одеваться, понимаете? Надел рубашку и брюки, а потом мне захотелось выпить, я присел на тахту и как-то незаметно уснул. А потом эта штука плюхнулась ко мне на колени!
Саймон убрал пистолет в карман.
– Плюхнулась? – переспросил он.
