— Вы, наверное, считаете, что в этом объяснении есть какой-то смысл?
Она удивленно уставилась на меня, предварительно не забыв кинуть взгляд на свои прелести, едва прикрытые нейлоном и кружевами.
— Неужели вы не понимаете, Эл? В ту минуту эта мысль показалась мне просто блестящей. Вы коп. И если у Евы Фарнхем возникнут неприятности, то и Калвин не останется в стороне. И поделом им.
Я все понял. Итак, я попусту извел кучу времени, с готовностью устремившись по ложному следу.
Но взглянув на чудесные округлости и золотистую кожу, я решил, что мои старания отнюдь не были напрасны.
— Что ж, Кенди, на сей раз я не стану привлекать вас к ответственности за ложные показания.
— Я рада это слышать, Эл, — нежно улыбнулась она. — Надеюсь, мы с вами станем друзьями. Как вы думаете, когда очнется старина Калв?
Кенди соскочила с табурета, устроилась на моих коленях и нежно обняла меня.
Жгучий поцелуй, больше напоминавший укус ядовитой змеи, окончательно парализовал мою волю. В эту минуту я готов был последовать примеру Корниша и удариться головой об угол кровати.
— Интересно, когда проснется Калв? — повторила она. — Я надеюсь, мы с вами будем друзьями?
— В любой момент, — ответил я разом на оба вопроса.
— Вы уверены? — протянула она, проведя розовым язычком по губам. — Вы ведь задержитесь?
Я быстро допил виски.
— Боюсь, что нет. Мне кажется, что старина Калвин вряд ли с одобрением отнесется к моему присутствию.
Я пойду, а если Калвин начнет бушевать, запрячьте его в один из корсетов «Стеррайт»и вызовите «скорую помощь».
— Он не начнет бушевать, — многозначительно ответила Кенди. — Я направлю его мысли совсем в другом направлении.
— Не сомневаюсь, — прохрипел я.
Она проводила меня до двери.
— Извините, Эл, что заставила вас хлопотать понапрасну. Может, мне удастся искупить свою вину? Давайте как-нибудь встретимся. Позвоните мне на работу.
— У вас есть норковая шубка? — спросил я.
— Да… Но почему?..
— А бриллианты?
— У меня есть бриллиантовый браслет. Конечно, это все Калв. Но я не понимаю, какое это имеет отношение…
— Беда таких парней, как я, в том, что мы не можем , позволить себе подобную роскошь, как встречи с такими девушками, как вы.
— И все-таки позвоните мне, Эл, — настойчиво повторила Кенди и улыбнулась.
Из спальни донесся жалобный стон. Кенди вздохнула:
— Пожалуй, мне стоит проведать моего старикашечку. — Она нежно поцеловала меня. — И не думайте, что девушкам легко достаются бриллианты и норковые шубки.
Кенди направилась в спальню, а я замер на пороге, любуясь волнообразными движениями ее бедер под прозрачным нейлоном. Она скрылась в спальне, а я секунд пять боролся с желанием ворваться за ней и как следует огреть Корниша по башке.
Когда он очнется, Кенди может сказать, что у него случился рецидив. Но я этого не сделал. Беда в том, что у меня все-таки есть совесть. Кроме того, этот старый гриб, возможно, страдает гипертонией и, чего доброго, умрет на моих руках. От такого болвана, как Калвин Корниш, всего можно ожидать.
Домой я вернулся около половины одиннадцатого.
Через десять минут раздался телефонный звонок.
— Это Полник, лейтенант, — услышал я знакомый гнусавый голос. — Я решил сообщить вам, что произошло на квартире этой девчонки Брайт.
— Ну и что же стряслось на этот раз?
— Ничего, лейтенант Девчонки нет дома, да и вообще никого нет.
— И это все?
— Да, я просто решил, что следует сообщить вам об этом, лейтенант.
— О том, что ничего не произошло?
— Ну да, лейтенант.
— Ты полагаешь, есть смысл продолжать разговаривать с тобой?
— О'кей, лейтенант, — великодушно отозвался Полник. — Будут какие-нибудь указания?
— Да, — сказал я. — Если в дальнейшем ничего не случится, пожалуйста, не звони мне. Я догадаюсь об этом и без твоего звонка.
Я повесил трубку и поставил пластинку Перл Бейли.
«Мужчины — необходимое зло», — уверяла меня малютка Бейли.
Я неторопливо налил себе виски.
— Рад слышать это, дорогая моя, — сообщил я проигрывателю. — Именно таким я и хочу быть для всех женщин — необходимым.
Только я успел допить виски, как в дверь позвонили. «Ты ждал слишком долго», — несся из динамика голос Перл, пока я открывал дверь.
«Не обольщайся, друг мой, — сказал я себе. — Скорее всего, это заявился Полник. Доложить, что ничего не случилось».
Открыв дверь, я убедился в своей ошибке. Меня ждало самое настоящее чудо — на пороге, застенчиво улыбаясь, стояла Аннабел Джексон.
На ней было темно-красное платье с вырезом, так далеко простиравшимся вниз, к Югу, что если бы войска Севера увидели его, то с Гражданской войной было бы покончено в одночасье: Север бы тотчас сдался на милость столь прелестного Юга.
— Я случайно проходила мимо, — прошептала Аннабел, — и решила взглянуть, дома ли вы?
— Так войдите и убедитесь в этом, — предложил я и широко распахнул дверь.
Мы прошли в гостиную. Аннабел села в кресло, закинула ногу на ногу и старательно одернула юбку. «О, ты изменчивая», — упрекнул ее хриплый голос Перл Бейли.
Аннабел с любопытством осмотрела комнату.
— Мне нравится ваш проигрыватель, — наконец сказала она.
— Он великолепен! Как насчет выпивки?
— А вы, милый всезнайка, сумеете приготовить мятный коктейль?
— Шотландское и что еще вы сказали? — быстро спросил я.
— Воды и никакого льда, — рассмеялась она.
— Никакого льда?
— Да, он всегда успевает растаять раньше, чем я успеваю допить содержимое, — объяснила Аннабел.
— Понимаю.
Я налил два стакана и один подал ей.
— Благодарю вас, — сказала Аннабел, осторожно пригубила и поперхнулась. — Что вы сюда добавили, кроме воды? Глазные капли?
— При виде вашего прекрасного лица у меня на глаза навернулись слезы. Один неосторожный кивок головы., . Шотландское, немного содовой и никакого льда.
— Ах, вот почему напиток имеет солоноватый привкус…
Я предложил ей сигарету и, когда она отказалась, закурил сам.
— Ваше свидание не состоялось? — небрежно поинтересовался я. — Что стряслось с офицером и джентльменом? Они не пришли?
— Простите, меня замучило любопытство, — спокойно ответила Аннабел. — И, должна вам сказать, я разочарована, Эл. Крепкие напитки и приятная музыка. Мне кажется, это нельзя назвать оригинальной техникой.
— Может, она и не оригинальна, но безусловно эффективна. И вы к тому же забыли третий, самый важный ингредиент.
— А именно?
— Меня. — Я скромно потупился.
Она рассмеялась:
— А у вас и в самом деле развито чувство юмора, лейтенант.
— Так как же обстоит дело с вашим свиданием? — предпринял я новую попытку.
— Я много думала о вас сегодня.
— Обо мне и моем чувстве юмора?
— О вас и о том, с чем вы без конца ко мне пристаете, — продолжала она спокойно. — И я спросила себя: чего ты, собственно, боишься? Аннабел, сказала я себе, кого ты опасаешься? Эту дубину Уилера или себя?
— И что же вы ответили?
— Я решила, что должна, наконец, выяснить это. Вот почему я здесь.
— Ну и что же, выяснили?
Она покачала головой:
— Пока нет.
Некоторое время мы в упор смотрели друг на друга.
У французов имеется прекрасное словечко для обозначения подобной ситуации — «impasse». Тупик. Правда, у них есть и другие слова, значительно более интересные, но большей частью не печатные.
Аннабел допила свое виски и встала. Она медленно подошла ко мне. В ее глазах вспыхнули воинственные огоньки. Мне вдруг показалось, что я услышал бой барабанов и топот марширующих ног.
— А теперь, — произнесла она грудным голосом, — я хочу выяснить раз и навсегда…
В двух дюймах от меня она остановилась. Потом медленно подняла руки. Я инстинктивно попытался увернуться. Но руки нежно ухватились за мою шею, Аннабел прижалась ко мне, и наши губы соединились.
Наконец-то я понял, что такое «расщепление атомного ядра»и «цепная реакция». Отныне ни один ученый пройдоха не проведет меня подобными словечками. В голове у меня словно что-то взорвалось, а по жилам вместо крови побежал чистый адреналин.
Вероятно, прошло не менее пяти минут, прежде чем я сумел сфокусировать взгляд. Я решил, что всему виной изменение перспективы: я лежал навзничь на кушетке, а совсем рядом находились прозрачные глаза Аннабел. Упершись локтями в мою грудь, она задумчиво смотрела на меня. Вырез платья еще больше переместился на юг, скорее всего оказавшись за пределами географической карты. И похоже, Аннабел вовсе не возражала против столь вольного поведения своего платья. Я-то уж точно не возражал.
— Я была права, — сказала она твердо. — Я всегда подозревала, что мы, девушки с юга, чересчур страстные натуры. Мы и в самом деле такие. Я не могу доверять себе. Ты тут ни при чем.
