Я взглянул на листки в руках. Точно, все зафиксировано аккуратным почерком, который был еще одним из достоинств моей бесценной секретарши. Правда, к концу списка буквы становились все крупнее, бледнее, видимо, по мере того, как истощались силы моей бедняжки Хейзл.
— Ну… ты славно поработала, девочка. Думаю, одного «спасибо» будет недостаточно. Скажи, как мне тебя отблагодарить… сверх норковой шубы, золота, серебра и бриллиантов?
Ее голубые глазки заискрились, как испорченная динамо, а из деликатных ноздрей вырвались синие языки пламени. Во всяком случае, мне так показалось. Она лишь презрительно фыркнула, не удостоив меня ответом.
— Ладно, детка. Я что-нибудь придумаю. А сейчас мне нужно бежать. Надеюсь, эти сто девять мозгополоскательниц не знают девичьего имени Николь?
— Они и своего-то имени не знают. Если бы хоть одна из них прошла тест, я бы послала ее к… одному бессовестному сукиному сыну, очень похожему на тебя.
Она наконец замолчала, встала со своего кожаного стульчика, подошла ко мне, осмотрела с головы до ног и обратно, уперев кулачки в разделяющую нас перегородку.
— Ты, кажется, сказал, что тебе нужно бежать, не так ли? — произнесла она елейным голоском. — Ты что, заделался марафонцем? И какой же приз ожидает победителя? Небось, гора отборного женского мяса?
— Марафонцем? Мяса? Какого еще… — заметив ее ехидную улыбочку, я свирепо процедил: — Ну вот, Хейзл, можешь сказать «гуд бай» своему норковому манто. Считай, что ты только что спустила свои бриллианты в унитаз.
— Так я угадала. У тебя свидание с очередной жертвой твоего необузданного сексуального аппетита. Вы все мужики… всеядные. — «Откуда бы ей знать?» — подумал я. Она же продолжила сестринско-материнским тоном: — О, Шелл, ты всегда так смешно одеваешься, когда намереваешься закадрить новую дуру.
— Смешно одеваюсь? Но… почему смешно… Скажи, Хейзл, разве я не выгляжу как… африканский махараджа в лесах Амазонки?
Выражение ее лица несколько смягчилось. Так обычно смотрят на убогого физически или ущербного умственно.
— О нет, парень, что ты! Ты смотришься великолепно. Просто полный отпад. Она выпадет в осадок, вот увидишь. Просто сегодня ты несколько переборщил со своей петушиной боевой раскраской. Но ты же вообще необычный парень, Шелл?
— Не задавай глупых вопросов. В конце концов, я — не дальтоник. Помнишь, как-то раз ты сказала, что я путаю желтый цвет с розовым? Так вот, после этого я проверился у окулиста. С глазами у меня все в порядке.
— Да дело не в глазах…
— Ну все! Пока! Увидимся завтра.
— До завтра, дорогой, — сочувственно пропела она. — Ты действительно потрясно выглядишь. Пока.
Когда я вернулся в бар, Кей была уже там. По всей видимости, она зашла туда только что, поскольку Пит провожал ее в отдельную кабинку, ту же самую, в которой мы сидели в прошлый вечер. Она еще не села и резко повернулась, чтобы посмотреть, кто вошел.
Сегодня она была в черном. Очень элегантный жакет с единственной белой пуговицей на талии и огромным причудливым воротом, концы которого как бы парили в воздухе, нежно касаясь заостренными концами ее четко обозначенного подбородка. Облегающая черная юбка, выгодно подчеркивающая ее совершенные формы. Белая блузка с низким вырезом, за которым притаились образцово-показательные груди, готовые в любой момент вырваться на свободу. Черные волосы искусно собраны в высокую прическу. Умело наложенная косметика подчеркивала природную красоту лица.
В общем она выглядела потрясающе.
— Кей, — восторженно воскликнул я, подходя к ней и импульсивно беря ее холеную руку в свою. — Ты выглядишь как… как миллион, нет, миллиард долларов в швейцарском банке.
— Спасибо, Шелл.
Не знаю, что меня тут дернуло за язык, а может быть Хейзл поколебала мою уверенность в себе, но я спросил:
— И это все? Я хотел спросить, а как выгляжу я?
Ее тонкие брови сошлись к переносице, на которой обозначилась озадаченная складка.
— Ты действительно хочешь это знать, Шелл?
— Ну… сейчас я в этом не уверен.
— Ты похож…
— Да ладно, забудем…
— …на очень большую тропическую птицу, обладающую поразительными способностями к воспроизведению человеческой речи.
Ну вот. За что боролся, на то и напоролся. Однако меня не так-то просто смутить.
— Да? Великолепно! — бодренько ответил я. — Хорошо хоть не гуппи.
Она не поняла, что я имел в виду. И слава Богу!
— Нам надо поторопиться, — сказал я. — Пошли.
— Пошли? Но куда?
— На манеж. Сегодня я развлекаю детей в цирке. В качестве коверного. Надеюсь, ты не против? О'кей! В таком случае заскочим сейчас ко мне, чтобы я мог переодеться в более надлежащий для данного мероприятия костюм. Ты еще не видела меня в моем похоронном смокинге. От него тебя точно стошнит. Но он так здорово подходит для траурных процессий. В последний раз я надевал его, когда перерезал глотку Гиччи «Бешеному псу».
— О чем ты говоришь, Шелл? Я уже заказала мартини. Разве не об этом мы договаривались вчера вечером?
— А Бог его знает, до чего мы вчера договорились.
Но она действительно уже заказала мартини, и сейчас оно плыло к нам на подносе Пита — одно с жемчужными луковками, а другое — с оливкой — для меня.
— Вы так и будете стоять тут вдвоем? — спросил Пит.
— Нет, втроем, — механически пошутил я.
Он поставил мартини на наш столик и удалился. Мы с Кей уселись по разные стороны стола, и она подняла свой бокал с мартини со словами:
— Твое здоровье. Ты уже нашел маленькую дочурку своего клиента? Мишель, которую тебе срочно нужно отыскать?
Она пригубила мартини и начала проделывать губами сексуальные штучки с бедной луковкой.
Я отпил полстакана, сжевал оливку, выплюнул косточку и спросил самым безобидным тоном:
— А по-моему, я не называл тебе имени девушки, которую разыскиваю? Просто сказал, что мне нужно отыскать одну женщину.
— Правильно. Ты мне не говорил. — В рот отправилась еще одна луковка. — Ты просто рассказывал, что был очень занят, разговаривал со своим клиентом, дал объявление в колонку частных объявлений в «Таймс». Ты разве не помнишь?
— Да, теперь, кажется, припоминаю. Дело в том, вчера я был немного рассеян. Из-за тебя. Ты вполне способна отвлечь нормальный ход мыслей здорового мужчины и направить их… в иное русло, Кей. — Она самодовольно улыбнулась, блеснув белоснежными зубами за яркими чувственными губами. Я же продолжил:
— Тем не менее, я помню, что не называл тебе имени этой девушки.
— Шелл, я сама прочитала его в колонке объявлений в сегодняшней газете, именно там, где ты вчера указал. Поговорив с тобой и уверовав в то, что ты способен мне помочь, я, естественно, заинтересовалась тем, как у тебя идут дела. В объявлении сказано, что эту претендентку на миллионы зовут Мишель и родилась она… — неожиданно она с опасением взглянула на меня. — Я что, сделала что-то не так, Шелл?
Я энергично затряс головой.
— Нет. С тобой все в порядке. По-моему, у меня не все в порядке с головой. Все это из-за рода моей деятельности. Постоянно подсознательно ищу каких-то несоответствий, оговорок, проколов. Ключиков, одним словом. Кстати, с чего ты взяла, что ее ждут миллионы?
— Ну… не знаю… Просто мне так подумалось. Насколько я слышала, ты никогда не работаешь по мелочам, вот я и…
— Знаешь, на мое объявление откликнулось столько Мишелей…
— Да? Так на него все же кто-то откликнулся?
— Еще бы! Ведь его прочитала добрая половина жителей Лос-Анджелеса, треть из которых — искатели приключений, охотницы за удачей, словом, проходимцы. До меня сразу должно было дойти, что ты видела имя Мишель в моем объявлении. Ну я и пень-пнем, или пнем-пень.
И все равно что-то беспокоило меня внутри. Знаете, я испытывал какой-то внутренний дискомфорт, который неприкаянно блуждал на границе моего сознания. Это касалось чего-то, о чем говорила Хейзл, когда рассказывала обо всех этих звонках в мой офис и посещении его тремя…
Но в тот момент, когда я уже почти догадался, что меня глодало изнутри, Кей отпила половину своего мартини и спросила, как в воду нырнула:
— Ты уже… ты уже изучил фотографии, которые я тебе дала? — Она попутешествовала розовым язычком по губам и смущенно улыбнулась. — Кажется, я задала тебе глупый вопрос.
— Да нет, не очень, просто он лишний. Конечно, Кей, я тщательно и не без удовольствия исследовал эти фотографии. — Кей скромно опустила глаза и покраснела. — Знаешь, не стану утверждать, что они многое рассказали, хотя показали достаточно…
Переборов смущение, она ответила:
— Понимаю. Конечно, невозможно просто посмотреть на фотоснимки и сказать, кто их сделал. Даже для тебя.
— Отчасти ты права, но лишь отчасти. — Я улыбнулся, как мне показалось, не очень нахально. — Признаюсь откровенно, ты сногсшибательно выглядишь даже в одежде, не говоря уж… Короче, мне нелегко было сосредоточиться на деле, глядя на тебя. И все же я пришел к выводу, что эти снимки были отпечатаны методом контактной печати на глянцевой цветной бумаге марки «Кодак». Таким образом это сужает область поиска до тех мест, где она продается в сотнях магазинов и тысячах лавок. Короче, мне необходимо осмотреть твое жилище и на месте решить, каким образом это все-таки было сделано.
