современном американском бизнесе получше него.
– Вот тогда и поговорим, а сейчас ты мне скажи, как ты хочешь назвать свою новую компанию и желательно, чтобы ее название совпадало с названием будущего поисковика.
– Ну это надо подумать, – протянул Тим и действительно глубоко задумался.
– Да не надо долго думать, я уже придумала, – весело сообщила Маша. – Тебе нравится имя «Чекинформ»?
Так название компании, которая кардинально изменит жизнь Тима, было придумано Машей.
Тим предложил Маше партнерство в новой компании и одновременно руку и сердце. Маша дала согласие на второе, но категорически отвергла первое.
– Тимчик, любименький мой, замуж за такого талантливого мужика я выйду с удовольствием, вот только давай, попроси, как положено, мою руку у моих родителей. А вот владеть даже маленькой долей в компании, деятельность которой мне не понятна и не доступна, я не могу и не хочу.
Они поженились, съездили в свадебное путешествие на Гавайи, и Тим подал на оформление вида на жительства по ускоренной процедуре как муж американской гражданки.
Он почти каждый день разговаривал со своими родителями по скайпу. Мама с папой обживали новую квартиру в Москве, купленную Тимом перед его отъездом. Родители поахали, узнав о женитьбе сына, познакомились с невесткой по скайпу и, следуя удобной формуле «все, что ни делается, все к лучшему», благословили сына.
Чекинформ набирал популярность в интернете с бешеной скоростью. Время от времени Тиму звонили его старшие товарищи – партнеры из Москвы, Ионов и Байер, и говорили всякие лестные слова о том, что они недооценивали информационный бизнес, как таковой, а вот Тим доказал обратное.
Да, так оно и было, Чекинформ из маленького стартапа превращался в сильную, набирающую большие финансовые обороты компанию. У Тима появился персонал, состоящий из молодых, амбициозных и талантливых ребят. Маша официально через свою компанию вела всю договорную работу для Тима, а он сам был полностью погружен в развитие своей собственной новой технологии верификации информационных потоков. Он уже давно увлекался прикладными задачами искусственного интеллекта или кратко ИИ и активно участвовал во всевозможных научных дискуссиях по этой теме. Несколько известных компаний начали разработки беспилотных автомобилей. Громадные средства вбухивались в применение ИИ в военных целях. Оживленно обсуждалась проблема так называемой сингулярности и споры шли уже не о том, состоится ли сингулярность, а о том, когда она состоится. Сингулярностью ученые, журналисты и писатели называли тот момент, когда интеллект ИИ станет выше самого высокого человеческого. Почему применили термин «сингулярность»? По-видимому, потому что он означает уникальность события. А, возможно, и потому, что сингулярность означает совершеннейшую неизвестность. Этим термином ученые пользовались при описании черных дыр в космосе, в которые проваливается все, что угодно, и из которых потом достать ничего нельзя, даже информацию. Этот же термин также применяется при объяснении того, что было до рождения нашей вселенной, то есть до большого взрыва. Иными словами, до большого взрыва была сингулярность, то есть нечто непознаваемое и необъяснимое в принципе. В случае ИИ сингулярность – это момент времени, когда развитие цивилизации возможно без участия человека. Наступает такой момент, когда самообучающийся со все возрастающей скоростью ИИ превосходит по своим интеллектуальным способностям человечество. При этом скорость самообучения продолжает возрастать в масштабе компьютерных скоростей. Человечеству потребовалось приблизительно сорок тысяч лет, чтобы построить современную цивилизацию. ИИ потребуется несколько часов, чтобы преодолеть сопоставимый путь.
Тим любил дискуссии о сингулярности, которые сводились к обсуждению оценок скорости вычислений, возможностям моделирования человеческих нейронных сетей в компьютерах и ускоряющейся системе машинного обучения. Все эти идеи и технологии сводились к несопоставимой с человеческими возможностями скоростью компьютеров, которая с каждым годом увеличивались и таким образом компьютеры становились все эффективнее. Они могли обрабатывать огромные массивы информации, содержащие так называемые большие данные, за считаные секунды, что человеку было бы не под силу в принципе. Подражание нейронным сетям человеческого мозга в компьютерах открыло возможности ускоряющегося машинного самообучения, что создавало предпосылки для получения невиданных результатов, превосходящих все человеческие ресурсы. Бездушные алгоритмы, воплощенные в машинные программы, выигрывали в шахматы и в еще более замысловатую игру «го» у чемпионов мира, ставили точные диагнозы пациентам со сложнейшим набором симптомов, легко переводили тексты с одного языка на другой и, наконец, свободно общались с человеком, имитируя обычную устную речь. Тима немного раздражали дискуссии об опасности для человечества момента сингулярности, в которых запальчивые публицисты описывали конец человеческой эры в связи с тем, что у ИИ появятся свои цели и задачи, совершенно не обязательно совпадающие с человеческими. Причем иногда это были совершенно конкретные прогнозы с обозначением даты сингулярности около 2045 года. Тим однозначно воспринимал эти идеи как завиральные по одной простой причине. Научно никто еще не смог объяснить, что такое человеческое сознание и самосознание. Без этих понятий наличие собственных целей и задач у кого бы то ни было, кроме человека, невозможно. И таким образом опасность или безопасность сингулярности для человечества, по мнению Тима, сводилось к простому вопросу: может ли набор самых сложных и быстрых алгоритмов привести к возникновению у ИИ сознания и самосознания? И если да, то человечество в опасности, если нет, то опасаться нечего. Эти скорее философские размышления, которые возможно очень скоро, к 2045 году, могут перейти в плоскость практических, совершенно не мешали Тиму применять всю мощь ИИ в его работе.
Через три года, которые пролетели, как три дня, Тим начал оформлять гражданство США как супруг гражданки Соединенных Штатов. Все было хорошо в жизни Тима, кроме одной детали. Он с каждым днем все яснее чувствовал, что любовь к Маше прошла, а на одном человеческом уважении в браке без детей далеко не уедешь. Его жена была классической деловой женщиной, со множеством интересов, кроме традиционных семейных радостей. Тим подозревал, что и Маша понимала ситуацию. Она была не по-женски умна и рациональна.
– Классический юридический консультант, – думал Тим о Маше. – Ну а как быть, если страсть благополучно закончилась, а общих интересов маловато? – терзался он в раздумьях о своем будущем.
Ему почему-то сразу поднадоело все, и удобная жизнь в Калифорнии, и не очень любимая работа, которую он продолжал в университете, и, самое главное, его не очень счастливая семейная жизнь. Его подозрения, что Маша чувствует что-то похожее, подтвердились. Она в своей привычной манере просто и четко, называя вещи своими именами, сказала Тиму, что их брак, похоже, был ошибкой.
– Ни у тебя, ни у меня нет никого на стороне, но продолжать мучиться по принципу вдруг что-нибудь получится нет никакого смысла, – сообщила Маша. – Давай, я уеду к
