— Может, тело было спрятано. — Я вспомнил большой мослеровский сейф в баре Скипа. — Закрыто в стенном шкафу, а они туда не заглядывали.
Адвокат покачал головой.
— Она была зарезана. Было много крови в комнате. Кровать вся пропиталась кровью. Кровь была на ковре.
Мы оба старались не смотреть на Томми.
— Значит, она была убита именно там, — подытожил Каплан. — Она была убита именно там, и если это сделал не Херрера, то это сделал Круз, но в любом случае не Томми.
Я пытался найти еще какую-нибудь лазейку, но не мог.
— Тогда не понимаю, зачем вам нужен я. Дело против Томми выглядит крайне неубедительно.
— Так неубедительно, что нет никакого дела.
— Тогда...
— Дело в том, — сказал Каплан, — что, если ты окажешься даже просто рядом с залом суда в подобной ситуации, то и выиграв останешься в проигрыше. Потому что всю оставшуюся жизнь все будут помнить, что ты был подозреваемым в убийстве жены. И не важно, что тебя оправдали. Каждый подумает, будто твой адвокат-еврей купил судью или обманул присяжных.
— А если я найму адвоката-итальянца, — вставил Томми, — станут говорить, что он угрожал судье и избил присяжных.
— Кроме того, — заметил Каплан, — никогда не знаешь, как поведут себя присяжные. Помни, алиби Томми в том, что он был с другой женщиной во время ограбления. Эта девушка — его коллега, и они могут ей поверить, но ты видел статью в «Пост»? Присяжные могут не поверить твоему алиби, потому что твоя девушка врет ради тебя, и в то же время назовут тебя подонком за то, что ты чистил свою морковку, когда твою жену убивали.
— Продолжай в том же духе, — сказал Томми. — Я буду чувствовать себя еще более виноватым после твоих слов.
— И еще, ему будет трудно вызвать симпатию присяжных. Он — большой симпатичный парень, пижон, таких любят в барах, но насколько он понравится в зале суда? Он торгует по телефону, что весьма уважаемо, звонит, советует, куда стоит вложить деньги. Прекрасно. А это значит, что любой простофиля, хоть раз потерявший сотню баксов на биржевой торговле или при подписке на журнал по телефону, придет в суд с претензиями к нему. Одно я знаю точно: я не хочу доводить дело до суда. Я выиграю в суде, я знаю это, либо случится худшее — я подам апелляцию и выиграю повторный процесс, но кому это надо? Это дело не должно дойти до суда. Я хотел бы, чтобы все прояснилось прежде, чем они смогут предъявить обвинительный акт большому жюри.
— Значит, от меня вы хотите...
— Все, что ты сможешь найти, Мэтт. Что угодно, чтобы дискредитировать Круза и Херреру. Я не знаю, что можно обнаружить. Было бы замечательно, если бы удалось найти кровь, их одежду в пятнах крови, что-нибудь такое. Дело в том, что я не имею представления, что можно найти, а ты был копом и сейчас работаешь частным детективом, ты можешь пройтись по улицам, заглянуть в бары, разузнать все. Ты ведь знаешь Бруклин?
— Частично. Я здесь работал время от времени.
— Значит, сможешь сориентироваться?
— Вполне смогу. Но не проще бы вам было найти испано-говорящего? Я знаю достаточно для того, чтобы купить пиво в погребке, но большего от меня не ждите.
— Томми сказал, что он хочет кого-то, кому он может доверять, и был очень тверд в своем желании позвать тебя. Думаю, он прав. Личные отношения значат больше, чем способность спросить: "Me llamo Matteo y сото esta usted?[21]"
— Это правда, — добавил Томми Тиллари. — Мэтт, я знаю, что могу рассчитывать на тебя, а это дорогого стоит.
Я хотел сказать ему, что он может рассчитывать на свои деньги, но почему я пытаюсь отказаться от дополнительного заработка? Его деньги так же хороши, как и любые другие. Не уверен, что он мне нравится, но мне не обязательно любить тех, на кого я работаю. Если люди вызывали у меня симпатию, я просто брал с них меньше.
Да и не знал я, что могу для них сделать. Дело на Томми выглядело очень неубедительно и могло быть прекращено и без моего участия. Я подумал, что, скорее всего, это Каплан хочет развить какую-то деятельность, чтобы оправдать высокую плату за свои услуги, особенно учитывая то, что все это рассосется через неделю. Может быть, и так, но это тоже не моя проблема.
Я сказал, что буду рад помочь. Сказал, что надеюсь найти что-нибудь полезное.
Томми был уверен, что так и будет.
Дрю Каплан продолжал:
— Теперь о твоем задатке. Думаю, нам стоит отталкиваться от твоей платы за день, или ты берешь почасовую оплату? Почему ты качаешь головой?
— У меня нет лицензии, — ответил я. — Официально я этим не занимаюсь.
— Никаких проблем. Мы можем внести тебя в наши расходные книги как консультанта.
— Я не хочу, чтобы меня вносили в книги. Я не отслеживаю свое время и расходы. Плачу за все из собственного кармана. Мне нужны наличные.
— Как же ты устанавливаешь плату?
— Я определяю примерную стоимость услуг. Если, когда все закончится, я сочту, что должен получить больше, то так и скажу. Если вы не согласны, можете мне не доплачивать. Я никого не поведу в суд за это.
— Несколько необдуманный способ ведения бизнеса, — заметил Каплан.
— Это не бизнес. Я оказываю различные услуги друзьям.
— И получаешь за это деньги.
— А разве нельзя брать деньги за оказанные услуги?
— Не знаю. — Адвокат выглядел задумчивым. — Сколько ты хочешь за эту услугу?
— Не знаю, сколько может понадобиться. Наверное, уговоримся, что вы дадите мне сегодня пятнадцать сотенных. Если что-то случится и мне понадобится больше, я дам вам знать.
— Полторы тысячи долларов. И конечно, Томми не может знать точно, что он получит за эти деньги.
— Нет, — ответил я. — Я и сам не знаю.
Каплан прищурил глаза.
— Для задатка это многовато, — сказал он. — Я думал, что трети этой суммы будет достаточно для начала.
Я вспомнил моего приятеля, торговца антиквариатом. "Ты знаешь, что такое торговаться?" Каплан явно знал.
— Не так уж это и много, — ответил я. — Это один процент от суммы страховки, а ведь страховка — одна из причин, чтобы нанять сыщика, верно? Страховая компания ничего не заплатит, пока Томми не будет вне подозрений.
Каплан был немного удивлен.
— Это верно, — признал он. — Но я не думаю, что это причина, чтобы нанять тебя. Компания все равно заплатит, рано или поздно. Я не говорю, что твоя цена необоснованно высока, просто она кажется непропорционально большой для первоначального взноса, и...
— Не спорьте о цене, — отрезал Томми. — Сумма кажется мне вполне приемлемой, Мэтт. Единственная проблема в том, что я сейчас стеснен в наличных средствах и найти полторы тысячи долларов наличными...
— Может, твой адвокат сможет тебе их предоставить, — предложил я.
Каплан считал, что все это неправильно. Я вышел в холл, пока они разговаривали между собой. Секретарша в приемной читала журнал «Фэйт». На стенах висели слегка подкрашенные и вставленные в антикварные рамки гравюры, изображавшие сценки из жизни деловой части Бруклина девятнадцатого века. Я как раз их рассматривал, когда дверь в офис Каплана открыли и меня пригласили войти.
— Томми собирается занять деньги, полагаясь на страховку и наследство жены, — сказал адвокат. — Я могу дать тебе полторы тысячи долларов. Надеюсь, ты не откажешься оставить расписку о получении этих денег.
— Конечно, не откажусь, — ответил я.
Я пересчитал банкноты. Там было двенадцать сотенных и шесть пятидесятидолларовых, они все лежали беспорядочно. Такое чувство, что у всех только такие наличные и водятся, адвокаты не исключение.
Он написал расписку, а я подписал ее. Он извинился за ту неловкость, что возникла при обсуждении моей оплаты.
— Юристов учат быть консервативными, — сказал Каплан. — Иногда я слишком поспешно сужу, когда приходится иметь дело с необычными ситуациями. Надеюсь, я тебя не обидел.
— Вовсе нет.
— Рад этому. Теперь я не буду ждать письменных рапортов или подробных отчетов относительно твоих действий, но прошу докладывать мне, как идут дела, и сообщать, если возникает что-то новое. И, пожалуйста, лучше говорить мне чуть больше, чем недоговаривать. Никогда заранее не известно, что может оказаться полезным.
— Это я и сам знаю не понаслышке.
— Уверен, что так оно и есть. — Он прошел к двери. — Между прочим, твоя плата составляет только полпроцента от суммы страховки. Я ведь упоминал, что там есть условия, увеличивающие выплату, а убийство как раз и является таким условием — случайная смерть.
— Знаю, — ответил я. — И всегда удивлялся, почему так.
Шестьдесят восьмой полицейский участок располагался на 65-й улице, между 3-й и 4-й авеню, являя собой некую границу Бэй-Ридж и Сансет-парка. На южной стороне улицы вырисовывался жилой микрорайон, стоящее напротив здание участка было словно создано Пикассо в период кубизма: массивное, поверхность покрыта кубами и квадратными углублениями. Внешний вид этого знания напомнил мне двадцать третий дом в Восточном Гарлеме. Позже я узнал, что их проектировал один и тот же архитектор.
