– Вы не могли хотя бы приблизительно назвать общую сумму в долларах?
– Я бы оценил... скажем, дом с тремя спальнями, помещениями для прислуги, обнесенным стеной садом, маленьким плавательным бассейном со всеми удобствами... ну, примерно, в сотню тысяч американских долларов. Придется воспользоваться услугами архитектора, которого порекомендует синдикат, и построить дом по определенным параметрам. По-моему, точно такой дом в Соединенных Штатах обойдется в полтора раза дороже.
– А гаванью отеля можно будет воспользоваться?
– Разумеется, – кивнул Ариста. – Если вы будете жить в основном в Штатах, можно будет нанять кого-нибудь из отеля следить за садом и время от времени проветривать дом.
– Сейчас там стоят уже пять домов?
– Шесть.
– А какие у меня будут соседи?
– Один гражданин США, – слегка обиженно ответил управляющий. – Работает на телевидении. Сейчас его здесь нет, сэр. Один швейцарский гражданин, довольно пожилой. Остальные мексиканцы. Это не... соседи в обычном смысле, сэр. Они живут здесь из любви к полному одиночеству. Вы, конечно, понимаете...
– Конечно. Интересно, а нельзя ли купить какой-нибудь из этих домов?
Ариста замешкался и закусил губу.
– Можно, но это будет стоить дороже той суммы, которую я... Извините меня, но все это очень проблематично. К тому же это не входит в круг моих обязанностей. По этому вопросу лучше свяжитесь с сеньором Альтавера. Я, конечно, за то, чтобы наш район развивался. Это уменьшает наши расходы и способствует процветанию отеля.
– Вам хватает местных жителей?
– О... с ними особенно тяжело работать, сэр. Они постоянно держат вас в напряжении. Схватывают все налету, работоспособны, но чертовски независимы.
Боковым зрением я заметил подошедшую Нору и поблагодарил Аристу за информацию. Потом направился вслед за ней в ресторан, любуясь ее элегантными икрами, округлыми бедрами под льняной юбкой и тонкой талией. Долгие дни напряжения и печали остались позади. Она достигла кризиса и пережила его. Сейчас линия ее рта смягчилась, хотя губы все еще кривились, как бы насмехаясь над нашими отношениями.
Пуэрто-Альтамура изнемогала под полуденным зноем. Трактир «Три брюха» находился недалеко от моря, почти на площади. В горячем неподвижном воздухе повис запах прокисшего пива, духов, пота и специй. Я усадил Нору у двери и отправился к стойке. У бармена было широкое невозмутимое лицо, крошечные глазки и огромные черные усы. Чересчур громким голосом я заказал пиво и «Карта Бланка» для Норы и текилу для себя. Когда притворяешься пьяным, очень трудно не переиграть. Нужно расслабить нижнюю часть лица, а когда хотите посмотреть на что-нибудь, поворачивайте голову, а не стремитесь скосить глаза. Двигаться следует медленно и осторожно, разговаривайте не спеша, громким и четким голосом.
Я вернулся к столику. Через две минуты бармен принес заказ, солонку, ломтик лимона и стаканчик текилы. Я не спеша достал из кармана рубашки пачку песо, взял один банкнот и положил его на стол. Он забрал банкнот и, оставив мелочь, отошел. Я не стал забирать сдачу. Hope я объяснил, что она должна сидеть, не улыбаясь, и смотреть куда угодно, только не на меня.
Послышался стук каблучков. Из двери, расположенной слева, показалась большеглазая девушка с черными волосами рыжеватого оттенка. Она была в оранжевой блузе, голубой юбке и держала в руке большую красную сумку. Девушка взглянула на нас, подошла к стойке и принялась о чем-то тихо беседовать с барменом. Потом еще раз взглянула на нас и вышла, покачивая бедрами. Оставалось только надеяться, что это не Фелиция, потому что на лице девушки застыло выражение невозмутимой глупости.
Я показал бармену пустой стакан. Нора выпила половину пива. Бармен принес мне еще текилы с ломтиком лимона и взял часть мелочи со стола.
Нора, как мы договорились заранее, спросила ясно и отчетливо:
– Тебе так уж необходимо пить и этот стакан?
– Заткнись! – Я насыпал соли на тыльную сторону ладони той руки, в которой держал лимон, а другой рукой взял стакан. Раз, два, три. Соль, текила, лимон.
– Тебе правда это нужно?
– Заткнись!
Она вскочила и выбежала из трактира. Я несколько секунд глупо пялился на текилу, потом встал и поплелся за ней, оставив мелочь на столе.
– Эй! – закричал я. – Эй!
Нора продолжала быстро удаляться. Я тяжело побежал вслед и догнал ее уже на площади. Взял за руку, но она выдернула ее и продолжала идти в сторону отеля, высоко подняв подбородок. Я несколько секунд глупо смотрел на нее, затем вновь догнал.
Когда мы вышли из деревни. Нора оглянулась, нервно улыбнулась и спросила:
– Я все сделала правильно?
– Совершенно правильно!
– Но я до сих пор не пойму, для чего это нужно.
– Эта сцена – что-то вроде рекомендательного письма. У большого пьяного американца неприятности с женщиной. Я убежал за тобой, оставив деньги. Когда вечером приду в трактир, я уже не буду для них незнакомцем. Они будут считать меня простофилей, которого можно раскрутить. Вечером у меня появится много новых друзей.
* * *
Я вернулся в трактир в половине девятого вечера. Все столики были заняты, у стойки толпились посетители, грохотал джук-бокс. Помещение освещали две газовые лампы. Ко мне подошел бармен и положил на стойку забытую днем мелочь. При этом он посмотрел на меня как ни в чем не бывало. Я аккуратно разделил ее на две равные кучки и подтолкнул одну ему. Он широко улыбнулся и торжественно угостил меня стаканчиком текилы. Посетители притихли и внимательно наблюдали за нами. Бармен что-то громко объяснил, и шум стал прежним. У меня был полупьяный вид, такой же, как днем. Только добавилась счастливая улыбка.
Чтобы сделать первый ход, у них ушло минут десять. Ко мне проталкивалась низкорослая и грудастая девица с веселым лицом, белой прядью в черных курчавых волосах и чрезмерным количеством губной помады.
– Хелло! – поздоровалась она. – Хелло!
Я показал на свой стакан, потом на нее. Она кивнула и заказала текилу. Когда бармен налил, я ткнул пальцем себя в грудь и сказал:
– Трев.
– А, Тррэв. Си...
Я ткнул ее пальцем в плечо и вопросительно посмотрел на нее.
– Розита! – расхохоталась она, будто удачно пошутила.
– Говоришь по-английски, Розита?
– Но, Тррэв.
Я улыбнулся, взял ее за плечи, повернул к себе спиной и слегка оттолкнул. Потом устроился поудобне и отвернулся. Когда я оглянулся, Розита задумчиво смотрела на меня. Она медленно прошла через переполненную комнату, села за столик с тремя мужчинами и девушкой, нагнулась и начала им что-то шептать. Освещение было неважным, и я только увидел, как она посмотрела в мою сторону, покачала головой и отвернулась. Потом Розита вернулась к стойке и подозвала бармена. Тот перегнулся через стойку, и Розита что-то ему сказала. Он кратко кивнул. Через несколько минут бармен протолкался к подруге Розиты и что-то ей сказал. Девушка покачала головой. Бармен что-то добавил. Она пожала плечами и встала. Один из парней схватил ее за руку и попытался усадить, но она тут же вскочила на ноги. Когда он бросился на девчонку, бармен врезал ему по голове. Наступила тишина, но через несколько секунд опять стало шумно. Подруга Розиты направилась ко мне, и я увидел, что она из тех, кого называют muy quapa.[5]Оранжевое платье едва прикрывало колени, по бокам имелись большие разрезы. Девчонка казалась довольно смуглой и высокой. С уложенными на макушке черными косами. У нее была квадратная челюсть, длинная шея, большой рот и по-индейски раскосые блестящие глаза и гладкая кожа на чуть полноватых коричневых руках. Она неторопливо шла ко мне, точно сытая львица. Не красавица, а просто сильная, дикая и... muy quapa.
Когда она добралась до меня, за спиной раздались предупреждающие крики, послышался грохот опрокидываемых стульев. Народ у стойки расступился, и мы остались с ней вдвоем. Она повернулась спиной к бару. В шести-восьми футах от нас, немного пригнувшись, стоял парень, который пытался ее остановить. У него было напряженнее и вспотевшее лицо и сузившиеся до маленьких щелок глаза. В десяти дюймах от пола он держал нож лезвием вниз. Парень повел худой, мускулистой рукой.
Бармен что-то выкрикнул. Парень ощерился и, глядя мне чуть ниже пояса, показал жестами, что собирается со мной сделать. Я не говорил по-испански, но жест был красноречив.
Девчонка что-то лениво возразила и облокотилась на стойку, дерзко изогнув пышное тело. Ее слова, произнесенные в паузе между двумя пластинками, хлестнули его наотмашь. Лицо парня расслабилось. Он всхлипнул и ринулся вперед, неуклюже целясь ей в живот. Я схватил правой рукой его за кисть, левой обхватил снизу локоть и резко дернул вниз. Нож вывалился из его руки, а сам он полетел на столы. Готов поклясться, что девчонка даже не шелохнулась. Когда она нагнулась за ножом, заиграла следующая пластинка. Парень начал размахивать руками, все закричали. Друзья схватили его за руки и выволокли из бара. Он упирался, брыкался, а по лицу катились слезы. Когда его дотащили до двери, девчонка крикнула:
