Дэрлин:
— Я все равно думаю, что история с торпедным катером — это круто.
Джек:
— Знаешь, а ты умеешь слушать, Дэрлин.
Фред едва СЛЮНКИ не пустил. В его глазах так и запрыгали долларовые значки.
Пит сжал кулаки:
— Это — мое. А твое дело — сидеть на жопе ровно и делать, что тебе говорят.
Фредди вздрогнул. Пит улыбнулся — его руки всегда внушали людям страх.
В аэропорту его встретило такси «Тигр». Водила без умолку трещал о ситуации на Кубе:
— El grande Кастро наступает! El puto Батиста бежит!
Панчо высадил его на стоянке такси. Джимми управлялся в диспетчерской: его головорезы паковали спасательные жилеты и автоматы Томпсона.
Хоффа выпроводил их. Пит сказал:
— Джимми, как ты?
Хоффа подхватил утыканную гвоздями бейсбольную биту.
— В порядке. Как тебе? Иногда акулы подплывают так близко к катеру, что можно пару раз двинуть им по морде.
Пит достал маленький магнитофон и включил его в розетку.
— Это круто, но у меня есть кое-что получше.
— Ты сказал, что почуял деньги. Ты имел в виду «мои деньги за твое беспокойство»?
— За этим есть кое-какая история.
— Я не люблю истории — если только они не про меня. И ты же знаешь, я занят…
Пит положил ладонь на его руку:
— Меня тут прижал один из ФБР. Сказал, что у него есть источник в Маклеллановском комитете. Он сказал, что в курсе, что это я убил Гретцлера, и добавил, что мистеру Гуверу наплевать. Ты же знаешь Гувера, Джимми. Он никогда не докучал ни мафии, ни тебе.
Хоффа отдернул руку:
— И что? Думаешь, у них есть доказательства? На этой кассете?
— Нет. Я думаю, что тот агент внедрился в окружение Бобби Кеннеди и в комитет по заданию мистера Гувера, или что-то в этом роде. Я также думаю, что мистер Гувер — на нашей стороне. Я проследил, как этот тип и еще один приехали по одному адресу в Голливуде. Они установили там прослушку, а мой приятель Фредди Турентайн ее продублировал. Вот, послушай!
Пит нажал пуск. Кассета зашипела. Постельные ахи-вздохи и скрип пружин — со все возрастающей громкостью.
Пит засек время. Сенатор Джон Ф. Кеннеди — трахался две минуты с четвертью.
Дэрлин Шофтел изобразила оргазм. Ага: вот и бостонский говорок:
— Треклятая спина.
Дэрлин сказала:
— Хорошо-о-о! Быстро и нежно — лучше и не надо.
Джимми крутанул бейсбольную биту. Руки его покрылись гусиной кожей.
Пит нажал «стоп» и перемотал кассету до более содержательного момента. Джек-Две-Минуты растекался мыслью по древу:
— …одного члена профсоюза водителей грузовиков, который здорово разозлился на Хоффу… какой-то поляк, смелый, но тупой — Роланд как-то там, из Чикаго.
Хоффа что есть силы сжал рукоятку биты. Мурашки все отчетливей проступали на его коже.
— Этот самый Роланд — выпендрежник из рабочего класса. Бобби вцепился в Хоффу. А Бобби такой — если он в кого вцепится, то мертвой хваткой.
Пупырышки гусиной кожи на руках Джимми удвоились в размерах. Он выкатил глаза, точно перепуганный насмерть ниггер.
Питер посторонился.
Хоффа обрушил биту — вот она, утыканная гвоздями, с надписью «Луисвилль Слаггерз» — БАЦ.
Стулья рассыпались в щепки. Столы лишились ножек. Посыпалась штукатурка.
Пит отошел еще подальше. Светящийся пластиковый Иисус на дверной пружине разлетелся на восемь миллионов осколков.
В воздух взлетели кипы бумаг. Брызнули во все стороны опилки. С тротуара за происходящим наблюдали таксисты — Джимми с размаху разбил окно и осыпал их осколками стекла.
Джеймс Риддл Хоффа: тяжело дыша, смотрел безумными, остекленелыми глазами.
Бита зацепилась за дверной косяк. Джимми уставился на нее: а? что?
Пит ухватил его медвежьей хваткой и сжал. Джимми закатил глаза, будто в обмороке.
Хоффа задергался, затрепыхался. Пит сдавил его так, что тот едва не задохнулся, и принялся уговаривать его:
— Я могу оставить Фредди на посту за две сотни в день. Рано или поздно мы нароем то, чем ты можешь здорово подосрать братьям Кеннеди. Еще у меня есть парочка компроматов на политиков. Они нам тоже когда-нибудь да пригодятся.
Хоффа посмотрел на него полубезумными глазами. Голос его оказался неожиданно писклявым, точно его обладатель вдохнул веселящего газа:
— Чего… тебе… надо?
— Мистер Хьюз с ума сходит. Я просто подумал подобраться поближе к тебе, чтобы подстраховаться.
Хоффа вывернулся из медвежьих тисков. Пит едва не сблевал: от Джимми так и несло потом и дешевым одеколоном.
Постепенно его лицо приобрело нормальный цвет. Он кое-как отдышался, и голос его зазвучал несколькими октавами ниже:
— Я дам тебе пять процентов от этого такси. Придержишь пост прослушивания в Эл-Эй и периодически будешь наведываться сюда и строить этих кубинцев. И не пытайся выцыганить у меня десять процентов вместо пяти, иначе я скажу «Да пошел ты…»! и отправлю тебя обратно в Эл-Эй на автобусе.
Пит отрезал:
— Идет.
Джимми сказал:
— У меня есть работка в Солнечной долине. Хочу, чтоб ты поехали со мной.
Они поехали туда на «тигровом» такси. Багажник едва закрывался из-за снаряжения для охоты на акул: бейсбольных бит, утыканных гвоздями, автоматов Томпсона, а также масла для загара.
За рулем сидел Фуло Мачадо. Джимми переоделся. Пит же забыл захватить с собой сменную рубашку — и от него так и несло запахом Хоффы.
Ехали молча — из-за мрачного настроения Джимми говорить никому не хотелось. Они обогнали автобусы, набитые работягами из профсоюза: их свозили на стройку — показать якобы красоты нового курорта.
Пит принялся подчитывать в уме:
Двенадцать водителей — работают круглосуточно. Двенадцать человек — за «грин-кард» которых заплатил Джимми Хоффа и которые посменно водят такси, лишь бы остаться в Америке.
Все — таксисты, а по совместительству — налетчики, штрейкбрехеры, сутенеры: 5 % от общего дохода, а ведь можно и еще награбить — предложение оказалось самым выгодным.
Фуло свернул с шоссе. Пит увидел то место, где он прикончил Антона Гретцлера. Они проследовали за колонной автобусов, что везла водителей грузовиков показать «приманку» — по меньшей мере, километрах в пяти от границы между штатами.
Прожекторы вроде тех, что используют на киносъемках, давали ослепительно яркий свет — такой яркий, что казалось, будто ты попал на премьеру в «Китайском театре Граумана[14]. Та часть Солнечной долины, что была выставлена на всеобщее обозрение, выглядела весьма и весьма неплохо: ряд аккуратных домиков, разделенных дорожками с щебеночно-асфальтовым покрытием.
За карточными столами накачивались спиртным члены профсоюза водителей грузовиков — в узенькие проходы между домиками набилось человек двести. Посыпанная гравием парковка еле вмещала машины и автобусы. Поблизости же располагалась и жаровня для барбекю, — на вертеле, который медленно поворачивался, жарилась туша молодого бычка.
Фуло припарковался в непосредственной близости от происходящего. Джимми сказал:
— Вы двое ждите здесь.
Пит вышел из машины и потянулся. Хоффа мигом смешался с толпой — его тут же окружили подхалимы.
Фуло принялся точить свой мачете куском пемзы. Потом сунул его в ножны, пристегнутые к заднему сиденью.
Пит стал наблюдать, как Джимми ведет себя с простыми смертными.
Хоффа нахваливал домики. С удовольствием говорил тосты и уплетал барбекю. Он выхватил взглядом из толпы белобрысого типа, по виду — поляка, и принялся следить за ним.
Пит курил сигареты — одну за другой. Фуло врубил радио в машине: транслировалась какая-то религиозная проповедь на испанском языке. Несколько автобусов отъехало со стоянки. Туда тотчас же припарковались две машины, полные проституток-кубинок самого низкого пошиба в сопровождении сменившегося с дежурства патрульного.
Джимми все расхваливал и демонстрировал красоты Долины. Какие-то водители, пьяные и веселые, шатаясь, добрались до своих автомобилей — взвизгнув тормозами, машины умчались прочь.
Поляк запрыгнул во взятый напрокат «шеви» и рванул с места, точно спешил на свидание.
Джимми быстро пошел к машине — на своих коротеньких толстых ножках он развил неимоверную скорость. Ясно, как божий день: этот самый поляк и был Роланд Кирпаски.
Они набились в «тигровую» колесницу. Фуло газанул с места. Латинос-проповедник в этот момент призывал пожертвовать «малую лепту».
Сообразительный Фуло мигом все понял. Умелый Фуло за шесть секунд разогнал машину до ста километров в час.
Пит увидел габаритные огни «шеви». Фуло поддал газу и въехал прямо в них. Машина резко свернула с дороги, протаранила деревья и встала.
Фуло подъехал ближе. Фары автомобиля выхватили Кирпаски — спотыкаясь, тот бежал через росчисть, покрытую густой болотной травой.
