Он покачал головой:
– Боюсь, что нет. Да и не следует этого делать. Лично я не стал бы вмешиваться. Ведь два мощных волевых потока, столкнувшись в мозгу слабого человека, могут привести к катастрофическим последствиям, вплоть до полного прекращения мозговой деятельности жертвы. А это означает смерть.
Я достал носовой платок и вытер вспотевшее лицо.
– Итак, единственный выход – это если Доус добровольно прекратит влиять на нее?
– Да. Или же внезапная смерть гипнотизера. Вот есть, кстати, такая книга – «Трильби»…
– Да, я знаю. Там Свегаль умирает, и Трильби, освободившись от его воздействия, теряет голос.
– Совершенно верно, мистер Феллоуз.
– Мне бы очень не хотелось решить конфликт в моей книге таким образом.
Раппак поднял свою старческую руку и посмотрел на часы.
– Ну что ж, если он не захочет отпустить девушку добровольно, то можно, скажем, устроить ему автомобильную катастрофу или другой несчастный случай. Тут уже пусть работает ваше писательское воображение, раз уж вы создали столь сложную ситуацию.
Он улыбнулся.
– А если бы это был, скажем, детектив, то героиня могла бы и сама убить его, чтобы прекратить свои страдания.
«Итак, доктор Раппак, предположим, что мы еще не закончили наш разговор, хотя я и заплатил вам уже пятьдесят долларов за консультацию, попрощался и уехал, преследуемый любопытными и недоверчивыми взглядами ваших „детей“».
Я выбрал безлюдное место на побережье и остановил машину. Здесь нас могли подслушать только деревья и рыбы.
«Прежде всего благодарю вас за участие, доктор. Вы сказали, что берете с пациентов по двадцать пять центов за визит. Похвальная умеренность. Тогда тем более вам не придется сожалеть о потраченном времени: своей полусотней я компенсировал вам приход многих пациентов.
Вы подтвердили то, что давно во мне вызревало, а теперь окончательно сформировалось. Есть только один путь для спасения Вал, и он сходится с ее словами: „Пока Видаль жив, я никогда не освобожусь от его влияния“.
Теперь ясно, что она сможет избавиться от пут этого чудовища только после его смерти.
Но если взглянуть на него, то трудно представить, что он может скоро отойти в мир иной естественным путем. Видаль в расцвете сил, полон энергии, не курит, не пьет, очень следит за своим здоровьем. И тем не менее нужна только его смерть, чтобы спасти Вал.
Вы намекнули мне на это очень прозрачно, доктор:
„Если это детектив, то героиня могла бы сама убить своего мучителя“.
Горячий ветер врывался в открытое окно машины, но я похолодел от этой мысли.
„Намек ясен, доктор, но вы неправильно поняли ситуацию. Или, скажем, не совсем правильно… Неправильно, потому что я никогда серьезно не рассматривал возможность убийства Видаля, тем более убийства, совершенного его собственной женой. Но доля истины в ваших рассуждениях есть, и чтобы вы поняли, какая именно, я должен объяснить вам, что значит для меня Вал.
Вал значит для меня больше, чем собственная жизнь. И это не красивая фраза – это правда. Я не переставал любить Вал все эти шесть лет. А убийство – дело рискованное, и я не могу позволить, чтобы она подвергалась такой опасности. Я должен ей помочь и взять риск на себя. Но вопрос в другом – способен ли я совершить убийство?
Прежде чем ответить на него, давайте еще раз повнимательней взглянем на Видаля, доктор Раппак. Я не верю в дьяволов, но, если они существуют, Видаль вполне может быть одним из них. Вал, во всяком случае, в этом уверена.
Человек, который насилует женщину, предварительно загипнотизировав ее, подавив всю волю к сопротивлению, разрушая ее мозг, – если уж и не сам дьявол, то кто-то очень на него похожий. Вы можете мне возразить, что подобных людей немало на свете и дело полиции разбираться с ними. Но вы прекрасно понимаете, что в полицию я не пойду, вы понимаете, что они не поверят моему рассказу и просто посчитают меня еще одним завистником преуспевающего бизнесмена.
Однако я еще не ответил на вопрос: способен ли я убить Видаля? Откровенно говоря, сидя здесь, в машине, под пальмами, и глядя на далекие огни Парадиз-Сити, я чувствую, что эта мысль отнюдь не приводит меня в смятение. Возможно, потому, что это пока всего лишь мысль, абстракция. Но теперь я твердо убежден, что убийство Видаля является единственным решением этой проблемы.
Уничтожив его физически, мы с Вал наконец разорвали бы цепи, которыми он опутал ее шесть лет назад. Если бы не он, мы бы уже давно жили одной семьей и были бы счастливы.
Я, правда, сейчас женат, но разве это настоящий брак? Даже Рода не питает никаких иллюзий. Вы полагаете, что, совершив преступление, я потом всю жизнь буду испытывать угрызения совести? Не думаю.
И опять я слышу ваш вопрос: способен ли я на убийство? И опять отвечаю: не знаю еще. Мысленно, теоретически я могу это сделать, могу придумать такой план действий, чтобы мы с Вал остались вне подозрений, и смогу потом жить без душевных терзаний… Но это все голые рассуждения, а если настанет момент действовать?“»
Теплые капли внезапно начавшегося дождя попали в машину сквозь открытое окно. Это вернуло меня к действительности, уведя из мира грез.
Порыв сильного ветра всколыхнул величественные кроны пальм, начало закипать море. Тяжелые облака быстро затянули небо.
Сверкнула молния, разрывая темноту, и оглушительный удар грома потряс мир. Дождь стремительно усиливался, вода лилась уже сплошным потоком.
Я закрыл окно, включил «дворники» и завел двигатель. Впереди было еще много времени на обдумывание плана: Видаля не будет целых шесть дней.
Сквозь густую пелену дождя я мчался домой…
В течение двух следующих дней дождь лил не переставая. Метеослужба сообщила, что в Вест-Индии сформировался мощный циклон, приближение которого может сопровождаться сильным шквальным ветром и грозовыми ливнями. Направление движения циклона пока точно не называлось; он мог миновать нас, но с таким же успехом мы могли оказаться в эпицентре его действия.
Эти два дня я не имел никаких сведений о Вал. Расспросить о ее здоровье Дайера я не решался и лишь с тревогой наблюдал, как два раза в день приходил и уходил доктор Фонтен.
Эти двухразовые визиты должны были, по-видимому, означать, что Вал чувствует себя плохо. Я многое бы дал за то, чтобы попасть к ней в комнату и увидеть ее, но риск был слишком велик.
Ночью, лежа рядом с Родой, я все время думал о Вал. Только убийство, думал я под шум ветра и ливня. Другого выхода нет.
«Но у тебя может не хватить духа, – говорил я себе. – Что же делать? Как я буду проклинать себя, если мне вдруг представится случай, а я им не воспользуюсь».
Видаль – крепкий орешек. Физически он значительно сильнее меня. А стремительность его движений говорила о том, что и рефлексы у него получше. Самым простым было бы застрелить его. Но я никогда в жизни не держал в руке пистолета. Когда-то, в детстве, у меня была возможность овладеть этим искусством, но я ею не воспользовался. И все-таки, видимо, придется применить огнестрельное оружие… Подойдя к нему поближе, чтоб не промахнуться… Но – другая проблема – где взять пистолет?
Тут надо проявить максимальную осторожность, чтобы потом через оружие не вышли на меня. Ни в коем случае нельзя его покупать в магазине. Вот лавка торговца подержанными вещами, пожалуй, подойдет. Там не задают лишних вопросов.
Множество таких лавчонок находилось в пригороде Палм-Бич. Если смотаться туда быстро во время работы, я бы, пожалуй, что-то выбрал.
Когда я проснулся, светило солнце, хотя ветер не стихал. Пока мы с Родой завтракали, она не умолкая говорила об урагане:
– Боюсь, что он пройдет через город. Вчера я разговаривала с одной покупательницей, и та рассказала мне, как это страшно. Она помнит, как это было три года назад. Огромные разрушения, десять человек погибли, представляешь?
Я допил свой кофе.
– Но ведь он еще не начался, – сказал я успокаивающе. – Прости, дорогая, я побежал.
– Да это же очень серьезно, Клэй! – Ее глаза даже округлились от тревоги. Она любила все драматизировать и теперь носилась с этим ураганом, как дурень с писаной торбой.
– Ладно, Рода. Сегодня я опять вернусь поздно. Буду звонить.
Я пошел к двери, а она все продолжала говорить:
– Конечно, ты слишком занят своей проклятой работой, чтобы подумать обо мне.
Она уже начинала злиться.
– У меня свои проблемы, Рода, – сказал я, беря кейс и выходя из квартиры.
К дому Видаля я подъехал одновременно с Дайером.
– Привет, старина, – поздоровался он. – Уже два дня вас не видел. Почта рассортирована, так что найдется и для вас работа.
– Не сомневаюсь, – ответил я. – Что там с этим ураганом? Жена мне все уши прожужжала.
– Да, такого не было уже три года. – Дайер направился ко входу в здание. – Надеюсь, он слегка ослабеет, пока доберется до нас.
Сев за стол, он начал просматривать почту, а потом протянул мне три конверта.
