Он постучал. Подождал несколько минут, постучал снова. Нхан отворила дверь. Он сразу же увидел, что она плакала, была очень взволнована и напугана.
– Я пришел поговорить с тобой, – сказал Блэкки и вошел в комнату. – Сегодня утром приходила полиция, интересовалась американцем.
Нхан отпрянула от него, в глазах появился испуг.
Не обращая на ее страх внимания, он продолжал:
– Они спрашивали имя девушки, которая ходит к нему на виллу.
Нхан прислонилась к стене. Спрятала за спину руки, чтобы не было видно, как они дрожали. Она не сводила глаз с Блэкки. Казалось, она потеряла дар речи.
– Они мне сказали, что американца похитили бандиты, – продолжал Блэкки. – Я не поверил этому. Я решил повидать вначале тебя, прежде чем сказать им, кто та девушка, которую они разыскивают.
Нхан закрыла, затем медленно открыла глаза. Она все еще не произнесла ни слова.
Блэкки немного подождал и спросил:
– Ты была с ним прошлой ночью?
Нхан кивнула.
– Что с ним произошло?
– Мы поехали к реке и проговорили до одиннадцати часов. Он отвез меня домой, и я пошла спать, – сказала дрожащим голосом Нхан. Слова вырвались автоматически. Блэкки был уверен, что она не раз отрепетировала эту фразу.
– Где он сейчас?
Последовала продолжительная пауза, прежде чем она сказала:
– Не знаю.
Она быстро отвела в сторону глаза. Он понял, что она лжет.
Он вынул портсигар, выбрал сигарету и закурил. Он молчал и смотрел на нее в упор. От его взгляда по телу девушки пробегала дрожь.
– Полиция во что бы то ни стало стремится отыскать его, – сказал Блэкки. – Они угрожали мне неприятностями, если я не назову им твоего имени. Если ты не знаешь, где он, и не видела его после одиннадцати, у меня нет оснований не выдавать им твое имя.
Нхан окаменела. Ее лицо побледнело, она не сказала ни слова.
– Если полиция решит, что ты лжешь, – продолжал он, – они заставят тебя сказать правду. У них много способов заставлять людей говорить то, чего им не хотелось бы сказать. Даже очень храбрые люди в конце концов рассказывали все, чего от них добивались. – Он помолчал и тихо спросил: – Ты храбрая, Нхан?
Она вздрогнула.
– Пожалуйста, не говорите им, – прошептала она.
– Ты знаешь, где он?
Минутное колебание, потом она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Нет, – сказала она, ее голос был такой робкий, что Блэкки стало жалко ее.
Он затянулся и выпустил из ноздрей облако табачного дыма.
– Вчера вечером американец приходил ко мне и спрашивал, не смогу ли я достать фальшивый паспорт. Он не сказал, что паспорт нужен ему, но я в этом не сомневаюсь. Это говорит о том, что он хочет уехать и у него неприятности. Я не верю, что его похитили. Я думаю, он где-то скрывается. Не имея помощи, он, безусловно, будет схвачен. Возможно, я мог бы ему помочь, но прежде хотелось бы знать, что у него за неприятности и как много он заплатит за помощь. Если неприятности серьезные, плата, естественно, будет высокой. Вероятно, он будет связываться с тобой. В таком случае не передашь ли ты, что я хочу ему помочь?
Нхан не двигалась, она словно застыла. Она не сказала ничего, только вспыхнули черные глаза. Блэкки остался доволен. Она поняла все, что он сказал. Он поднялся.
– Думаю, было бы для тебя неразумным приходить сейчас в клуб, – сказал он. – Если тебе нужны деньги, буду счастлив помочь. Увидишь американца, не забудь, пожалуйста, передать, что я сказал.
Она продолжала молчать. Он надел шляпу, кивнул ей, медленно спустился по лестнице и вышел на разогретую полуденным зноем улицу.
Блэкки остановился на краю тротуара, лицо выражало мрачную озабоченность. Он помахал рикше и велел отвезти себя в клуб.
В то время как рикша вез Блэкки Ли в клуб, в управлении службы безопасности происходила любопытная сцена.
Позади здания, где стояли полицейские машины, шла узкая дорога. С одной стороны ее ограждала высокая кирпичная стена, окружавшая здание управления, а с другой – высокий прочный плетень.
По этой дороге почти никто не ходил, кроме крестьян, желавших сократить путь на рынок.
Вначале первого двое полицейских растворили двустворчатые ворота стоянки и быстро прошли в разные стороны по пыльной, посыпанной гравием дороге. Они стояли на расстоянии пятидесяти ярдов, повернувшись спинами друг к другу. Им был дан строжайший приказ не пропускать никого в течение двадцати минут. Пока они занимали указанные позиции, другой полицейский, худенький и похожий на мальчика, взобрался в полицейский джип и включил мотор. Он сильно вспотел, его темное лицо выражало напряжение, что, казалось, не соответствовало той простой работе, которую он собирался выполнить.
Точно в пятнадцать минут первого, как раз когда Блэкки Ли расплачивался с мальчиком-рикшей, сидевшая уже три часа в душной темной камере Май Ланг То услышала скрип отпираемого замка.
Она поднялась, металлическая дверь отворилась. Полицейский поманил ее.
– Ты больше не нужна, – сказал он. – Можешь идти домой.
Май Ланг То робко вышла из темной духоты в залитый солнечным светом коридор.
– Что слышно о моем женихе? – спросила она. – Его уже разыскали?
Полицейский грубо схватил ее худенькую руку, потащил вдоль коридора и вытолкнул во двор, где стояло несколько джипов.
– Когда узнают, где твой жених, тебе скажут, – сказал полицейский и показал на открытые ворота. – Выйдешь вот здесь. Будь довольна, что тебя отпускают.
Что-то в его голосе испугало девушку. Ей вдруг захотелось поскорее покинуть это место, она почувствовала, что задыхается, пошла, ускоряя шаги, почти побежала.
Она поспешно пересекла залитый солнцем двор. В белой накидке, белых шелковых брюках и конусообразной соломенной шляпе ее фигура выглядела очень аккуратной и симпатичной.
Сидящий в джипе полицейский включил первую скорость, машина тронулась. На белоснежные рукава его френча с лица капал пот.
Май Ланг То миновала открытые ворота, вышла на дорогу. Она свернула направо по направлению к улице. Вдали, впереди нее, маячила спина полицейского.
Она быстро прошла около двадцати ярдов, прежде чем услышала сзади шум приближающегося автомобиля. Взглянув через плечо, она увидела полицейский джип, который вырулил из ворот и мчался прямо на нее.
Она отошла в сторону, прижалась к стене, уступая джипу дорогу. В последнее мгновение жизни она сообразила, что шофер не намеревался проезжать мимо. Он неожиданно круто повернул руль, Май Ланг То не успела шелохнуться, стальной бампер джипа с силой ударил в нее и придавил к стене.
Стоящие с обоих концов дороги полицейские не обернулись, когда услышали пронзительный крик. Им было строго запрещено оглядываться. Раздался скрип отъехавшего обратно во двор джипа, и на дороге воцарилась тишина.
Согласно инструкциям оба полицейских направились на главную улицу и приступили к своим повседневным обязанностям, но никто из них не мог позабыть пронзительного, испуганного вопля, который они услышали.
Труп Май Ланг То был обнаружен через десять минут проходившим мимо крестьянином. Нагруженный овощами, он торопился на рынок. Свой груз он нес с помощью лежавшего у него на плечах бамбукового шеста, равновесие которого ему ловко удавалось сохранять.
Какое-то мгновение он в ужасе смотрел на изуродованное тельце, на белую нейлоновую, окрашенную кровью накидку. Потом сбросил поклажу, помчался к воротам управления службы безопасности, забарабанил по ним и громко закричал.
В то время как Май Ланг То шла навстречу своей гибели, в одном из застенков службы безопасности должен был умереть Донг Хам.
Он сидел в крошечной камере, нервно почесывая затвердевшую мозоль на руке. Дверь камеры отворилась.
Вошли двое мужчин, одетых лишь в темно-зеленые шорты. Один втащил большое ведро воды и поставил его посередине камеры. Его спутник знаком велел старику подняться.
Донг Хам знал, что ему предстоит умереть. Он тихо и с достоинством встал. Он не сопротивлялся, когда люди приступили к делу с мастерством опытных палачей. Без всякой борьбы они засунули его голову в ведро и держали ее под водой. Он скоро задохнулся, по телу прошла едва заметная судорога. Неизбежность смерти не пугала Донг Хама, он верил, что смерть открывает ворота лучшего мира, а в его возрасте в эти ворота уже не страшно войти.
Человек, повинный в смерти этих двух бедных людей, лежал, вытянувшись, на узеньких досках, тусклым взглядом разглядывал потолок и курил сигарету.
Джефф посмотрел на часы. Через три часа должна приехать и сообщить новости Нхан. Из комнаты внизу доносились шаги ее дедушки. Ему не хотелось, чтобы старик поднялся к нему и начал снова с ним разговаривать. С него вполне достаточно было утренней беседы.
Во всяком случае, сказал сам себе Джефф, очень повезло, что он здесь. Дом стоял в отдалении. До ближайшего здания, большой лакокрасочной фабрики, было почти пятьдесят ярдов. Утром, когда старик разговаривал с ним, он посматривал в окно. Мимо проехало всего несколько автомобилей, главным образом с туристами, ехавшими посмотреть фабрику. Он подумал: «Надо будет проявлять осторожность, чтобы меня кто-нибудь не увидел».
